Поллианна
Шрифт:
— О! — с облегчением вздохнула Поллианна, отступая на шаг. — Тогда все в порядке. Понимаете, когда я нашла мистера Пендлетона, у него была сломана нога… Но он, правда, лежал. А вы сидите.
— Да, я сижу; и у меня ничто не сломано и не разбито, ничто… что могли бы вылечить доктора.
Последние слова прозвучали очень тихо, но Поллианна расслышала их. Что-то быстро промелькнуло в ее лице, и глаза зажглись живым сочувствием.
— Я знаю, что вы хотите сказать. Что-то вас мучает. С папой это бывало… много раз. Я думаю, так бывает со священниками… часто. На них, понимаете, возложена
Преподобный Пол Форд взглянул на нее с чуть заметным удивлением.
— Твой отец был пастором?
— Да, сэр. Вы не знали? Я думала, все знают. Он женился на сестре тети Полли, то есть на моей маме.
— Понимаю. Но, видишь ли, я здесь пастором всего несколько лет и не знаю истории всех семейств.
— Да, конечно, сэр… то есть, конечно, нет, — улыбнулась Поллианна.
Наступила томительная пауза. Пастор, по-прежнему сидевший у подножия дерева, казалось, забыл о присутствии Поллианны. Он вытащил из кармана свои бумаги, но не смотрел на них. Вместо этого он вглядывался в лист, лежавший на земле, и это даже не был красивый лист. Он был бурый и сухой. Поллианна, глядя на пастора, ощущала неясную жалость и сочувствие к этому человеку.
— Сегодня… такой хороший день, — начала она с надеждой.
Последовало молчание. Потом пастор, вздрогнув, поднял глаза.
— Что?.. Ах, да, очень хороший день.
— И совсем не холодно, хоть и октябрь, — заметила Поллианна с еще большей надеждой. — У мистера Пендлетона уже топят камин, но это не для тепла. Просто чтобы смотреть. Я люблю смотреть на огонь, а вы?
Ответа на этот вопрос так и не последовало, хотя Поллианна терпеливо ждала, прежде чем попробовать еще раз, но уже на другую тему.
— Вам нравится быть пастором?
На этот раз преподобный Пол Форд мгновенно поднял на нее взгляд.
— Нравится ли… Какой странный вопрос! А почему ты спрашиваешь об этом, моя дорогая?
— Просто так… Просто вы так выглядите… И я вспомнила папу. Он тоже так выглядел… иногда.
— Неужели? — Голос пастора звучал любезно, но глаза его снова обратились к увядшему листу.
— Да. И тогда я спрашивала его, так же как вас сейчас, рад ли он тому, что он пастор.
Мужчина под деревом улыбнулся чуть печально:
— Ну… и что же он отвечал?
— О, он всегда говорил, что, конечно, рад, но почти всегда он также добавлял, что не остался бы пастором ни минуты, если бы не «радующие тексты».
— Если бы не… что? — Преподобный Пол Форд оторвал взгляд от листа и с удивлением остановил его на оживленном лице Поллианны.
— Это папа их так назвал. — Она засмеялась. — Конечно, Библия их так не называет. Но это все те тексты в Библии, которые начинаются словами «радуйтесь в Господе», «возрадуйтесь, праведные», «возопите от радости» и все такое, понимаете? Их так много! Однажды, когда папе было особенно тяжело, он пересчитал их. Их оказалось восемьсот.
— Восемьсот!
— Да, таких, которые велят нам радоваться и веселиться, понимаете? Вот почему он назвал их «радующими».
— О! — На лице пастора было странное выражение. Взгляд его упал на первые слова проповеди, листки с текстом которой он держал в руке: «Горе вам…» — И твой
— Очень, — кивнула Поллианна выразительно. — Он говорил, что сразу почувствовал облегчение, в тот самый день, когда решил их пересчитать. Он говорил, что если Бог взял на себя труд целых восемьсот раз повелеть нам радоваться и веселиться, то Он, без сомнения, хочет, чтобы мы делали это… хоть чуть-чуть. И папе стало стыдно из-за того, что он так редко радовался. А потом эти тексты стали для него таким утешением во всех неприятностях — когда дела шли плохо, когда дамы из благотворительного комитета ругались между собой… то есть когда они в чем-то не соглашались, — поправилась она торопливо. — Вот из-за этих текстов папа и придумал игру. Он начал со мной с тех костылей. Но он говорил, что именно «радующие тексты» навели его на эту мысль.
— А что за игра? — спросил пастор.
— Чтобы во всем находить что-то такое, чему можно радоваться. И как я уже сказала, мы начали с костылей. — И в очередной раз Поллианна рассказала свою историю; теперь ее слушал человек с кротким и понимающим взглядом.
А чуть позднее Поллианна и пастор рука об руку спустились с холма. Лицо Поллианны светилось радостью. Она любила поговорить и теперь не умолкала — казалось, было так много, много всего, о чем нужно было рассказать: об игре, об отце, о прежней жизни на западе, и пастор хотел знать обо всем. У подножия холма их пути разошлись; каждый пошел своей дорогой.
В тот же вечер преподобный Пол Форд сидел в задумчивости в своем кабинете. Перед ним на столе лежали разрозненные листки бумаги — подготовительные записи для будущей проповеди, а зажатый в пальцах карандаш остановился над другими листами бумаги, чистыми, ожидающими нового текста. Но пастор не думал ни о том, что он написал прежде, ни о том, что он собирался написать теперь. В воображении он был далеко — в маленьком городке на западе вместе с тем, другим, священником-миссионером, который был беден, болен, поглощен заботами и почти совсем одинок в мире, но который вчитывался в Библию, чтобы найти, сколько раз его Бог и Господь повелел ему радоваться и веселиться.
Спустя некоторое время преподобный Пол Форд очнулся от этих мыслей и поправил листы бумаги, лежавшие под рукой. «Евангелие от Матфея, глава 23, стихи 13–14 и 23», — написал он, потом с досадой отбросил карандаш и придвинул к себе журнал, за несколько минут до этого оставленный на столе его женой. Вяло и равнодушно пробегал он глазами абзац за абзацем, пока следующие слова не приковали его внимание:
«Однажды отец, зная, что сын его с утра отказался наколоть дров для матери, сказал ему:
— Том, я уверен, ты с радостью пойдешь и наколешь дров для матери.
И Том без слов пошел колоть дрова. Почему? Просто потому, что отец так ясно дал понять, что ожидает от него правильного поступка. Предположим, что отец сказал бы:
— Том, я слышал, что ты отказался наколоть дров для матери сегодня утром. Мне стыдно за тебя. Пойди сейчас же и сделай это!
Смею думать, что он так и не дождался бы дров от Тома».
Пастор продолжал рассеянно читать и наткнулся на следующий абзац: