Полночный путь
Шрифт:
— Да-а… Честью тут и не пахнет… Серик, мы этого гуся можем забрать в княжий острог…
Серик проговорил медленно:
— Не надо, я с ним сам разберусь… Кольчужку, значит, надел… Ну, против меча, работы моего брата, она тебе мало поможет… — и ринулся вперед, да так быстро, что Бренко едва успел меч вскинуть над головой.
А Серик рубанул от души, будто пудовый молот в руке был, а не легкий меч. И меч Бренка не выдержал; лезвие со звоном отскочило, а меч Серика пришелся на правое плечо. Кольчуга выдержала, не выдержала ключица — слабо хрупнула, и правая рука Бренка повисла, как плеть.
Серик проворчал:
— По хорошему-то, следовало бы тебе башку снести, я в своем праве…
Дружинник
— Ну, дак и снеси! А мы князю донесем, что не честный поединок был!
— Пусть живет пока… — выговорил Серик. — Он брату меч заказал, так что не гоже мне убытки брату причинять, — бросив меч в ножны, быстро пошел прочь сквозь расступившуюся толпу.
Торжище медленно расходилось. Серик прошел в ворота и тут же наткнулся на Шарапа со Звягой. Оба при мечах. Они о чем-то совещались. Звяга воскликнул:
— Ба, Серик! Да ты буяном стал, не хуже нас! Наслышаны, что ты на поединке дрался с Рюриковым дружинником. Ну, живой, и слава Перуну!
— Это почему же, слава Перуну, если он живой? — удивился Серик. — Бой честный был. Только на нем кольчуга была поддета под рубаху.
Шарап проговорил:
— А я слыхал, будто Рюриковым дружинникам равных нет…
— Сами они про себя подобные слухи и распускают… — проворчал Серик. — Я его двумя ударами уделал, никто и ахнуть не успел. Об чем совещаетесь?
— Да вот, думаем, где брага крепче? — раздумчиво протянул Звяга.
— Давайте лучше франкского вина испробуем, заслужили ведь… — протянул Серик.
— А и правда, заслужили… — спохватился Шарап. — Серик, мы добычу сбыли. Держи, твоя доля, — и Шарап протянул Серику увесистый кошель.
Франкское вино всегда было в корчме, стоящей тут же, у Боричевых ворот; место удобное и бойкое. Да и вино в основном купцы пили, да бояре. В корчмах, стоящих в ремесленных концах, пили брагу да меды.
Друзья лишь успели осушить по паре чаш, как ввалилась дюжина Рюриковых дружинников. Они расселись за вторым столом, молча выпили по чаше, им корчмарь налил по второй, они не пили, сидели, недобро поглядывая на троицу друзей. Рядом с Сериком пировали дюжие купцы, числом четверо. Хоть они и были изрядно нагрузившимися, но тоже заметили недобрые взгляды дружинников. Купец, сидящий напротив Серика, спросил:
— Чем это вы насолили Рюриковым дружинникам?
Серик пожал плечами:
— А тем, что при виде их не переходим на другую сторону улицы…
— Ну, щас начнется! — купец сильно потер ладони.
Видно было, что подраться он не дурак, и толк в этом деле знает. Тем временем, Рюриковы дружинники осушили чаши. Купцы вытащили из-за поясов перстатые кожаные половецкие рукавички, деловито натянули их на руки. Заводила уже шел к столу, нарочито пошатываясь, кося под пьяного. Но Серик видел его взгляд; трезвый, цепкий. Подойдя, он развязно сказал:
— А на што смердам мечи? Неужто рожь косить?
Серик молча поднялся, отцепил меч от пояса, протянул его Звяге. Шарап тоже отдал свой меч Звяге. В таких случаях у друзей было предусмотрено, что двое бьются, третий тылы охраняет. Серик мимоходом пожалел, что не имеет привычки носить рукавички за поясом; быть опять сбитым костяшкам пальцев. Рюриков дружинник ожидал, что схватка начнется, как обычно, с разговора, но Серик почти без замаха засветил ему молчком прямо в челюсть — бедолага тут же и разлегся на полу. Остальные ринулись вперед, опрокинув стол. По сторонам Серика уже обтекали купцы, разворачивая дюжие плечи. Дрались долго, упорно. Рюриковы дружинники попались стойкие. Они мечей тоже не вытаскивали, возможно, из-за купцов. Уж за купца, и сам Рюрик Ростиславович не помилует, даром что позволяет бесчинствовать в чужом городе.
Пришел в себя Серик от бадьи ледяной воды. Вся компания стояла у колодца, в кольце княжьих дружинников, скрипел журавель, дружинники черпали воду и отливали купцов, которые мотали головами, фыркали, и не спешили приходить в себя. Поодаль отливали Рюриковых дружинников, трое из них лежали отдельно.
Пышноусый сотник, держа под мышкой охапку мечей, покачал головой, увидя, что Серик опамятовал:
— Серик, брат у тебя — уважаемый человек, но ты-то!.. С кем связался… Шарап, Звяга, вы чего пацана буйствовать учите?
Шарап помотал головой, проговорил, без особого раскаяния:
— И правда, перебрали мы… Что поделать, непривычны к франкскому вину… — оглядевшись, он спросил: — А кто вон тех-то приложил?
Звяга пробормотал:
— А я знаю?.. Тоже, вроде, бил не на смерть…
Сотник вздохнул:
— Придется виру платить…
Один из купцов вытянул вперед фигу, рявкнул:
— Вот им виру! Отдай меч…
Сотник помотал головой:
— Утром получишь, а то опять буйствовать начнете. Знаю я Шарапа со Звягой… Шум уже до князя долетел…
— Утром еще не тот шум будет… — угрожающе выговорил один из купцов. — Когда вече кликнем…
Серик проговорил рассудительно:
— И правда, отдай мечи. Опасно нынче по городу ходить, особенно по ночам. Я ж еще днем с Рюриковым дружинником на поединке дрался…
— Во-он оно што… А я не поверил, когда услышал, што будто бы какой-то безусый пацан Рюрикова дружинника изувечил… Ладно, забирайте мечи, а с утра ко княжьему терему! Чтоб все семеро!
На перекрестке долго прощались, посмеиваясь, вспоминали подробности драки. Купцы тоже не помнили, чтобы кто-то из них бил насмерть. Да-а… крепко франкское вино; бьет в голову, будто шестопер… Наконец, разошлись.
Серик еле добрался до своей постели под забором. Чуть не задавил кота Мышату, который дрых на шубе, слившись с бараньей шерстью своей дымчатой шубой. Кот не обиделся, тут же протиснулся под шубу и, привалившись к боку, тихонько замурчал. На свежем воздухе остатки хмеля выветрились быстро, однако наутро Серик встал с тяжелой головой. Но тяжесть прошла от одной бадьи колодезной воды, которой Серик облился с головы до ног. Вчерашняя одежка пришла в полную негодность; дорогая шелковая рубаха была располосована так, что уже ни на что не годилась. В штанах тоже было полно прорех, а потому Серик отдал их Прибытку, пусть покрасуется. Хоть и штопаные, зато заморские… Одевшись попроще, нежели вчера, Серик подпоясался поясом, расшитым серебром, прицепил меч и зашагал к княжьему терему. Вскоре нагнал Звягу с Шарапом, а потом из купецкого ряда вывернулась и четверка буйных купцов. Так и шли, не ощущая раскаяния, весело переговариваясь и пересмеиваясь.