Полководец Третьего Рима
Шрифт:
Глава 48
ОТ МИРАЖА К МИРАЖУ.
— Ясно, что совсем ничего не ясно, — такими словами оценил работу тайного следствия князь-кесарь.
— Объект ведет себя крайне осторожно. Никаких компрометирующих его действий и высказываний мы за ним не заметили, — Ежевский честно говоря не разделял подозрений Крылова в том, что царица могла составить заговор против державы, — убедительных мотивов для враждебной деятельности тоже не прослеживается.
— Значит, ничего кроме "логической паутинки" мы предъявить не в состоянии?
— Пока нет. Мы прошлись по всем ниточкам и узелкам. Все установленные нами связи находятся внутри общей системы. Внешние связи отсутствуют. Даже в неявном виде.
— То есть, внешняя деятельность вообще не прослеживается?
— Вы же Ваше Величество сами видели, что это так! —
То, что никакого заговора против России нет и не было, в этом он был твердо убежден. Прошли те славные времена, когда любой заговорщик мог организовать заговор в России и при этом не особенно скрывать свои намерения. Жестокий урок, полученный несколько веков назад, был прекрасно выучен. Первое, что сделал лидер депортированных на Немезиду участников Русского Сопротивления — создал эффективную спецслужбу, защищавшую общество от любых поползновений врагов. Сперва Тайная Канцелярия занялась выявлением намерений внешних врагов. Под внешними врагами, тогда понимались в основном подпиндосники. Весьма быстро, Тайная Канцелярия научилась не только выявлять замыслы врагов, но и срывать их. Потом, возникла еще одна спецслужба — Академия Наук. Та, свою задачу понимала очень широко — изучение окружающего мира. Мир изучался не только посредством чисто научной деятельности, воровство научно-технической информации тоже стало предметом ее забот. По мере становления и развития промышленности, сфера приложения усилий этих двух заведений необычайно расширилась. Но кто будет охранять охранителя? Создавать службы с внутренними охранительными функциями сочли нецелесообразным. И вскоре пришлось об этом пожалеть. Спустя тридцать лет после начала депортации "непримиримых", в обществе возникла смута, грозившая привести к большим потрясениям — конфликт между монархистами и республиканцами.
Предотвратить кровавые столкновения удалось. Необходимое согласие было достигнуто. Вот только первому из князь-кесарей показалось странным, что смута возникла слишком уж своевременно: как раз началось расселение на новые территории. В этих условиях раскол общества мог легко быть закреплен расколами как территориальным, так и политическим.
Проведенное расследование показало, что разногласия во взглядах на дальнейшее развитие, приняли опасные формы благодаря усилиям тех провокаторов, что не поленились заранее внедрить подпиндосники. И что тут делать? Заводить полицию? Можно конечно и даже нужно. Вот только это еще не гарантия, что полиция всегда будет защищать общество. Были еще свежи воспоминания о том, что среди тех, кто разрушил Старую Россию, хватало и переметнувшихся к пиндосам представителей спецслужб. Где гарантия, что враг снова не найдет новых иуд в охранительной системе? Да и непомерно раздувать штат этих служб — значит жертвовать их эффективностью. Ничего оригинального, лидеры придумать не смогли, но взбудораженное общество сумело найти выход из этого положения. Оно организовалось так, что плести против него заговоры стало бесполезно. Когда социологи приступили к изучению структуры общества, то нарисованная схема внутренних связей напомнила паутину, густо заполнившую весь объем в отведенном ей помещении. Никакой четко выявленной вертикали не было. Сложная система горизонтальных и междуровневых связей, будучи изображенной графически, напомнила бесформенный клубок.
Чтобы эту систему разрушить, требовалось перерубить миллионы соединительных узелков. Проблема любого заговорщика состояла в том, что стоило тронуть только один узелок, как по соединительным нитям передавался сигнал на соседние узелки. Фактически страна превратилась в огромную деревню. А как известно, в деревне тайн для соседей не существует.
Уже это создавало нешуточные проблемы даже для местных преступников, не говоря уже о чужестранных шпионах. Но опасность таилась не только в быстром разоблачении тайных замыслов. Очень быстро, любители навредить ближнему своему, поняли простую вещь: само по себе население страшней любой жандармерии. Не существовало никаких особых инструкций, которые ограничивали произвол обывателя. И уж если обыватель решил вывести чужака на чистую воду, то ограничить его в использовании применяемых методов следствия никто бы не сумел. Полицаи были первыми, кто в этом убедился. А уж право на вынесение народом приговора любой степени суровости не подвергалось сомнению изначально. И опять-таки, первыми
Так что вряд ли Марина Леонидовна Воронова затевала что-то недозволенное. А интриги внутри системы — кто их запретит? Правила политических игр на местных Олимпах это допускали.
