Полночная любовница
Шрифт:
Поднимаясь по лестнице, Кон расстегивал кафтан. Он отказался от давящего шею галстука, к вящему неудовольствию Нико. Его юный камердинер становится больше англичанином, чем сам король Георг IV. Кон надеялся, что скоро будет далеко от летней лондонской жары, там, где в строгих галстуках нет необходимости. Он намерен осуществить несколько планов. Ни один не идеален, но он не позволит парочке кочек на дороге помешать ему в объединении его семьи.
Лоретта зажгла лампы и теперь восседала в центре кровати греховно, царственно нагая. Волосы золотой рекой струились по спине и груди. Она держала в руках книгу и не взглянула
«Что ж, еще посмотрим, чья возьмет», – подумал Кон. Бросив кафтан и рубашку на стул, он широко зевнул:
– Подвинься.
Лоретта отодвинулась на пару дюймов. Кон развязал завязки шаровар на поясе, сел на край кровати и стащил мягкие башмаки. Сегодня он был в турецком одеянии. Возможно, аффектация, но ему уже давно не было так удобно.
Он забрался под одеяло и закрыл глаза, размышляя, как скоро можно начать храпеть. Услышал, как перевернулась страница, затем другая. Либо Лоретта быстро читает, либо книга смертельно скучная. Или она вообще не читает, а использует книгу как средство удерживать его на расстоянии.
Он пробно засопел, потом издал нечто между глубоким вдохом и клекотом в горле.
Скоро он уже равномерно, с присвистом похрапывал. Книга резко захлопнулась и со стуком упала на пол.
Кон почувствовал, как Лоретта поднялась с кровати и потушила свет. Она легла на кровать намного энергичнее, чем это было необходимо, и он всхрапнул. Оказалось, у него в запасе достаточно широкий репертуар звуков, которые можно изобразить, он посапывал, похрюкивал, похрапывал. Он был исключительно горд бурильным звуком в глубине горла, достойным самого медведя. Лоретта, переворачиваясь, подпрыгнула на кровати и при этом пнула его – вполне намеренно, как ему показалось. Он остался лежать на спине с открытым ртом, носом насвистывая самую настоящую симфонию.
– Это невыносимо, – прошипела Лоретта.
Кон ответил глубоким свистящим вдохом и вдобавок нарочитым судорожным подергиванием. Он надеялся, что в комнате слишком темно и она не увидит его улыбки.
Он ждал сколько мог, пока она не перестала нетерпеливо ворочаться и задышала ровно. На взгляд Кона, прошла целая вечность. Его плоть стала такой твердой, что могла сойти за мрамор. Если б только Лоретта посмотрела на него, то сразу бы поняла, что он притворяется.
Но он мечтал разбудить ее ото сна, найти теплой в своей постели, своих объятиях.
Кон положил ладонь Лоретте на грудь и ощутил легкую дрожь. Покатал сосок между пальцами и почувствовал, как он заострился и затвердел. Губы его посасывали, а кончики пальцев гладили обнаженную кожу. Вначале Лоретта лежала тихо, словно отрицая, что участвует в этом обольщении, но когда язык Кона повторил путь, пройденный руками, она затрепетала и дотронулась до его плеча. Он омыл средоточие ее наслаждения, ощутив на губах вкус розовой воды и сладчайшего греха, скоро она была уже весьма далека от каких бы то ни было мыслей о сне, и ее прерывистые вскрики и извивающееся тело лишь усиливали его желание.
Он нуждался в ней, боготворил ее сейчас больше, чем когда-либо. Никем из них не было произнесено ни слова, когда он вошел в ее тугие горячие ножны. Сегодня время как будто замедлилось, каждое скольжение было неторопливым и
Когда все закончилось, Кон привлек ее к себе и умиротворенно затих. Его легкие посапывания на этот раз были настоящими, сливаясь в дуэте с дыханием женщины, которая наконец была с ним рядом.
Глава 8
Лоретта внимательно оглядела чайный стол в гостиной на первом этаже. Несмотря на тягу мисс Шарлотты Фэллон к разрушению, она самая обычная женщина, и здесь ей будет гораздо удобнее, чем в экзотической изумрудно-зеленой комнате для приемов наверху. Трудно было представить наглухо застегнутую Шарлотту на мягком диване, окруженной парчовыми подушками.
Гостиная же выглядела идеально, так, как и должна была выглядеть гостиная в лучших домах: ослепительно белая скатерть, серебряный сервиз, ярко поблескивающий на фоне голубых стен. Квалхата с Надией наполнили хрустальную вазу для пирожных крошечными, восхитительно пахнущими сладкими булочками с изюмом, плюшками, посыпанными апельсиновой цедрой, и фруктовыми пирожками. Были тут и простые сандвичи с маслом, и тартинки с джемом. Угощений было так много, что хватило бы на всех любовниц с улицы и их покровителей в придачу.
Что оказалось весьма кстати, ибо когда Арам объявил о приходе мисс Фэллон, она вошла не одна.
– Леди Кристи, мисс Фэллон, – провозгласил он своим самым представительным голосом.
Лоретта сглотнула. Она не ждала никакую леди, тем более эту грудастую рыжую с холодными глазами, которая вошла об руку с Шарлоттой.
– Ради Бога, не вините Шерли, – тут же проговорила та, почувствовав неловкость Лоретты. – Я сама напросилась. Ваше появление на улице в доме Безумного Маркиза вызвало изрядное оживление, и когда Шерли сказала, что идет на чай, я не смогла устоять. Я Кэролайн Кристи. – Она протянула руку в перчатке и энергично потрясла руку Лоретты. Ее серые глаза искрились озорством, а на круглых щечках красовались ямочки.
– Как поживаете, леди Кристи? – пробормотала Лоретта.
– Прошу вас, зовите меня Кэролайн. Чем меньше я слышу имя мужа, тем лучше. – Она расположилась на маленьком диванчике и похлопала по подушке. Лоретта не осмелилась сесть где-либо еще, а Шарлотта присела на стул, что стоял напротив, и разгладила складки очередного серого платья.
Одежда Шарлотту, ей-богу, просто кошмарная, и опять чепец старой девы выглядывает из-под уродливой соломенной шляпы. Трудно вообразить, как кто-то может принять мисс Фэллон за женщину легкого поведения – этот сэр Майкл, должно быть, слепой.
Большего контраста, как между двумя ее гостьями, просто и быть не могло. Шарлотта походила на серую мышь. А леди Кристи являла собой ослепительное, блестящее создание. Она была одета по последней моде в шелковое платье бронзового цвета и пикантную шляпку с перьями; а запястья ее украшали широкие золотые браслеты с топазами.
– Перестаньте так глазеть, Лоретта. Я же говорила, Кэролайн, что ты ее напугаешь, – улыбнулась Шарлотта. – Хотите, чтоб я разлила чай? Я уже вполне привыкла к Кэролайн. Она спасительница.