Полночный детектив
Шрифт:
Поэтому после выхода в свет очередного романа один из них позвонил другому:
– Серега, в курсе? Нас обоих убили…
– Всех не перебьешь, Коля…
– Это смотря, сколько будет романов!..
Сотрудница Регистрационного центра пригласила меня войти.
– Итак… Его фамилия, имя, отчество…
– Любович Юрий Афанасьевич…
– Адрес…
Я назвал.
Она вошла в компьютер и прочла запись с экрана. Чтобы ответить на мой запрос, ей потребовалось не более минуты:
– За Любовичем Ю.А. никакой другой недвижимости в Москве не значится. Только эта. Очень
«Полный облом!..»
Все попытки найти хозяина квартиры, чтобы от него протянуть ниточку к заказчику, идут прахом. Ловить мне тут больше было нечего. Я помешкал.
–Вы что, наследник Ю. А.? – спросила она.
–Я даже не знаю, кто он. Любович сдал квартиру и вроде как исчез…
–В ДЭЗе не проверяли? Может, он заключил с дирекцией договор на обслуживание…
–Нет, вы знаете, как там сложно…
Она уже переключила компьютер, но на секунду отвлеклась, подвинула лист чистой бумаги.
– Напишите ваш телефон. Может, мне удастся помочь…
– Буду очень благодарен… – Я написал номер мобильника. – А это вам… – Я положил стол подарок охранника «Тамплиеров». – На память…
– О, Терехова!.. Спасибо огромное!..
«Неисповедимы пути Твои, Господи… Еще одна!»
Некогда – не вначале ли прошлого века – пышным цветом в Западной Европе расцвело творчество некоей чрезвычайно плодовитой романистки, автора чувствительных сочинений, героями которых были благородные романтичные мужчины и женщины. Просвещенная Европа зачитывалась ее произведениями до тех пор, пока не открылось, тщательно скрываемое… По ряду причин писательнице не дано было испытать то, что она сентиментально в подробностях описывала. После этого популярность жестоко ей отомстила. Ее больше не издавали, а ее имя было предано забвению…
Удел всех раскрученных авторов. Их провожают смехом…
СНОВА ГОСТЬ
Генерал Арзамасцев не знал о моих заботах и не собирался принимать их в расчет.
В этот вечер он приехал снова.
И довольно рано. Неожиданно не только для меня, но и для девушки.
На этот раз любовники начали не с постели. Надолго засели в гостиной.
На девушке была полупрозрачная белая кофточка с мелкими рющечками и узкие темные брючки чуть ниже колен с разрезами снизу.
Она что-то рассказывала о театральной премьере. Внимая, гость водил рукой по ее молодому, без единой морщины, нежному лицу, вдоль высоко поднятых над удлиненными восточными глазами бровей…
Записывающая аппаратура работала безупречно.
«Когда же она смогла попасть на премьеру?.. – подумал я. – Все вечера дома…»
В какой-то момент я услышал слово «прогон». Речь, скорее всего, шла о репетиции или генеральной репетиции…
Я на какое-то время отвлекся: включил радио, ревизовал содержимое бардачка, где накопилось изрядное количество аудиокассет и книжек в мягких обложках…
Тут же находилась книга Алекса Аусвакса, которую подарил мне генерал Арзамасцев.
Когда, покончив с наведением порядка, я снова взглянул на экран, картинка была настолько не похожа на ту, что я оставил, что я даже не сразу отдал себе отчет в том, что произошло.
Любовники спорили! Да еще как!
Начало спора и причину его я пропустил. Но, по всей видимости, поводом был какой-то высказанный девушкой упрек, потому что Арзамасцев возразил:
– А бриллиант, который я привез из Японии!..
Ему не следовало это говорить, потому что девушка сразу же выскочила из гостиной в спальню и тут же вернулась.
– Я знала, что вы меня этим упрекнете! Возьмите. Он мне без надобности… – Она что-то бросила через стол, я услышал негромкий стук…
Спор становился все горячее…
Я с трудом разбирал ее быструю речь, одиночные словечки, которые Арзамасцеву порой удавалось вставить, были мне ближе, понятнее. Я понял, что инициатором их недавнего разрыва, как часто бывает, явился сам генерал. Он вернулся к семье, к больной жене. Но потом вдруг понял, что его нынешняя любовь слишком сильна, что он не может и часа провести без нее, что она все время у него перед глазами, он слышит постоянно ее голос…
Все тут было очень личным. Хрупким. Однако составляющие их чувств были не однородны. В репликах девушки все чаще проскальзывали упреки. Сначала косвенные, потом и совершенно откровенные, недвусмысленные, с нескрываемой подоплекой.
Девушка сравнивала свое положение с положением его законной супруги.
–Она генеральша! Ей все! А я…
–Я обещал тебе…
–Опять одни обещания! Все здесь ваше и ничего моего! Я уйду. Хоть сегодня! Вы этого хотите?! Ничего мне не надо!..
Она быстро огляделась.
Я физически ощутил в ее взгляде, в позе неукротимое желание немедленно что-то сломать, разбить. Мне показалось, она бросит сейчас на пол или в Арзамасцева первое, что окажется под рукой…
Взгляд ее скользнул по утюгу рядом со стопкой неглаженого белья, по зобастой каменной жабе из оникса…
На секунду мне стало не по себе. От любви до ненависти один шаг…
Я представил, что бы произошло, если бы девушка запустила в своего немолодого любовника электрическим утюгом или тяжелым прессом-лягушкой…
Каменная жаба из оникса была как чеховское ружье, которое рано или поздно должно было выстрелить в последнем акте…
Но внезапно девушка взяла себя в руки. Она вдруг заплакала, уткнувшись лицом в ладони на столе, Арзамасцев сразу замолчал, перегнувшись через стол, погладил ее волосы…