Полководец Третьего Рима
Шрифт:
Глава 20
ПОСЕЛОК ЦАРЕВО. СТАВКА ВГК.
Чем ближе день начала войны, тем больше меня беспокоит реакция противника на наши приготовления. То, что мы готовимся к войне, скрыть невозможно. Об этом много где болтают и бороться с этой болтовней невозможно. Но поведение врагов, сбивает меня с толку. Они слабо реагируют на то, что знает уже каждая собака. У меня давно бродят мысли о том, что наши действия выгодны врагу. Что мы лезем в подготовленную им ловушку. Я поделился этими мыслями с императором. Оказалось, что он испытывает такое же беспокойство:
— Я не понимаю наших врагов, Иван. Что бы ты стал делать, узнав о том, что кто-то готовит против тебя войну?
— Начал бы тоже готовиться.
— А ты видишь признаки этой подготовки?
— Ни
— А там, тоже самое. Мы конечно не всеведущи, но кое какие источники информации имеем. Ни по линии Ежевского, ни по линии моих личных источников, ничего необычного не наблюдается. Военно-космический флот, конечно строит новые корабли, но это не против нас, а против Чжунхуйской империи.
— А что с десантными частями?
— А с ними продолжают экспериментировать. То перевооружение, что они затеяли, рушит им весь устоявшийся порядок. Приходится им менять всю организационную структуру. Ты тогда был прав, говоря, что они погорячились с роботизацией наземных частей. В общем, из-за отсутствия ясного взгляда на их роль в общевойсковом бою, все застряло на стадии эксперимента. Проводятся учения, ведутся испытания. Пока что основная масса продукции идет на склады. Кстати, а как у нас обстоят с этим дела?
— У нас тоже не все слава богу. Артиллеристы, ПВОшники, разведчики, своими системами довольны. Тут особых проблем нет. А вот вписать их в пехоту не получается. Боец тратит слишком много времени на управление действиями и контроль робота-спутника. Снижается эффективность пехоты и усложняется организация подразделений. Классическая пехота оказалась эффективней. Правда, кое-что мы все-таки придумали. Всех штурмовых роботов отдали саперам. Те проверили их в деле и остались довольны. Им они как раз подошли.
— То есть?
— Все просто. Они их используют в качестве подвижного минного поля. Даже термин у нас такой появился "Штурмовое минное поле". А так, несмотря на то, что выпуск их пока отстает от графика, мы тоже их вынуждены после приемки отправлять на склад.
— А как у тебя с дорогами?
Вопрос с дорогами, я поднимал постоянно. Причем дороги эти не похожи на те, что принято пользоваться в развитых мирах. Еще когда Семеныч, работал над военно-географическим описанием театра военных действий, я решил внедрить одну свою задумку. Суть в том, что нужно было решить проблему быстроты и скрытности переброски войск, в условиях, когда мы имеем непроходимые леса и господство противника на околопланетных орбитах. Лесные массивы в этом плане были для нас шикарным подарком судьбы. Нужно было только подготовить колонные пути. Причем так, чтобы кроны деревьев закрывали сверху саму проезжую часть. По мере разработки плана боевых действий, наш Полевой Штаб, посылал главе военного департамента заявки на прокладку очередного колонного пути, просто указывая координаты конечных пунктов. Петр Ильич Матвеев, глава этого департамента, уже сам организовывал выполнение наших заявок. В итоге, за три года, страну покрыла сеть фронтальных и рокадных трасс, невидимых сверху.
— Новые заявки готовим непрерывно, до идеала нам конечно далеко, но на начало войны их хватает.
Все эти разговоры мы вели месяц назад. А сегодня, разговор предстоял более важный. Быть или не быть войне? Ради этого, мы собрались на совещание в Ставке. Мы, это весьма представительная компания. Раньше, мы никогда таким составом не собирались. Полный состав правительства и представителей значимых структур и общественных организаций. Здесь присутствовали даже руководители имеющихся на Немезиде двух политических партий, Владимир Постниковский и Геннадий Сайганов. Зачем их пригласили, мне непонятно. Ясно видно, что впервые попав на такое собрание, они чувствуют себя не в своей тарелке. Именно поэтому они постарались
Совещание в Ставке, началось с выступления императора. Оно было коротким и свелось к вопросу: быть войне или не быть? И тут надо сказать, что большая часть публики почувствовала себя неуютно. Есть все-таки разница, между мечтой о Реванше и санкцией на этот самый Реванш. Народ вел себя нерешительно. Оказаться в роли поджигателей войны, никому не хотелось. И я их понимал. Одно дело, когда ты подвергся нападению. Тут правота по любому на твоей стороне. Другое дело, когда ты совершаешь неспровоцированное нападение, да еще не объявляя войны. Поэтому, присутствующие здесь, чиновники, старались оттянуть время, когда придется высказаться со всей определенностью. Пошли вопросы о готовности армии к войне и Михаилу Семеновичу пришлось на эти вопросы отвечать. Потом возникли вопросы к Ежевскому, а затем мы услышали реплики о том, что собравшиеся здесь люди, вообще то не уполномочены никем на принятие такого решения. В общем, если бы вопрос о начале военных действий решался простым голосованием, то он бы так и не был решен. Император пока помалкивал, но я чувствовал, что для того, чтобы переломить настроение собравшихся, у него приготовлен некий шаг. Так всегда поступал мой первый повелитель, когда в его окружении возникали сомнения и колебания. Я тоже молчал. Мое время говорить еще не наступило.
И тут вдруг разговор зашел по-иному. Выступивший Беляев Александр Михайлович — Председатель Государственного Комитета по научным изысканиям, завел речь о том, что для того, чтобы придать нашим действиям хоть какую то законность, нужно придумать и осуществить какую-нибудь провокацию. Мол, не сами напали, а в ответ на враждебные действия. И сразу наступила тишина. Кого-то это предложение шокировало. Кто-то мысленно его одобрил. И опять, ни те ни другие не спешили присоединиться к нему открыто. Опять пошла пустая говорильня, но уже на другую тему: "Как нам получше устроить провокацию?" И обязательно так устроить, чтоб никто об этом не догадался. Я этот бред слушал совершенно спокойно лишь потому, что в прошлых своих жизнях встречал и не такое. А вот Коробов и Ежевский, хоть и сдерживались, но чувствовалось, что это ненадолго.
Глупцы! Как ни пытайся выдать карася за порося, но враг то твердо знает, что не нападал и даже не задумывал этого. Уж его вы такими фокусами не введете в заблуждение.
И тут, на мой коммуникатор, пришло сообщение:
"Товарищ майор! Прошу Вашего разрешения выступить на совещании.
ефрейтор Постниковский."
Ну что? Хуже точно не будет. Слушали баранов, послушаем и клоуна. Я повернул к Постниковскому голову и кивнул в знак того, что разрешаю.
Постниковский сразу попросил слова. Потом встал, оправил китель и начал:
— Товарищи! Вы все обо мне тут слышали. Сейчас я буду говорить и как председатель старейшей политической партии, и как простой русский гражданин, и как простой солдат.
При этих словах, Владимир покосился на свою честно заработанную ефрейторскую лычку. Сидящие в зале чиновники, слегка оживились, а оратор сделав паузу продолжил:
— Какого хрена мы тут собрались? Почесать языки попусту можно и с девочками, если только не в постели. Для чего нас тут всех кормят?
Ого! А оговорка про "нас" неспроста сделана. Этот хрен с бугра уже столбит себе место в высших эшелонах власти.