Полночный поцелуй

Уиллис Клер

На вывеске у лифта я уточнила местонахождение «Харбингер интернэшнл» и выяснила, что фирма расположена на четырнадцатом этаже. Двери лифта открывались в холл со стенами, обшитыми панелями орехового дерева, и толстыми коврами, заглушавшими любые звуки. В небольшой комнате ожидания стоял японский шкаф-тансу, три мягких кресла с подголовниками и кофейный столик с разложенными веером журналами. Я сумела разглядеть «Архитектурный дайджест», «Искусство и антиквариат», финансовые «Кипдингер» и «Фортуна», разложенные по алфавиту.

Секретарь сидела за изогнутой стойкой,

совершенно пустой — на ней стояла только стеклянная ваза с бамбуком, и лежало несколько черных камней. Она была просто живым воплощением профессионализма — в коричневатом костюме и шелковой блузке, каштановые волосы собраны в пучок, макияж очень легкий. Заметно за сорок, не красавица, но и не уродина, очень компетентного вида, в гарнитуре с наушниками, она говорила в микрофон по-немецки. «Харбингер Интернэшнл» соответствовал своему названию.

— Я могу вам чем-то помочь? — Улыбка появилась и тут же исчезла.

— Да, я бы хотела увидеть Эрика Тейлора. — Я постаралась произнести это уверенно.

— Мне очень жаль, но его сейчас нет. У вас назначена встреча?

— Да, назначена.

Секретарь пришла в замешательство, заглянула в невидимый мне календарь под стойкой.

— И ваше имя?..

— Анджела Маккафри. — Теперь я жалела, что оделась для «неформальной пятницы». Пришлось сильнее закутаться в пальто.

— Я не вижу его в расписании. Можно поинтересоваться вашим делом?

— Мы обсуждаем некоторые вопросы недвижимости, и время здесь играет очень важную роль. Мне действительно необходимо поговорить сегодня с мистером Тейлором. Может быть, выдадите мне его номер телефона?

Она печально покачала головой:

— Мне в самом деле жаль, но сейчас с ним связаться совершенно невозможно. Если вы оставите свою визитку, он перезвонит вам сразу же, как только сможет.

Нет ничего надежнее безупречной вежливости, чтобы выбить у вас почву из-под ног.

Вернувшись в офис, я попыталась сосредоточиться на работе и составить список неотложных дел, но на первом же попавшемся мне на глаза листке обнаружила пометку «позвонить маме» и, обуреваемая чувством вины, записала это в самом начале. Поскольку рисунки к «Вкусным цыплятам», послужившие предлогом для посещения дома Люси, я так и не нашла и не сомневалась, что мне не позволят вернуться, чтобы их поискать, даже если мне этого захочется, следующим пунктом пришлось записать: «попросить креативщиков сделать копии». Но рисовал их Лес, а я очень сомневалась, что увижу его сегодня на работе. Интересно, полиция уже арестовала его или нет? Надеюсь, что нет, потому что я поверила ему, когда он сказал, что не делал этого, хотя полагаться пришлось исключительно на внутреннее чутье.

Желание доказать невиновность Леса разбудило во мне детектива, и я начала думать о голосовой почте Люси — вдруг в сообщениях содержится ключ к разгадке ее убийства? Перевернув страницу в блокноте, я начала новый список, озаглавив его: «голосовая почта Люси».

Я написала: «Моравия, вечер четверга».

Моравия позвонила в четверг и сказала,

чтобы Люси не приходила в клуб на следующий день. Почему Моравия не велела Люси приходить в пятницу, появилась у нас в среду и пригласила Кимберли и меня? Может быть, она была сыта Люси по горло и уже собиралась передать заказ кому-нибудь другому, а может быть, здесь крылось что-то личное.

Затем я написала: «Лес, утро субботы».

Лес сказал мне, что в последний раз он видел Люси в пятницу вечером, когда они поссорились. Если это правда, то вполне логично, что он позвонил на следующее утро, пытаясь помириться. Если же это он убил Люси, сообщение послужило прикрытием — он знал, что полиция его прослушает.

Но если Лес убил Люси в пятницу вечером, Сэнсом ошибся, сказав, что она умерла всего день-два назад. Я понимала, почему Сэнсом так подумал и почему не хотел мне этого объяснять. От тела Люси уже пахло, но вонь была не такой уж сильной. Вот почему Сэнсом спросил меня, сколько времени я провела в доме. Если бы она пролежала там мертвой целую неделю, я бы учуяла запах сразу же, как вошла.

Я вспомнила две чашки из-под кофе на воскресной газете. Кто-то был в доме с Люси в воскресенье утром. Не Лес, если, конечно, ему верить. Может быть, ее новый бойфренд? В начале недели Люси куда-то пошла, возможно, с ним, и оказалась в своем доме, мертвой, в среду или в четверг.

Одну вещь я проверить могла — выяснить, где Люси провела вечер пятницы. В «Доме Ашеров» или с Лесом?

Я позвонила в офис «Макабр-Фактор», который располагался в похожей на пещеру бывшей швейной фабрике на южном конце Маркет-стрит. Столы и компьютеры там теснились по стенам, а в центре комнаты стояли ждущие отправки коробки с косметикой «Макабр-Фактор». Всякий раз, приходя туда, я снова и снова гадала, откуда у них взялся капитал для рекламной кампании. В последний раз, когда мы обсуждали бюджет, Сулейман мямлил что-то насчет «ангельских инвесторов».

Хрипловатый голос Моравии в трубке отбарабанил название компании.

— Привет, это Энджи из «ДВУ».

Голос Моравии потеплел.

— Привет, Энджи. Хорошо провела время в «Доме Ашеров»? Нам так и не удалось с тобой попрощаться.

— О да, прошу прощения. Я вдруг плохо себя почувствовала, так что пришлось рано уйти.

— Эрик все время о тебе говорит.

К щекам прилила кровь, и я внезапно забыла, зачем звоню. Почему мне не пришло в голову спросить номер Эрика у Сулеймана и Моравии?

— Я бы с удовольствием с ним связалась. У вас, случайно, нет его телефона?

— Ни одного номера. Он простонеуловимый. Но если я с ним увижусь, то скажу, что ты хочешь с ним поговорить.

— Нет-нет, это ни к чему, — поспешно выпалила я. — Собственно, я звоню вот по какому поводу… вы; же знаете, что в последние несколько дней Люси пропала?

— Нет, нам этого никто не говорил. Говорили только, что она временно недоступна.

Ну да, такова была политика фирмы, верно? И если Моравия что-нибудь и знала, мне она об этом все равно не скажет.