Полное собрание романов и повестей в одном томе
Шрифт:
Вот он, мой герой, стоит перед венцом с девушкой, которой он вдвое старше и о которой говорят, что она его собственная дочь. Орган гудит над ними мрачно, предсказывая всевозможные бедствия в этом браке, и все эти предсказания оправдаются!
После свадьбы директор Пале-Рояля покинул свою квартиру на улице Святого Фомы Луврского и переехал с молодой женой на улицу Ришелье, захватив с собой отравляющего ему жизнь лакея Провансаля и служанку Луизу Лефевр.
Там, на улице Ришелье, несчастья начались в самом непродолжительном времени. Выяснилось, что супруги совершенно не подходят друг к другу. Стареющий и больной муж по-прежнему питал страсть к своей жене, но жена его не любила. И жизнь их очень скоро стала адом.
Глава 19.
Школа
Что бы ни происходило в квартире Мольера на улице Ришелье, жизнь в театре Пале-Рояль шла своим чередом. В труппу в этом году вошли новые актеры. Первый – Франсуа Ленуар сьер де ла Торилльер, бывший капитан кавалерии, обладавший не только хорошими актерскими данными, но также и большим деловым опытом, вследствие чего Мольер поручил ему некоторые административные функции, и второй – блестящий комик Гильом Маркуро сьер де ла Брекур. Этот актер был и драматическим писателем, а кроме того, прославился как опасный бретер, не раз попадавший в тягостные истории из-за своих дуэлей.
Сезон после Пасхи 1662 года шел тихо, потому что публика уже просмотрела первые пьесы Мольера, и сборы на них ослабели. Некоторое оживление вносили лишь «Школа мужей» и пьеса Буайе [ [184] ] «Тоннаксар». Так дело шло до декабря, когда вышла новая мольеровская пьеса, пятиактная комедия «Школа жен».
«Школа жен», так же как и «Школа мужей», была написана в защиту женщин и их права на выбор в своей любви и рассказывала историю ревнивого и деспотичного Арнольфа, который хотел жениться на юной Агнесе. В этой пьесе, изобилующей смешными комедийными положениями, прозвучал впервые какой-то надтреснутый и горький мотив в роли Арнольфа.
184
Буайе Клод (1619-1698) – аббат, второстепенный, хотя и весьма плодовитый, драматург.
Когда молодая Агнеса в конце пьесы победила и ушла от Арнольфа со своим возлюбленным, исполненный отвратительных и смешных черт Арнольф стал вдруг жалким и человечным.
– Какою мерою измерить мою к тебе любовь? – вдруг, как бы сбрасывая оболочку гнусного ревнивца, страстно восклицал Арнольф. – Как мне, неблагодарная, доказать тебе ее? Заплакать горькими слезами? Или рвать волосы? Быть может, ты хочешь, чтобы я убил себя? Скажи, скажи, чего ты хочешь, и я готов, жестокая, доказать тебе, что я сгораю в пламени!
Некоторые любопытные люди обратили внимание на этот монолог Арнольфа, и иные с сочувствием, а иные со злорадством говорили, что в нем отразились личные переживания господина Мольера [ [185] ]. Если это так, а это, увы, действительно так, можно видеть, насколько неладно протекала жизнь на улице Ришелье.
Разыграна «Школа жен» была превосходно, причем, помимо Мольера, игравшего Арнольфа, исключительный успех имел Брекур в роли слуги Алена.
185
…говорили, что в нем отразились личные переживания господина Мольера. – Толки вокруг личного подтекста «Школы жен», как, впрочем, и более ранней «Школы мужей», усиленно подогревали атмосферу сплетен и инсинуаций, распространяемых недоброжелателями Мольера. Впоследствии, уже в XIX в., они были положены в основу «биографического метода» интерпретации его пьес, в том числе «Мизантропа» – одной из самых объективных и проблемных комедий Мольера. Что касается монолога Арнольфа, то он свидетельствует прежде всего об усложнении структуры драматического характера в зрелом творчестве Мольера. Следует добавить, что он носит подчеркнуто игровой (пантомимический) оттенок, усиливавший в исполнении Мольера комический эффект.
Нужно сказать,
– Смейся же, партер! Смейся! [ [186] ]
186
Смейся же, партер! Смейся! – Эта ситуация и реплика дословно содержатся в «Критике на „Школу жен“ (явл. 5) и имеют определенный социальный подтекст: в партере были самые дешевые (стоячие) места и самый демократический зритель, тогда как знать и состоятельные люди располагались в ложах и на сцене. У Мольера эта реплика служит поводом для программной декларации „авторского“ персонажа относительно хорошего вкуса, который не знает разницы между дешевыми и дорогими местами.
И при этом будто бы даже показывал кулаки партеру. Вполне естественно, что хохот партера от этого увеличивался до крайней степени.
Публике пьеса чрезвычайно понравилась, и на второе и следующие представления народ пошел валом, доведя сборы до рекордной цифры – тысячи пятисот ливров в вечер.
Что же говорили о новой пьесе литераторы и парижские знатоки театра? Первые слова их трудно было понять, потому что в салонах закипела такая ругань по адресу Мольера, что вообще немыслимо было что-либо разобрать сразу. К тем лицам, которые раньше ругали Мольера, присоединились целые десятки новых.
Почему так озверели литераторы, точно не известно. Некоторые утверждают, что до исступления их довело чувство зависти. С большою горечью следует отметить, что этому отвратительному чувству поддался и такой крупный человек, как Пьер Корнель.
Что касается актеров Бургонского Отеля, то на них после первых представлений «Школы жен» лица не было. Но у них, надо сказать, был основательнейший повод для огорчения. Случилась неслыханная вещь: сборы у бургонцев резко упали с появлением «Школы».
Затем в Париже обнаружились наивные люди, которые всюду с озлоблением рассказывали, что это именно их Мольер вывел в виде Арнольфа, героя своей комедии. Этим, уж конечно, Пале-Рояль должен был бы платить деньги за увеличение сборов!
Кто-то из зрителей распустил слух, что в «Школе жен» содержится ряд крайних непристойностей, произносимых со сцены. Вполне понятно, что, после этого извещения, в Париже не осталось ни одной целомудренной дамы, которая не пожелала бы лично проверить все гадости, которые Мольер позволил себе ввести в пьесу.
Гадости же эти были следующие. Арнольф, понося модных дам, говорит, что на вопрос кавалера о том, чего угодно даме, та отвечает:
– Торту со сливками!
Слуга Ален, поучая служанку Жоржетту, сравнивает жену с супом, который предназначен для мужа.
– Натурально, – утверждал Ален, – проголодавшийся муж никому не позволит в этот суп пальцы совать.
Арнольф говорит, что его воспитанница Агнеса настолько невинна, что полагает, будто дети появляются на свет из уха [ [187] ].
187
…полагает, будто дети появляются на свет из уха – реминисценция из романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», кн. первая, гл. 6. Чудесное рождение Гаргантюа из уха матери пародировало легенду о непорочном зачатии. Этим фоном и объясняется негодование по поводу вопроса Агнесы. Все прочие обвинения, приводимые Булгаковым, заимствованы из «Критики на „Школу жен“.