Полное собрание рассказов в одном томе.
Шрифт:
Сзади понимающе заговорили:
– Вот оно как – на чужой-то сторонушке.
– Да-а, это тебе… гляди-ка: бежит, бежит!
– И ведь ничего не могли поделать: заладила свое: поеду, и все. «Другие едут, и я поеду», – рассказывала мать Лиды, сморкаясь в платок. – Ну вот, съездила… узнала.
– Молодежь, молодежь, – скрипела тетя с красным лицом.
Потом Лида ходила по комнатам большого дома и громко спрашивала:
– Ой, а это когда купили?
Мать или отец отвечали:
– Этой
Пришел молодой человек с книжками и с множеством значков на груди – новый квартирант, студент.
Их знакомил сам отец.
– Наша новаторша, – сказал он, глядя на дочь с тонкой снисходительной усмешкой.
Лида ласково и значительно посмотрела на квартиранта. Тот почему-то смутился, кашлянул в ладонь.
– Вы в каком? – спросила Лида.
– В педагогическом.
– На каком факе?
– На физико-математическом.
– Будущий физик, – пояснил отец и ласково потрепал молодого человека по плечу. – Ну вам небось поговорить хочется… Я пошагал в магазин. – Он ушел.
Лида опять значительно посмотрела на квартиранта. И улыбнулась.
– У вас есть сигаретка?
Квартирант вконец смутился и сказал, что он не курит. И сел с книжками к столу.
Потом сидели родственным кружком, выпивали.
Студент тоже сидел вместе со всеми; он попробовал было отказаться, но на него обиделись самым серьезным образом, и он сел.
Отец Лиды – чернявый человек с большой бородавкой на подбородке и с круглой розовой плешиной на голове, с красными влажными губами, – прищурившись, смотрел на дочь.
Потом склонялся к квартиранту, жарко дышал ему в ухо, шептал:
– Ну, скажите, если уж честно: таких ли хрупких созданиев посылать на эти… на земли? А? Кого они агитируют! Тоже, по-моему, неправильно делают. Ты попробуй меня сагитируй!..
Глаза его маслено блестели.
Он осторожно икал и вытирал губы салфеткой.
– А таких зачем? Это ж… эк… это ж – сосуд, который… эк… надо хранить. А?
Молодой человек краснел и упорно смотрел в свою тарелку.
А Лида болтала ногами под столом, весело смотрела на квартиранта и, капризничая, кричала:
– Ой, ну почему вы мед не кушаете? Мам, ну почему он мед не кушает!
Студент кушал мед.
Все за столом разговаривали очень громко, перебивали друг друга.
Говорили о кровельном железе, о сараях, о том, что какого-то Николая Савельича скоро «сломают» и Николай Савельич получит «восемнадцать метров».
Толстая тетя с красным носом все учила Лиду:
– А теперь, Лидуся… слышишь? Теперь ты должна… как девушка!.. – Тетя стучала пальцем по столу. – Теперь ты должна…
Лида плохо слушала, вертелась, тоже очень громко спрашивала:
– Мам, у нас сохранилось то варенье, из крыжовника? Положи ему. – И весело смотрела
Отец Лиды склонялся к студенту и шептал:
– Заботится… а? – И тихо смеялся.
– Да, – говорил студент и смотрел на дверь. Непонятно было, к чему он говорит это «да».
Под конец отец Лиды залез ему в самое ухо:
– Ты думаешь, он мне легко достался, этот домик… эк… взять хотя бы?.. Сто двенадцать тыщ – как один рупь… эк… на! А откуда они у меня? Я ж не лауреат какой-нибудь. Я ж получаю всего девятьсот восемьдесят на руки. Ну?.. А потому что вот эту штуку на плечах имею. – Он похлопал себя по лбу. – А вы с какими-то землями!.. Кто туда едет? Кого приперло. Кто свою жизнь не умеет наладить, да еще вот такие глупышки вроде дочки моей… Ох, Лидка! Лидка! – Отец Лиды слез со студента и вытер губы салфеткой. Потом снова повернулся к студенту: – А сейчас поняла – не нарадуется, сидит в родительском доме. Обманывают вас, молодых…
Студент отодвинул от себя хрустальную вазочку с вареньем, повернулся к хозяину и сказал довольно громко:
– До чего же вы бессовестный! Просто удивительно. Противно смотреть.
Отец Лиды опешил… открыл рот и перестал икать.
– Ты… вы это на полном серьезе?
– Уйду я от вас. Ну и хамье… Как только не стыдно! – Студент встал и пошел в свою комнату.
– Сопляк! – громко сказал ему вслед отец Лиды.
Все молчали.
Лида испуганно и удивленно моргала красивыми голубыми глазами.
– Сопляк!! – еще раз сказал отец и встал и бросил салфетку на стол, в вазочку с вареньем. – Он меня учить будет!
Студент появился в дверях с чемоданом в руках, в плаще… Положил на стол деньги.
– Вот – за полмесяца. Маяковского на вас нет! – И ушел.
– Сопляк!!! – послал ему вслед отец Лиды и сел.
– Папка, ну что ты делаешь?! – чуть не со слезами воскликнула Лида.
– Что «папка»? Папка… Каждая гнида будет учить в своем доме! Ты молчи сиди, прижми хвост. Прокатилась? Нагулялась? Ну и сиди помалкивай. Я все эти ваши штучки знаю! – Отец застучал пальцем по столу, обращаясь к жене и к дочери. – Принесите, принесите у меня в подоле… Выгоню обоих! Не побоюсь позора!
Лида встала и пошла в другую комнату.
Стало тихо.
Толстая тетя с красным лицом поднялась из-за стола и, охая, пошла к порогу.
– Итить надо домой… засиделась у вас. Ох, господи, господи, прости нас, грешных.
…В Лидиной комнате тихо забулькал радиоприемник – Лида искала музыку.
Ей было грустно.
Светлые души
Михайло Беспалов полторы недели не был дома: возили зерно из далеких глубинок.
Приехал в субботу, когда солнце уже садилось. На машине. Долго выруливал в узкие ворота, сотрясая застоявшийся теплый воздух гулом мотора.