Полная капитуляция

Мэдисон Аманда

Рубен велел водителю подъехать к небольшому парку — излюбленному местечку жителей Южного Бостона. Впрочем, сейчас здесь уже было тихо и безлюдно. Лимузин подкатил к обочине, и Энн с Рубеном вышли.

Они медленно прогуливались, снова и снова стоически обходя небольшой фонтан в центре парка. Вечер для конца сентября выдался на удивление теплым. В воздухе стоял пряный запах опавших листьев, лето медленно уходило, уступая место осени.

Оба молчали. Энн, кусая губы, ломала голову над тем, что бы такое придумать в ответ на его предложение,

как удовлетворить его жажду мести, не подвергая при этом опасности сына. Однако в голову ничего путного не приходило. Судиться с Рубеном ей не по силам. Схватить Стивена в охапку и бежать не имело смысла: раз Рубен уже однажды выследил ее, выследит и опять, и тогда уж он по-настоящему будет жаждать крови.

Наконец Рубен заговорил.

— У тебя нет выхода, — объявил он, засунув руки в карманы брюк и бросая на Энн странный косой взгляд. — Тебе не удастся сбежать, не расплатившись.

По спине Энн пробежал холодок. Он снова догадался, о чем она думает.

— Расплата… Какое-то дикое предложение. Ты просто пытаешься меня унизить.

— Умница, что сообразила. Ты ведь унизила меня перед семьей, друзьями, знакомыми, партнерами — перед всем светом. Тебе еще повезло, что твое унижение будет… не таким публичным.

— С чего ты взял, что я соглашусь?

— Когда-то ты была смелой до безрассудства. Ты жаждала приключений, путешествия в неведомое. Неужели это неведомое тебя больше не привлекает?

Нет, не привлекает. С тех пор, как она познала материнство, — нет. Энн и так жила в постоянной тревоге за Стивена — за его безопасность, за его здоровье, за его будущее. Став матерью, она решительно отказывалась понимать своих родителей, с раннего детства таскавших ее за собой по всей Латинской Америке и останавливавшихся на ночлег чуть ли не посреди дороги. Они вели опасный образ жизни, и в конечном итоге им это дорого обошлось.

Сердце защемило болью, хотя время почти стерло из памяти Энн лица родителей, она помнила их больше по фотографиям.

— Теперь я предпочитаю жить проще, — слабым голосом отозвалась Энн. — Мои отношения с людьми больше ничем не осложняются.

— Как с Уиллом, например?

— Оставь ты его в покое!

— И не подумаю. Он для меня враг.

— Он-то как раз не враг, а вот ты…

Рубен рассмеялся, и этот приглушенный смех резко отозвался в тишине.

— Всего четыре дня. Четыре дня — и ты свободна! Сможешь выйти замуж за своего Уилла. Создать семью и жить своей жизнью.

Ох, как же это на него похоже! Хитрый дьявол, он так ловко умеет манипулировать людьми. И искушать их, как и положено дьяволу.

Причем этот дьявол явно хорошо знает, что делает. Он наверняка помнит, как она тянулась к нему снова и снова, отдаваясь телесным радостям. В своей неопытности она никак не могла насытиться и жаждала все новых и новых наслаждений.

С Уиллом все было по-другому. Она, конечно, сама была во всем виновата, но при всей благодарности к Уиллу Энн не могла не

признать, что ей не слишком приятно, когда он до нее дотрагивается. Она твердила себе, что после свадьбы все изменится, но так ли это?

Энн бросила настороженный взгляд на Рубена. Его профиль четко вырисовывался в лунном свете. Если она согласится поехать с ним и выполнит его требования, отпустит ли он ее на свободу? Можно ли доверять его чести и его слову?

— Место ты выбирать не будешь, — объявила Энн, чувствуя, как сжимается вокруг нее кольцо, и сама сжимаясь, будто зверек, попавший в ловушку. Нет, она не сможет дышать свободно, пока не отделается от этого человека! — Хорошо, пусть будут четыре дня и три ночи, но я сама выберу место, город и отель.

— Город и отель? У тебя что, мания преследования?

Но Энн сейчас было не до словесных перепалок. Она лихорадочно взвешивала все «за» и «против». Пара ночей с ним в огромном Нью-Йорке — в этом ничего страшного. Она сделает все, что он потребует, а потом получит свободу.

— Нью-Йорк, — объявила Энн, — «Ритц-Карлтон».

— Лучше Париж и «Ритц-Карлтон».

— Я не уеду из страны!

— Ты мне не доверяешь?

— Нет. — Энн решительно вздернула подбородок. — Ты ведь ведешь себя, как прокурор, судья и палач в одном лице. Это не очень-то справедливо.

Рубен засмеялся недобрым смехом.

— Похоже, тебе придется хорошенько потрудиться, чтобы ублажить меня.

Вся кипя, Энн направилась к лимузину, понимая, что лишь понапрасну тратит время — его, свое и Стивена. Рубен при своем внешнем лоске мог казаться сколь угодно современным, но в душе оставался завоевателем и средневековым деспотом.

Лимузин остановился перед домом Энн, и водитель открыл перед ней заднюю дверцу. Однако прежде, чем Энн успела выйти, Рубен схватил ее за локоть.

— Может, ехать со мной для тебя и небезопасно, — вкрадчиво заметил он, — но в то же время это может оказаться самым разумным поступком, который ты совершишь за всю свою жизнь. Ведь жизнь — всегда риск. И свобода, которой ты так жаждешь, тоже требует риска. — Энн молча смотрела на него, лишившись дара речи. Рубен слегка погладил обнаженное предплечье, и по ее телу пробежала сладкая волна. — Уик-энд обещает быть весьма плодотворным, — заметил Рубен. — Ты ведь по-прежнему сохнешь по мне. Ты уже вся горишь.

Энн и впрямь горела, как в лихорадке, тело таяло, возрождаясь к жизни в ответ на его ласку. Так было всегда, рядом с ним она сходила с ума от желания. Вот и теперь каждый нерв в ее теле трепетал, биение сердца участилось. Он был для нее как наркотик, наводящий сладкие грезы, а потом сражающий наповал. Она была готова на все, лишь бы быть в его объятиях.

Ради него она оставила свой дом, забыла свое имя, она боготворила его, готова была целовать его ноги. С Рубеном она полностью теряла над собой контроль, хотя сама этого стыдилась.