Полное собрание проповедей и поучений
Шрифт:
Некто из старцев сказал: «Прежде всего нужно нам смиренномудрие, чтобы быть готовым на каждое слово, которое мы слышим, сказать: «Прости», ибо смиренномудрием сокрушаются все стрелы врага и сопротивника».
Исследуем, какое значение имеет слово старца: почему он говорит, что прежде всего нужно нам смиренномудрие, а не сказал, что прежде нужно воздержание. Ибо апостол говорит: «Подвизаяйся от всех воздержится» (1 Кор. 9, 25).
Или почему не сказал старец, что прежде всего нужен нам страх Божий? Ибо в Писании сказано: «Начало премудрости страх Господень» (Пс. 110, 10). И опять: «Страхом Господним уклонится всяк от
Итак, если без веры невозможно угодить Богу и милостынями и верою очищаются грехи, и если страхом Господним уклоняется всяк человек от зла, и начало премудрости - страх Господень и подвизающийся от всего должен воздерживаться, то как же старец говорит, что прежде всего нам нужно смиренномудрие, и оставил все другое, столь нужное?
Старец хочет показать нам сим, что ни самый страх Божий, ни милостыня, ни вера, ни воздержание, ни другая какая-либо добродетель не может быть совершена без смиренномудрия. Вот видите, братие, как велика сила смиренномудрия; видите, какое действие имеет слово «прости»!
Почему же диавол называется не только врагом, но и противником? Врагом называется потому, что он человеконенавистник, ненавистник добра и клеветник; противником же называется потому, что он старается препятствовать доброму делу: хочет ли кто помолиться - он противится ему злыми воспоминаниями, пленением ума и унынием. Хочет ли кто подать милостыню - он препятствует леностью и нерадением, и так-то он сопротивляется нам во всяком деле, когда хотим сделать доброе. Поэтому он и называется не только врагом, но и противником.
Смиренномудрием же сокрушаются все оружия врага и противника. Ибо поистине велико смиренномудрие, и каждый из святых шествовал его путем, а трудом сокращал путь свой, как говорит Псалмопевец: «Виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя» (Пс. 24, 18) и «смирихся, и спасе мя Господь» (Пс. 114, 5). Впрочем, смирение, и одно смирение, может ввести нас в Царствие, как сказал старец авва Иоанн, но только медленно.
Итак, смиримся немного и мы - и спасемся. Если мы как немощные не можем трудиться, то постараемся смириться и веровать в милость Божию, что и за малое, совершаемое нами со смирением, будем и мы в местах святых, много потрудившихся, работавши Богу.
Пусть мы немощны и не можем трудиться, но неужели мы не можем смириться? Блажен, кто имеет смирение,- велико смирение!
Хорошо также означил один святой имеющего истинное смирение: «Смирение ни на кого не гневается и никого не прогневляет и считает это совершенно чуждым себе».
Велико, как мы сказали, смирение, ибо оно одно сопротивляется тщеславию и хранит от него человека. А разве не гневаются также за имения или за брашна? Как же старец говорит, что смирение ни на кого не гневается и никого не прогневляет?
Смирение велико, как мы сказали, и сильно привлечь на душу благодать Божию, благодать же Божия, пришедши, покрывает душу от двух тяжких вышеупомянутых страстей.
Ибо что может быть более тяжким, как гневаться и прогневлять ближнего? Как некто и сказал: «Монахам вовсе не свойственно гневаться, равно и прогневлять других». Ибо поистине, если такой (т. е. гневающийся или прогневляющий других) вскоре не покроется
Поистине нет ничего крепче смиренномудрия, ничто не побеждает его. Если со смиренным случится что-либо скорбное, он тотчас обращается к себе, тотчас осуждает себя, что он достоин того, и не станет укорять никого, не будет на другого возлагать вину и таким образом переносит случившееся без смущения, без скорби, с совершенным спокойствием, а потому и не гневается и никого не прогневляет.
Смирения же два, так же как и две гордости.
Первая гордость есть та, когда кто укоряет брата, когда осуждает и бесчестит его как ничего не значащего, а себя считает выше его; таковой, если не опомнится вскоре и не постарается исправиться, мало-помалу приходит и во вторую гордость, так что возгордится и против Самого Бога и подвиги свои и добродетели приписывает себе, а не Богу, как будто сам собою совершил их, своим разумом и тщанием, а не помощью Божиею.
Гордость же бывает еще мирская и монашеская.
Мирская гордость есть та, когда кто гордится пред братом своим, что он богаче и красивее его, или что носит лучшую, нежели тот, одежду, или что он благороднее его. Итак, когда мы видим, что тщеславимся сими преимуществами, или тем, что монастырь наш больше или богаче других, или что в нем много братии,- то мы должны знать, что находимся еще в мирской гордости.
Случается также, что тщеславимся какими-либо природными дарованиями: иной, например, тщеславится тем, что у него хороший голос и что он хорошо поет или что он скромен, усердно работает и добросовестен в служении. Сии преимущества лучше первых, однако и это мирская гордость.
Монашеская же гордость есть та, когда кто тщеславится, что он упражняется в бдении, в посте, что он благоговеен, хорошо живет и тщателен. Случается также, что иной смиряется для славы, - все это относится к монашеской гордости.
Вот мы сказали, что такое первая гордость, и что вторая, сказали также,- что такое мирская гордость и что монашеская. Рассмотрим теперь, в чем состоят и два смирения.
Первое смирение состоит в том, чтобы почитать брата своего разумнее себя и по всему превосходнее и, одним словом, как сказали святые отцы, чтобы почитать себя ниже всех.
Второе же смирение состоит в том, чтобы приписывать Богу свои подвиги,- сие есть совершенное смирение святых. Оно естественно рождается в душе от исполнения заповедей. Ибо как деревья, когда на них бывает много плодов, то самые плоды преклоняют ветви книзу и нагибают их, ветвь же, на которой нет плодов, стремится вверх и растет прямо; есть же некоторые деревья, которые не дают плода, пока их ветви растут вверх; если же кто возьмет камень, привесит к ветви и нагнет ее вниз, тогда она дает плод; так и душа, когда смиряется, тогда приносит плод и чем более приносит плода, тем более смиряется. Так и святые, чем больше приближаются к Богу, тем более видят себя грешными.