— Знаете, Порфирий Прокопьевич, — князь-кесарь наконец оторвался от разглядывания высвеченной модели установленных наружным наблюдением связей субъекта, — что-то мы не понимаем в этой ситуации. Можете мне поверить, что тут не простая интрига затевается.
— Ваше Величество, я всегда доверял вашей интуиции, но поймите и вы меня, участие спецслужб во внутренних политических играх запрещены правилами игры…
— А сколько раз вы сами нарушали эти правила? Мне перечислить эти случаи или обойдемся без оказания давления?
— Хорошо, я готов рискнуть и своей репутацией, и репутацией своей Конторы! Я продолжу слежку за нашей "Несмеяной"… Вы только скажите мне, что вам в ней не понравилось? Раньше она вас вполне устраивала и подозрений не вызывала.
— Знаешь что, — Иван Иванович подошел к Ежевскому поближе, — те связи, что ты указал на своей схеме, можно разделить на две части. Первая часть — старые связи. Они подозрений не вызывали потому, что прослеживались до конца их возникновение было объяснимо. А теперь подойди к своей схеме. Сейчас я выделяю из этого клубка те узелки и ниточки, которые появились в последние три года..
Крылов по колдовал с управляющими программами и сразу большая часть разноцветных нитей поблекла, а меньшая часть поменяла присвоенные ранее цвета на рубиново красный.
— Итак, Порфирий Прокопьевич, что ты видишь сейчас?
— Логический обрыв… Ёлки зеленые! Так ведь все эти нити со знаком ограничения!
— Сообразил! А теперь вспомни, для кого поставлены эти ограничения?
— Да понял я уже! В сфере обороны для нас есть запретные места. Копаться в делах наших вояк мы не имеем права без санкции императора. Но ведь сейчас у нас эта санкция есть!
— Для их "Стратега" ее все-равно нет. А нет ее потому, что санкция императора не подтверждена согласием нашего уважаемого начальника Генштаба. Видишь? Дела в которые запрещено совать свой нос даже царю, не являются секретом для царицы!
— Значит наша "Несмеяна" уже осуществляет что-то, о чем мы не имеем представления? — похоже, что Ежевский уже проникся серьезностью ситуации.
— Это только подозрения и слабая уверенность. Поэтому, Порфирий Прокопьевич, я тебя прошу: разберись ты с этим делом как следует. Мне нужно знать точно: что эта "Несмеяна" затеяла?
А ДАЛЬШЕ?
Когда заканчивается война, всегда возникает вопрос: Как жить дальше? Этот вопрос естественен и касается всех. Чем бы война не заканчивалась, победой или поражением, но жизнь людскую она меняет сильно. Первой это поняла Роза Халькевич и не просто поняла, а начала жить по новому. О том, что свадьба царевича изменит стиль жизни высшего света, догадаться мог любой. Но первой сообразила все-таки Роза. А сообразив, начала ковать железо пока оно горячо. Шить праздничные одежды могла любая фабрика того же Рябиновича, но создавать новые модели одежды? Знаменитый магнат и опомниться не успел, как Роза повязала всех перспективных художников- модельеров деловыми обязательствами. Теперь любая попытка составить конкуренцию ушлой жидовке была заранее обречена на провал. Но недаром мудрые предки говорили, что "Жид в деле, как пиявка в теле". И если Рябиновича обошли на одном вираже, то это еще не значило, что у него можно было выиграть всю дистанцию. Сперва раздосадованный Моисей Соломонович хотел порушить Халькевичам весь цимес, но против этого выступила родная дочь:
— Папочка! Вот только махрового антисемитизма нам не хватало. Если ты разоришь эту наглую жидовку, то тебя не поймет ни русский народ, ни высшее общество.
— Золотце мое, разве "Русская правда" против состязательности в экономической сфере?
— Конечно не против, но только не в этом случае. Ты хоть понимаешь, что эту… в общем ты понял меня, что бедную вдову, участницу боев на Семеновской гряде, не позволят никому обижать? Ты видимо забыл, что у этой… в общем вдовы, широкая известность в театральной среде. Уже это гарантирует тебе неприятности от злых языков. А популярность в высшем свете? Так что мой милый папочка, нужно плюнуть на эти тряпки и заняться тем, чем мы занимались всегда — одеждой для простого народа.