Полное собрание рассказов
Шрифт:
Все мужики, что там были, на Ника работали. И Берни — тот единственный из них был, что типичным «быком» смотрелся. Остальные на вид — ни дать ни взять, респектабельные, честные предприниматели. Трудились они у Ника в штаб-квартире, где никаким насилием и жестокостью даже не пахло. Типа бухгалтерские книги вели, финансовые и юридические консультации предоставляли, а также разъясняли Нику, как с преступной его деятельностью управляться самыми что ни на есть современными, значит, научными методами. Белая кость средь его людей, короче. Плюс у всех —
— С Рождеством вас всех! — хрипло ревет Санта-Клаус, и его тяжелые черные ботинки грохочут вниз по лестнице.
Уилли из объятий материнских вывернулся. Бросился к Берни — отец всяко лучше защитит.
Внизу лестницы Санта-Клаус на перила облокотился. Борода — из ваты, а из-под белых усов сигара торчит. Заплывшие глазки хитро косят, перебегают по лицам приглашенных. Толстый этот Санта-Клаус, и лицо — бледное, отечное. А перегаром от него так и разит.
— Вот сей момент приперся из собственной мастерской на Северном полюсе, — сообщает этак с вызовом. — Чё тут, никто даже и не поздоровается с самим святым Ником?
Родители, что в комнате сидели, так и зашикали на детишек, сидевших, ровно каменные, — давайте, мол.
— Громче уже! — ревет Санта. — Не в мертвецкой сидим.
И пальцем-сосиской на Ричарда Пуллмана кажет:
— Ты, сынок, хорошим пацаном был, точно?
Мистер Пуллман сынишку стиснул, точно волынщик — инструмент свой.
— Да-а! — взвизгнул Ричард.
— Без базара? — спрашивает Санта подозрительно. — С папой-мамой не борзел?
— Не-ет! — кричит Ричард.
— Лады, — говорит Санта. — Прикинь, может, я тебе электрическую железную дорогу привез. А может, и нет.
Порылся он в груде разноцветных свертков под огромной елкой.
— Куда ж я задевал эту гребаную железную дорогу, а? — а после вдруг нашел сверток, на котором имя Ричарда было написано. — Ну, чё, — хочешь?
— Ага, — шепчет Ричард.
— Ну, тогда и веди себя так, чтоб я это понял! — ворчит Санта.
Малыш Ричард, бедняга, только слюну сглотнул.
— Ты, пацан, прикинь вообще, сколько эта дорога стоит? — говорит Санта. — Сто двадцать четыре бакса с мелочью! — Выдерживает драматическую паузу. — И это — ежели только оптом брать.
Наклонился он над Ричардом:
— Ну, сынок, скажи теперь спасибо!
Мистер Пуллман снова бока Ричарда сжал.
— Спа-асибо, — протянул Ричард.
— Да уж точно «спасибо», без базара, — ухмыльнулся Санта с этаким горьким сарказмом. — Со своего старика ты железную дорогу за сто двадцать четыре пятьдесят хрен когда получишь, век свободы не видать. Слышь, пацан, я те вот че скажу: кабы не я, папаша твой по сей день не знал бы, как за больничные счета расплатиться и чем кредиты отдавать. Я так понимаю, это здесь все помнят.
Мистер Пуллман зашептал что-то сынишке.
— Че за хрень такая? — спрашивает Санта. — Ну, пацан, говори — че тебе твой папаша шепнул?
—
— Ха! — ухмыльнулся Санта. — Мощно сказано. Башку об заклад поставлю — он эту фразочку раз десять на дню изрекает, не меньше. Ну ладно, — а вот чё он про Большого Ника дома болтает, а? Давай, Ричард, — ты с самим Санта-Клаусом базаришь, а у меня там на Северном полюсе особая книжка заныкана — про детишек, которые неправду говорят. Так и че твой папашка по-настоящему думает про Большого Ника?
Пуллман взор в никуда устремил — с таким, значит, видом, ровно ему и дела нет до того, что Ричард ответит.
— Мамочка с папочкой, — выдал Ричард урок, как по нотам, — говорят: Большой Ник — истинный джентльмен. Мамочка с папочкой любят Большого Ника.
— Ладно, сынок, — заулыбался Санта, — вот тебе твоя дорога железная. Хороший ты пацан.
— Спасибо, — пищит Ричард.
— А тут у меня еще огроменная кукла для красотули Гвен Зерба, — говорит Санта, очередной сверток из-под елки извлекая. — Только ты, Гвен, сначала сюда выйди. Давай на ушко с тобой пошепчемся, а, детка? Чтоб никто нас с тобой не подслушивал.
Главный бухгалтер Большого Ника так поддал дочурке в спину — она к Санта-Клаусу прямо бегом выбежала. А папаша сам — маленький он был, толстенький такой — ухмыльнулся двусмысленно, уши навострил, да и позеленел слегка. Кончились вопросы. Выдохнул Зерба с облегчением, снова малость порозовел. Санта-Клаус до ушей улыбается, Гвен куклу в свой угол тащит.
— Уилли О’Хэйр! — возглашает Санта-Клаус. — Говори Санте все, как на духу, — получишь клевый кораблик. Что твои старичок со старушкой там треплют про Большого Ника?
— Говорят — они ему многим обязаны, — отвечает Уилли покорно.
Санта-Клаус так хохотом и взорвался.
— Да уж без балды — обязаны, сынок! Прикинь, Уилли, где бы твой папашка был сейчас без Большого Ника? Совсем бы крышей поехал, сам с собой болтал бы, в башке — пустота кромешная, мозги наперекосяк. Вот тебе, пацан, твой кораблик. И это — с Рождеством тебя.
— Вам тоже счастливого Рождества, — ответил воспитанный Уилли. — Извиняюсь, а тряпочку мне можно?
— Тряпочку? — подивился Санта.
— Пожалуйста, — тянет Уилли. — Мне бы кораблик протереть.
— Уилли! — так и ахнули хором Берни с Вандой.
— Тихо, тихо, без понтов, — говорит Санта. — Пускай пацан выскажется. Тебе зачем кораблик протереть надо, а, Уилли?
— Грязь с него стереть бы и кровь, — отвечает Уилли.
— Кровь?! — рычит Санта. — Грязь?!
— Уилли! — вопиет Берни.
— Мама говорит: все, что мы от Санты получаем, кровью заляпано, — объясняет Уилли и указывает на миссис Пуллман. — А вон там тетя говорит: Санта грязный.