Полночные наслаждения

Джеймс Элоиза

— Договорились, — резко бросил Патрик. — Это верно. — Он знал, что ведет себя как осел, но не мог остановиться, потому что был парализован страхом. Не за себя, конечно, за нее.

— Тогда почему ты так злишься?

— Ты здесь ни при чем. Я зол на себя за свою безответственность. — Патрик снова развернулся к окну. Впрочем, обсуждать ситуацию дальше не было смысла.

Софи кивнула, но Патрик на нее не смотрел. Ей показалось, что он превратился в кусок льда.

— В таком случае, — она поднялась и дернула за шнур колокольчика, — я вызываю Симону.

Мне нужно принять ванну.

Патрик внимательно посмотрел на жену. Она стояла у двери, невозмутимая, как всегда, ожидая, когда он выйдет.

Спускаясь по лестнице, он чувствовал, как с каждым шагом уходит злость, оставляя после себя только страх. Холодный, липкий страх.

Он резко распахнул парадную дверь, выбежал за ворота и помахал проезжавшему мимо наемному экипажу. Прочь из дома. Прочь. Куда угодно.

Два часа спустя центральный ринг «Боксерского салона Джексона» был окружен плотным кольцом заинтригованных джентльменов. Патрик Фоукс отделывал очередного спарринг-партнера.

— Для любителя он совсем неплох, — заметил один из профессиональных боксеров, сидящих рядом с тренером Криббом.

— Это верно. Фоукс сегодня хорошо работает. — Крибб напрягся. — Правую, сэр! Больше вводите правую.

— Ты думаешь, он нуждается в советах? — медленно произнес боксер. И как раз в этот момент раздался глухой стук. Фоукс нокаутировал очередного партнера.

Тяжело дыша, Фоукс посмотрел на Крибба и отрицательно качнул головой.

— Слава Богу, — пробормотал сидевший рядом боксер.

Теперь была его очередь сразиться на ринге с Патриком. Впрочем, он был обязан драться с любым джентльменом, который заплатит.

— Срывать злость на партнере по боксу, милорд, это не совсем правильно, — сказал Крибб и занялся очередной парой на ринге. Сейчас должен боксировать молодой Питер Дьюлэнд.

Патрик вытирал пот и равнодушно принимал поздравления.

Что сделано, то сделано. Софи беременна. Неожиданно, всего на несколько секунд, перед ним возникла малютка с янтарными локонами, как у мамы, и такими же прекрасными глазами.

Он уронил полотенце и направился в раздевалку. Софи еще не показывалась доктору, это ясно. Значит, нужно найти самого лучшего в Лондоне — кого-нибудь из «Ройял-Колледж», — чтобы он осмотрел ее завтра же.

Взяв лист почтовой бумаги «Боксерского салона Джексона», Патрик быстро написал записку, дал посыльному крону, чтобы тот доставил ее мистеру Дженнингсу, адвокату из конторы «Джен-нингс и Конделл».

Полчаса спустя в своем домашнем кабинете Дженнингс озадаченно перечитывал эту записку. В ней говорилось: «Найдите самого лучшего в Лондоне доктора-акушера», а дальше размашистая подпись Патрика.

«Почему Фоукс прислал ее на ночь глядя? — думал Дженнингс. — Неужели нельзя было подождать до завтра? И почему она послана из боксерского салона? Неужели ребенок внебрачный?»

Ему-то было, конечно, все равно, но Фоуксу в будущем это сулило немало хлопот по финансовой части. Дженнингеу это было хорошо известно. Ведь их адвокатская

контора обслуживала также и королевскую семью.

До сих пор, правда, у Фоукса никаких сложностей не возникало, а тут поди ж ты, женат всего несколько месяцев и уже ухитрился завести ребенка на стороне. Вот и пойми этих беспутных аристократов.

Дженнингс неодобрительно поджал губы.

А Патрик по пути домой, вспомнив, при каких обстоятельствах расстался утром с женой, окончательно расстроился. Опять потерял самообладание. Ну сколько же можно! Софи наверняка обиделась.

Он устало потер лоб.

Но разве у двери гостиной она не улыбалась? Это верно, улыбалась. Но глаза! Надо будет запомнить на будущее: если хочешь знать правду, следи за глазами Софи. Они не врут.

Он сразу же прошел в спальню жены. Вечер был влажный, прохладный, и потому огонь в камине горел. Софи сидела рядом в ночной рубашке из тонкого батиста с книжкой в руках.

Патрик подошел, опустился в кресло, вытянул вперед ноги и только потом поднял глаза. Она улыбалась, но в глазах сквозила настороженность. Патрик почувствовал странное удовлетворение. Научился по глазам определять настроение жены, и то хорошо. Посторонний мог бы подумать, что у нее сейчас прекрасное настроение, но Патрика не проведешь.

— Извини меня, — проронил он. — Я вел себя как скотина.

Софи кивнула.

— Все в порядке, Патрик. Я не сержусь.

Теперь глаза улыбались, но руки на коленях чуть подрагивали. «Еще один способ читать мысли Софи, — подумал Патрик. — По рукам».

И действительно, она едва скрывала обиду. Ребенок еще не родился, а он его уже не любит, не хочет. Но лучше промолчать. Руки были сцеплены настолько сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Софи, ты советовалась с доктором?

— Нет.

Патрик нахмурился:

— Завтра надо это обязательно сделать.

Через секунду он встал, поднял Софи и уселся с ней в кресло. Тело жены вначале напряглось, а затем расслабилось. Она уткнулась лицом в его грудь.

— Теперь нас уже трое, — прошептал он ей на ухо. — Ты, я и наш ребенок.

Патрик обнял ее крепко-крепко, как будто хотел защитить от всех напастей. И они сидели так втроем очень долго.

Глава 22

В начале мая в Лондон начали снова стекаться аристократы. Дверные молотки у великолепных дубовых дверей и сами двери тщательно протирались от пыли. Прислуга проверяла состояние постельного белья и наличие восковых свечей.

Дворецкие жаловались друг другу на безответственность молодежи, а специальные бюллетени агентств по найму пестрели объявлениями. «На следующей неделе леди Фиддлстикс понадобятся четыре опытных лакея», «Домоправительница барона Пиддлсфорда ищет двух хороших горничных для работы в господских покоях; предпочтительны девушки из деревни», «Леди Гринтерк требуются двое ливрейных лакеев с одинаковым цветом волос, ростом и комплекцией; предпочтительны темноволосые; рыжих просим не беспокоиться».