Полночный воин
Шрифт:
Малик вздохнул.
– Я просто подумал, может, я попробую.
Гейдж угрожающе посмотрел ему прямо в глаза.
– И не вздумай.
– Я просто не подумал, как важно прежде бы получше изучить ее характер. Многие женщины отдаются мужчинам легко, но она – нет. Спрыгнуть с твоей кровати и преспокойно уйти она бы не могла.
– Так ты советуешь мне отправить ее снова в постель к Ричарду Редфернскому? Бог свидетель, я не сделаю этого. Если она ублажает этого недоноска, то сумеет переспать и со мной. Я не повезу ее в Редферн,
– А если она говорит правду о сокровищах?
– Подумай сам, откуда рабыня может знать о таком кладе?
– Но почему эта простая рабыня умеет читать и писать? Далеко не все знатные люди в этих краях умеют это.
Гейдж нахмурился.
– Она умеет читать?
– И писать, – уточнил Малик.
– Она говорила тебе об этом?
– Упоминала мельком.
– Да ты прямо ее исповедник. О чем еще она рассказывала тебе?
– Ни о чем. Она как встревоженная птичка. Я и об этом узнал в случайном разговоре. – Малик поморщился. – И не смотри на меня так. Я не собираюсь становиться между вами. Худшего и врагу не пожелаешь.
– Тогда не вмешивайся.
– Я делаю то, что подсказывает сердце, – просто ответил Малик.
– Постарайся почаще обращаться к разуму, – мрачно отозвался Гейдж. – Тогда поменьше будешь набивать себе шишек.
– Ты угрожаешь ему? – Гейдж, обернувшись, увидел у входа в палатку Бринн. Подойдя ближе, она строго спросила:
– Ты еще смеешь запугивать несчастного раненого?
– Бринн, скорее защити меня, – жалобно простонал Малик и, хитро прищурившись, умоляюще протянул к ней руки. – Спаси меня от этого варвара!
Увидев лукавое выражение его лица, Бринн нарочито строго отчитала его:
– За обман тебе неплохо бы еще и добавить тумаков.
Продолжая ругать Малика, она нежно поправила одеяло, поплотнее укутав его.
Крошечный багровый листок клена застрял в ее светло-каштановых волосах. Гейдж почувствовал доносившийся от нее аромат земли и осенней свежести. Ее кожа в свете огня отливала матовым блеском, и воздух, казалось, вибрировал от ее полного жизни тела. Ему захотелось подойти, вытащить кленовый листок и утопить ладонь в ее шелковистых волосах.
Нежность. Впервые Гейдж испытал к ней это неизвестное ему чувство. Обычно первым на желание отзывалось его тело, всегда готовое и вечно жаждущее соития, заслонявшее собой все чувства, кроме плотского желания, раздиравшего его на части.
– Не надо ходить в лес одной, – хрипло произнес он. Бринн вздрогнула, но не обернулась на его слова.
– Со мной там ничего не случится.
Ее холодность разозлила его сильнее, чем всегда.
– Мне лучше знать. – Он жестко усмехнулся. – И потом, я не могу позволить, чтобы пострадала моя собственность.
Ее рука сжала укрывавшее Малика одеяло, но Бринн спокойно ответила:
– Как видишь, со мной все в порядке, – и, отвернувшись, коротко бросила:
– Задуй
Малик приподнял одеяло, приглашая ее лечь рядом, но она только улыбнулась.
– Пора тебе спать одному. – Сняв накидку, она расстелила ее неподалеку от него на земле. – Если буду тебе нужна, я рядом.
– Надо понимать, что драконы вновь попрятались в своих пещерах? – Гейдж казался удивленным не меньше Малика.
– Можешь насмехаться сколь душе угодно. Всему свое время. До сих пор его нельзя было оставлять на ночь одного.
Ее слова прозвучали как-то особенно трогательно.
Резко встав, Гейдж взял одну из своих подстилок и укрыл ею Бринн.
– Я и не думал смеяться. – С этими словами он задул светильник. – Спи с Богом.
5
Следующий день выдался ясным и солнечным. По просьбе Бринн четверо солдат Лефонта вынесли Малика из палатки на свежий воздух.
Малик, лежа, радостно подставлял лицо солнечным лучам.
– Господи, я словно снова ожил. Я так соскучился по лесу, холму, по всему, что вокруг.
– Я знала, что тебе понравится, – улыбнулась Бринн. – Теперь ты будешь на воздухе каждый день. Солнце – самое верное лекарство.
– Но не лучше тебя, – отозвался Малик. – Какая же ты милая и скромная. Ты помогаешь всем идея, но только не себе самой.
– И в самом деле, совершенно очевидно, что юная леди умна и сама скромность, – докончил за Малика Гейдж.
Какими бы колкими ни казались его слова в ее адрес, Гейдж произнес их без своего обычного насмешливого тона и даже… с душевной теплотой. Прошлым вечером она упорно доказывала себе, что грубоватая в тот день нежность – всего лишь каприз, но сейчас он смотрел на нее словно… Нет, непонятно как. Ей наверняка просто хочется, чтобы так было, да и опасно мечтать о том, что может оказаться правдой.
Бринн отвела взгляд.
– Не надо большого ума, чтобы понять, как ему необходимы свежий воздух и солнце…
– Эй, можно к вам?
Бринн мгновенно узнала этот голос. Ее всю прошиб холодный пот. Оглянувшись, она увидела спускавшегося по холму верхом на коне лорда Ричарда. На его лице сияла ослепительная улыбка, он был одет в свой лучший наряд из синей шерсти с красивой отделкой мехом горностая. Солнечные лучи запутались в его кудрях, золотя их, и он казался самым привлекательным мужчиной на свете.
Стоя у Бринн за спиной, Гейдж весь напрягся, и ей послышалось в каждом его выдохе ругательство. Он выступил вперед и знаком приказал солдату пропустить Ричарда.
– Кто это? – шепотом спросил Малик.
– Лорд Ричард Редфернский, – как можно равнодушнее ответила Бринн.
Что привело его сюда? Может, она нужна Эдвине? Непохоже. Ради Эдвины он не вырядился бы в свое лучшее платье и не сдвинулся бы с места. Причина кроется в чем-то другом.
Малик тихонько присвистнул.
– Очень даже симпатичный малый.