Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова. Том 2
Шрифт:
263
склонно примете замечания, которые я позволю себе представить на ваше обсуждение и не истолкуете в худую сторону их подчас суровую откровенность.
С первых же слов книги Бытия вы расходитесь с предшествовавшими вам переводами. Все они единогласно передают первые стихи почти следующим образом:
«В начале сотворил Бог небо и землю, и земля была пуста (невидима) и не имела образа, и тьма была на лице бездны, и Дух Божий носился над водами; и сказал Бог: да будет свет» и пр.
В вашем переводе текст передан следующим образом:
«В начале (когда Бог сотворил
Изменение весьма важно. На чем оно основано и в чем преимущество вашего перевода?
Не знаю, правы ли вы были, пренебрегши разницею между переводом семидесяти и другими **) относительно свойств, приписываемых земле. В эпоху, когда писан был перевод семидесяти, Еврейские ученые знали еще Еврейский язык по преданию и обладали еще не вымершим чутьем его тонкостей; поэтому их мнение заслуживает особенного внимания, и, мне кажется, не следовало бы относиться к нему слишком бесцеремонно. Слова, которые переводите вы выражением «пуста и пустынна», судя по коренным, по-видимому, значат «vacua et hians» или «vacua et stupens». Что это последнее слово окончательно получило значение почти тождественное с «пустынна» (dйserte) в смысле угрюма и безжизненна (morne et sans vie), это еще нисколько не доказывает, чтоб оно для Евреев не представлялось в смысле мрачного «мрач–
*) Bunsens Bibelwerk, 1, CXXXCIII.
**) В переводе семидесяти два понятия: незримость и безобразность; в последующих преобладает (в разных вариантах) понятие пустоты. Пр. издат.
264
ного и мертвого, тем более, что с понятием «зияющий» легко вяжется понятие о мраке, как напр. в ходячей фразе о волчьей пасти. *) Таким образом, точный по отношению к смыслу перевод был бы вероятно таков: «без образа, без жизни, без света» (formlos, leblos und lichtlos); этими тремя словами были бы приблизительно верно переданы два Еврейские. Так, мне кажется, понимали это место Александрийские переводчики.
Но я оставляю этот вопрос и возвращаюсь к первым. Вы сделали значительное изменение; на чем оно основано?
Текст переводов, предшествовавших вашему, представляет ли какое либо затруднение или внутреннее противоречие? По-видимому, вас смущает, во-первых, невозможность говорить в первом стихе о сотворении неба и земли, сотворенных только во второй и третий день; во-вторых, невозможность найти какую-либо приличную для Божия дыхания роль, при хаотическом состоянии; но в этом нет, в сущности, ни противоречия, ни трудности. Очевидно, что последующий рассказ содержит в себе повествование не о творении, а о распорядке, или распределении (coordination). По отношению к земле в особенности это совершенно ясно. Что же касается до вопроса об участии дыхания Божия, то решение находится в прямой зависимости от другого вопроса: что понимать под словом «дыхание». Впрочем, если бы в этом и было действительное затруднение, то ваш перевод нисколько бы не помог его устранению.
Только одно соображение, по-видимому имеющее некоторый вес, говорит в пользу вашего перевода: это несомненное соотношение между «в начале сказал
*) Намек на Французскую поговорку: темный как волчья пасть. Пр. переводч.
265
усматривали никакой необходимости изменять текст. По прочтении его, во всех умах оставалось ясное впечатление, пробуждалось одно понятие, а именно: что все творение было делом Слова Божия, хотя о Слове упоминается только при творении света. Древние переводчики не находили никакой надобности в том, чтоб и расположение слов представляло наружное соответствие, да и все умы не предубежденные и ясные также не найдут в этом надобности.
Итак, в изменении не было необходимости. По крайней мере, представляет ли оно за себя какое-нибудь правдоподобие?
Вы начинаете» тем, что между словами «в начале» и «Бог» предполагаете частицу «когда», подразумеваемую будто бы писателем, и доказываете возможность подобного оборота речи примерами (которых впрочем вы не приводите), мнением Раши (Raschi) и Абен-Езры (Aben-Esra) и авторитетом Эвальда. Очень можно допустить, что частица, выражающая отношение, в Еврейском иногда подразумевается, как подразумевается часто относительное местоимение в Английском; но такой оборот, возможный в короткой и очевидно вставочной фразе, становится решительно неправдоподобным в фразе столь длинной, вставочность которой при этом еще так сомнительна, что такого рода вставочности не предполагал ни один из бесчисленного множества прежних переводчиков, тогда как древнейшие из них имели, без сомнения, глубокие познания о законах Еврейского языка.
К этому неправдоподобию присоединяется еще другое. Писатель Бытия, по-вашему, начинает свой рассказ длинною, растянутою и хромою фразою! Прилично ли такое вступление в произведении, которого силы и простоты до сих пор никто решительно не оспаривал? Правда, вы отвечаете на это возражение следующими словами: «лучше подчинить всякие гипотезы о писателе и о его слоге фактам и принимать последние, как они есть». Вы были бы совершенно правы, если бы предполагаемые вами факты
266
были действительно доказаны; но так как они не доказаны, то и ответ ваш не идет к делу.
Второе неправдоподобие усложняется третьим. Писатель, даже не лишенный достоинства, пожалуй, мог бы начать свое сочинение фразою не совсем складною, тяжелою и слабою, — это по крайней мере не невозможно; но чтоб он начал амфилогией, с трудом объяснимою, — это превосходить все пределы вероятия. Между тем, с точки зрения исключительно-грамматической, оставляя в стороне всякое сравнение с последующими стихами и с Евангелием от Иоанна, против первых стихов Бытия и против того, как они доселе были понимаемы переводчиками, нельзя сказать ни слова.
Итак вот целая лестница восходящих неправдоподобий, по которой нужно подняться, чтоб добраться до вашего перевода; предположим, что у иного читателя достанет на это самоотвержения; спрашивается: что ж он выиграет?
Худо ли, хорошо ли, старый рассказ о творении представлял известную последовательность, известный порядок мыслей, довольно ясный. Вы им недовольны, пусть так; но какое же соотношение предлагаете вы в замен его? «В начале, когда создал Бог» и т. д. — «Бог сказал: да будет свет» и пр.