Полное каре

Абдуллаев Чингиз Акифович

Присутствующие подавленно молчали. Шиброль подошел к мертвому телу, снял салфетку, посмотрел в лицо погибшего. Затем снова накрыл лицо салфеткой и повернулся ко всем находящимся:

– Я надеюсь, вы понимаете, что мы будем обязаны проверить каждого из присутствующих.

– У меня дипломатический иммунитет, – хмуро заявил Омар Халид, – вы не можете обыскивать премьер-министра.

– У меня тоже дипломатический паспорт, – сообщил Кафаров.

– Вы будете обыскивать супругу графа Меранже? – усмехнулась Алина. – По-моему, это уже

слишком.

– Прошу прощения, господа, – прервал их комиссар Клодт, – но никаких исключений мы не сделаем. Хотя бы для того, чтобы исключить кривотолки в будущем. Обещаю вам, что никто не узнает о том, что именно произошло в данной комнате. Но мы проверим всех. И мужчин, и женщин. Прошу понять нас правильно, у нас просто нет другого выхода. Чтобы вы не считали нас слишком придирчивыми, уверяю вас, что в числе проверяемых будет и сам господин Дронго.

– Вы нас просто успокоили, – иронично заметил Херцберг, – а то я все время волновался, будете вы его проверять или нет.

– Те, кто обладает дипломатическим иммунитетом, могут отказаться от обыска, – сухо добавил Клодт, – мы не имеем права настаивать. Но в таком случае они будут обязаны немедленно покинуть территорию нашего княжества и в течение следующих десяти лет не появляться в Монако. Таковы наши законы, господа.

– Черт бы вас всех побрал, – пробормотал Омар Халид, – надеюсь, что журналисты ничего не узнают. Можете меня обыскать. Начинайте с меня первого.

– Это верное решение, комиссар, – подошел к Клодту Дронго, – если я правильно идентифицировал яд, то его нельзя было хранить в кармане или в рубашке. Это очень опасная смесь. Должен быть стеклянный флакон, пусть даже очень небольшого размера, в котором хранился этот яд. У кого вы найдете подобную склянку, тот и является отравителем.

– Я тоже об этом подумал, – согласился Клодт.

– Сейчас мы пригласим нашу сотрудницу, – продолжил он, – и она проверит сначала обеих женщин. А потом мы лично проверим каждого из мужчин. Если кто-то стесняется, мы поставим ширму.

– При чем тут ваша ширма, – буркнул Херцберг, – можно подумать, что дело в ширме.

Клодт подошел к дверям, отдавая приказы. Телохранителей премьера сдерживали уже пятеро полицейских. Молодые охранники рвались помочь своему шефу. Ему пришлось подойти к дверям и попросить их успокоиться.

Принесли две большие ширмы, чтобы поставить их в углу, где сразу же две сотрудницы полиции начали проверять обеих молодых женщин.

– Это уже настоящее приключение, – раздался насмешливый голос Лидии, – сначала ночью меня раздевает господин Дронго, а теперь меня раздевают еще две сотрудницы полиции. Просто сумасшедший дом.

Все услышали ее громкий голос и посмотрели на Дронго.

– А вы – молодец, – сказал Костя Романишин, – не теряете даром времени. Соблазнить такую богатую дамочку и так быстро...

– Костя, я все слышу, – закричала Лидия по-русски, – не нужно говорить гадостей! Он ничего не сделал. Только

помог мне раздеться и лечь в постель. У меня вчера был приступ мигрени.

– Я не сомневаюсь, что он поступил как джентльмен, – громко ответил ей Романишин, – только не нужно об этом всем рассказывать.

Женщин проверяли целых полчаса. Затем им разрешили одеться и выйти из комнаты, чтобы в соседней комнате, которую уже освободили, они бы написали свои показания.

– Я не умею писать на французском языке, – громко заявила Лидия, – только на русском.

– В таком случае продиктуйте свои наблюдения, и их запишет наша сотрудница, – предложил Клодт, – хотя вы можете написать хоть по-арабски. Ведь ваш бывший супруг...

– Не смейте мне о нем напоминать, – возмутилась Лидия, – лучше дайте вашу сотрудницу, и я ей все продиктую.

– А я напишу, но прошу заранее извинить меня, если я сделаю грамматические ошибки, – сказала Алина.

– В соседней комнате вам дадут бумагу и ручку, – заверил ее Клодт.

Женщины вышли из комнаты вместе с сотрудницами. Теперь настала очередь мужчин. Некоторые стеснялись, раздеваясь лишь до пояса. Другие, наоборот, разоблачались охотно.

– Мсье Жирарду, – поинтересовался Айдар Досынбеков, – мы сможем продолжить нашу игру завтра? Ведь у нас намечается финал с таким невероятным призовым фондом.

– Я не знаю, – растерянно пожал плечами крупье, —этот вопрос не в моей компетенции. Я не могу решать, господа. Только полиция и руководство казино могут решить, будете ли вы играть завтра.

– То есть вдобавок ко всему нам еще могут запретить играть? – поинтересовался мрачный и злой Омар Халид.

– Вполне возможно. Но я не могу взять на себя такую ответственность и...

– Все ясно. Значит, вы ничего не решаете. В таком случае сообщите руководству вашего клуба и казино, что мы все равно соберемся на игру, – решил премьер-министр.

– Правильно, – весело поддержал его Константин Романишин, – снимем любой зал в отеле и найдем одну колоду карт. Будем играть как ни в чем не бывало.

– Достаточно арендовать один номер сюит в любом отеле, чтобы завершить игру, – подхватил Омар Халид. Кажется, эта затея показалась ему весьма забавной.

– И сами выставим свои деньги, – обрадовался Константин, – перечислим по пять миллионов евро в какой-нибудь банк, где они и будут ждать победителя. Так будет даже удобнее.

– Что вы говорите? – испугался Жирарду. – Вам не разрешат собираться и играть на деньги вне пределов казино.

– В таком случае мы можем уехать в любой французский город, который находится за пределами вашего княжества, – расхохотался премьер-министр.

– Или в Италию, – подхватил Константин, – и сыграем без нашего любимого крупье. Сами организуем «Большую игру».

– Это верное решение, – кивнул Херцберг.

– Я согласен, – вставил Айдар Досынбеков.

– Я тоже согласен, – сразу заявил Ниязи Кафаров.