Полночный гость
Шрифт:
Но Мэг ни за что не бросила бы беспомощного человека на съедение голодным волкам. Да если бы и волков не было... как можно оставить за дверью этого несчастного, изнемогающего от лихорадки?
В любом случае этот человек так слаб, что никому не причинит вреда. Неизвестно, выживет ли он вообще. Сострадание превозмогло страх. Ему нужно помочь.
Приняв решение Мэг перекатила незнакомца на живот, сняла с него рубаху и тщательно очистила истерзанную спину от комков грязи, засохшей крови и гноя. Ее пальцы едва прикасались к коже, но, несмотря на всю ее осторожность,
К счастью, буквально несколько дней назад Мэг приготовила свежую – и немалую – порцию заживляющей мази по старинным травяным рецептам, которыми очень дорожила. Судя по состоянию незнакомца, мазь понадобится вся без остатка.
Но прежде чем всерьез заняться его спиной, нужно избавиться от остальной грязи. Опасаясь переворачивать незнакомца на спину, Мэг вновь окликнула брата:
– Джош! Давай уложим его на левый бок!
Мальчик послушно приподнял незваного гостя под плечи.
– Подержи, пока я смою грязь спереди, – попросила Мэг и начала обтирать грудь незнакомца.
Горячие, тугие мышцы, резко поднимающиеся при каждом судорожном вдохе, обжигали Мэг пальцы и рождали доселе неведомый огонь в глубине ее собственного тела.
Пока они его переворачивали, рваные бриджи сползли на бедра, приоткрыв ниже талии удивительно белую, особенно в сравнении с дочерна загоревшими грудью и плечами, полоску кожи. А Мэг, судя по его внешности, подумала было, что он смугл от природы.
Ее взгляд случайно упал на руку незнакомца. На запястье содранная кожа припухла и покраснела. Мзг посмотрела на другую руку и нахмурилась. Такое же кольцо содранной кожи. От чего могли остаться подобные отметины? Ответ напрашивался сам собой. Такой след могли оставить только кандалы.
Неужели все-таки беглый каторжник? Опасения Мэг усилились, но она опять ни словом не обмолвилась о своем страхе Джошу.
Слегка приподняв руку незнакомца, она обтирала ладонь – прекрасной формы, но с грубыми, натруженными мозолями, – как вдруг его пальцы крепко сомкнулись вокруг ее запястья. Волна чувственной дрожи прокатилась по позвоночнику, и Мэг на миг застыла, не в силах высвободить руку из горячей, сильной руки незнакомца.
Когда мгновенный шок прошел и она выдернула, наконец, руку, с его губ сорвался хриплый, невнятный протест. Он потянулся, словно в поисках исчезнувшей поддержки, и его пальцы прижались к ее груди.
Прежде не знавшая таких интимных прикосновений, Мэг была потрясена реакцией своего тела. Острое наслаждение и еще более острая, почти мучительная, непонятная истома пронзили ее с головы до пят.
Мэг отпрянула, и незнакомец с тоскливым протестующим вздохом уронил руку.
Смущенная, она чуть отодвинулась вбок и занялась ногами ночного гостя. Даже изуродованные глубокими порезами и царапинами, его ноги, сильные, с пропорционально развитыми мышцами, удивительно стройные для мужчины, невольно притягивали к себе восхищенный взгляд. В обтягивающих бриджах и тугих белых чулках этот человек наверняка был бы неотразим...
Мэг невольно нахмурилась. О господи! Этого еще
Она судорожно стиснула руки. Не будет этого! Мэг Дрейк не уподобится глупеньким девицам, которые ахают и закатывают глаза при виде интересного мужчины. Она практичный и благоразумный человек, и такие глупости ей не к лицу.
Красные, стертые круги на лодыжках незнакомца – похожие на отметины на запястьях – укрепили Мэг в подозрении, что перед ней беглый каторжник. Но собственные смятенные чувства к этому человеку странным образом смягчали ее страх.
Размотав окровавленное тряпье на ступнях незнакомца – сбитых, в жутких волдырях и ссадинах, – Мэг поняла, что это подобие обуви он соорудил из рукавов рубахи и чулок.
– Просто не представляю, как он вообще передвигался. У него же не ноги, а сплошные раны! – пробормотала она брату, невольно восхищаясь небывалой силой духа и упорством своего ночного гостя.
Она потянула за узел веревки на поясе тех лохмотьев, что остались от брюк, но, когда дело дошло до пуговиц, ее пальцы в нерешительности замерли. До сих пор Мэг приходилось раздевать только Джоша, а мужчин она видела обнаженными лишь до пояса. Но не потакать же девичьей стыдливости, если человеку грозит смерть!
Джош помог ей стащить с незнакомца брюки, и Мэг, не удержавшись, бросила быстрый взгляд на обнажившееся тело, на ту его часть, что отличалась от ее собственной. Здесь, вдали от цивилизации, где нравы примитивны и грубы, она не раз становилась свидетельницей пошлых разговоров и вульгарных шуток насчет размеров мужского орудия. И сейчас любопытство оказалось сильнее природной скромности.
Мэг была немало разочарована невзрачным видом предмета мужской гордости.
Господи, а шуму-то, а разговоров!
Впрочем, все люди ведь разные. И говорят, эта часть мужской анатомии бывает у кого больше, у кого меньше. Мэг как-то случайно услышала хвастливые речи старшего брата, Квентина, и его друга – те явно гордились размерами своих «достоинств», с пренебрежением отзываясь об орудии бедняги-приятеля. Выходит, и ее ночной гость из тех, кого природа обделила.
Мэг подняла глаза. Часть хижины занимали три кровати, на самой большой из которых – той, что в центре, – раньше спал ее отчим, Чарльз Галлоуэй. После смерти отчима кровать пустовала.
– Нужно уложить его на кровать Чарльза, Джош. Подтащим сначала прямо на одеяле, а там поднимем, ладно?
С огромным трудом им все же удалось затащить незнакомца на постель и уложить на живот. Мэг сморщилась при виде засаленных, грязных волос, разметавшихся по белоснежной простыне. Одному богу известно, какая гадость копошится в этих лохмах. Чтобы избавиться от всякой дряни, пришлось бы потом сжечь постельное белье и даже матрас. Такого расточительства Мэг себе позволить не могла. Быстро сменив в тазу воду, она сдвинула черноволосую голову на самый край кровати и тщательно промыла длинные пряди.