Полночный поцелуй
Шрифт:
Лукан толкнул дверь, тяжелые ботинки застучали но плиткам пола. Сумка с камерой валялась там, куда Габриэлла в спешке бросила ее. Сладковатый аромат жасмина и крови ударил в нос, и Лукан тут же заметил на полу кривой пунктир из красных точек.
В воздухе витал горьковатый запах страха, его принесли сюда несколько часов назад, и он успел рассеяться до тонкой дымки.
Лукан прошел через гостиную, направляясь на кухню, куда вели следы крови. На ходу он бросил взгляд па стопку фотографий на столике у дивана и задержался.
Несколько были из той серии, над которой Габриэлла сейчас работала и которую
Сейчас он разглядел. Черт возьми, неужели она…
Старый склад у пристани. Заброшенная бумажная фабрика на окраине города. Еще несколько угрожающего вида строений — ни одному человеку не пришла бы в голову к ним приближаться, за исключением Габриэллы.
Логова Отверженных.
Сейчас некоторые из них очищены благодаря его воинам, а все остальные еще представляют опасность. Лукан отложил в сторону фотографии с объектами, находящимися под постоянным наблюдением Гидеона, и еще раз внимательно просмотрел оставшиеся снимки, пытаясь определить, есть ли на них логова Отверженных, неизвестные Роду.
— Господи, — прошептал он, разглядывая кадры.
Она умудрилась снять даже местные Темные Гавани, их скрытые входы и маскировочные таблички, призванные дезориентировать назойливых людей и враждебных Отверженных. Вопреки всем мерам предосторожности, Габриэлла нашла их. Но как?
Только не случайно. Ее направляло обостренное чутье. Она успела доказать невосприимчивость к обычным трюкам вампиров — гипнозу, контролю над разумом, — которыми они пользуются при контакте с людьми. И теперь эти снимки…
Чертыхнувшись, Лукан спрятал несколько фотографий в карман кожаной куртки, остальные бросил на столик.
— Габриэлла? — позвал он.
Лукан прошел на кухню, где его ждали новые сюрпризы. Здесь запах крови Габриэллы привел его к раковине. Лукан взглянул и замер, повеяло неприятным холодком. Складывалось впечатление, что кто-то заметал следы преступления, но сделал это из рук вон плохо. С десяток мокрых, скомканных, пропитанных кровью бумажных полотенец и нож.
Лукан взял нож и быстро осмотрел его. Им не пользовались, но кровь на полу и в раковине принадлежала Габриэлле. И порванная одежда, небрежной кучей лежавшая у его ног, пропиталась запахом Габриэллы.
«Кто-то осмелился к ней прикоснуться… Неужели с ней что-то случилось…»
— Габриэлла!
Запах привел Лукана к подвальному помещению дома. Темнота его нимало не смущала, он видел прекрасно. Спустившись по ступеням, он снова позвал Габриэллу. Тишина. В дальнем углу ее запах сгущался. И вновь Лукан стоял перед закрытой дверью с уплотнителем, не пропускающим свет. Он подергал дверь — замок хлипкий.
— Габриэлла? Ты слышишь меня? Открой дверь, детка.
Он не стал дожидаться ответа, не хватало терпения даже на то, чтобы усилием воли открыть замок изнутри. С яростным рычанием Лукан ударил плечом, дверь распахнулась, и он практически влетел внутрь.
В темноте его глаза мгновенно разглядели Габриэллу. Она лежала, поджав колени, на полу в одних трусиках и тонком кружевном лифчике. Грохот его вторжения разбудил ее, она рывком подняла голову, с трудом открывая опухшие от слез глаза. Лукан сразу догадался, что она забилась в этот угол и плакала. Он ощущал ее изнеможение,
— Господи, Габриэлла, — прошептал Лукан, присев рядом. — Что ты здесь делаешь? Тебя кто-то обидел?
Габриэлла покачала головой и ничего не ответила. Убрала волосы с лица и вытянула руки, пытаясь нащупать его в темноте.
— Нет… так просто… устала. Мне нужна тишина и… покой.
— И поэтому ты закрылась здесь? — Лукан облегченно выдохнул, хотя раны на ее теле, лишь недавно переставшие кровоточить, продолжали его беспокоить. — С тобой все в порядке?
Габриэлла кивнула и в темноте подалась к нему.
Нахмурившись, Лукан погладил ее по голове. Она, очевидно, восприняла это как приглашение и прижалась к нему, как ребенок, нуждающийся в тепле и участии. Лукану не понравилась шевельнувшаяся в его сердце нежность, порыв оградить Габриэллу от всех бед и несчастий, готовность защищать ее, как себя самого.
«Себя самого. Это невозможно, — напомнил он себе. — Даже думать об этом смешно и нелепо».
Лукан окинул взглядом прижавшуюся к нему Габриэллу; как естественно и приятно было держать в объятиях эту соблазнительную полуобнаженную женщину. А она даже не подозревала, в какой жестокий мир оказалась втянутой, не подозревала, что сейчас ищет успокоения в объятиях смертельно опасного вампира.
Кто угодно, только не он должен заботиться о безопасности Габриэллы. При одной мысли о ней его жажда крови вспыхивала внутри адским пламенем, увлекая к роковой черте. Лукан гладил Габриэллу по плечам, едва касаясь шеи, стараясь не замечать пульсацию крови в сонной артерии. Только яростный огонь схватки поможет выжечь воспоминания о последней проведенной с ней ночи и страстное желание снова быть с этой женщиной.
— У-у, ты такой спокойный, — уткнувшись Лукану в грудь, пробормотала Габриэлла. От ее слабого, сонного мурлыкающего голоса его бросило в жар. — Мне это снова снится?
Лукан глухо заворчал, не в силах говорить. Это был не сон, и он не был так спокоен, как показалось Габриэлле. Он чувствовал, как ворочается в глубине древний свирепый зверь, которого ее доверчивая нежность дразнила и заставляла подниматься на поверхность.
Чтобы отвлечься, Лукан поднял глаза, и все его тело мгновенно напряглось. На натянутой проволоке сушились фотографии, сделанные Габриэллой совсем недавно. Среди самых невинных — места обитания вампиров. Даже их бункер она сумела найти. На снимке, сделанном днем, был запечатлен фасад хорошо охраняемого лома. Лукан не мог ошибиться, он узнал большую, украшенную завитушками чугунную решетку, ограждавшую подъездную дорожку и стоявший в глубине дом от посторонних глаз.
По всей видимости, Габриэлла, чтобы сделать этот снимок, подошла к самым чугунным воротам. Судя по зеленой листве на деревьях, это было несколько недель назад. Она находилась там, всего в нескольких ярдах от места, где он жил.
Лукан не особенно верил в судьбу, но само собой выходило, что рано или поздно эта женщина должна была встретиться на его пути.
Пересечь его черной кошкой.
Какая удача, что после столетий напряженной борьбы, когда ему удавалось выдерживать удары врагов и подавлять темные стороны своей натуры, две неразлучные подружки — судьба и реальность — навалились на него вместе и сразу.