Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том. 7
Шрифт:
519
собой существование какого-нибудь идиота. Вас отдадут, бедную…
– Пожалуйста, без сожалений! Не отдадут: я – не яблоко…
– Кстати о яблоках: в благодарность за подарок, я вам принесу книг. Вы любите читать?
– Прудона?
– Да, с братией. У меня всё новое есть. Только вы не показывайте там бабушке или тупоумным вашим гостям. Я хоть и не знаю вас, а верю, что вы не связываетесь с ними…
– Почему вы знаете? вы пять минут видите меня…
– Шила в мешке не утаишь. Сразу видно – свободный
– Ничего не хочу; «свободный ум» сами говорите, а уж хотите завладеть им. Кто вы и с чего взяли учить?
Он с удивлением поглядел на нее.
– Ни книг не носите, ни сами больше не ходите сюда, – сказала она, отходя от забора. – Здесь сторож есть: он поймает вас – нехорошо!
– Вот опять понесло от вас бабушкой, городом и постным маслом! А я думал, что вы любите поле и свободу. Вы не боитесь ли меня? Кто я такой, как вы думаете?
– Не знаю: семинарист, должно быть, – сказала она небрежно.
Он засмеялся.
– Почему вы думаете?
– Они неопрятны, бедно одеты, всегда голодны… Подите на кухню: я велю вас накормить.
– Покорно благодарю. Кроме этого, вы ничего другого в семинаристах не заметили?
– Я ни с одним не знакома и мало видела их. Они такие неотесанные, говорят смешно…
– Это наши настоящие миссионеры, нужды нет, что говорят смешно… «Немощные и худородные» – именно те, кого нужно. Они пока сослепа лезут на огонь, да усердно…
– На какой огонь?
– На свет: к новой науке, к новой жизни… Разве вы ничего не знаете, не слыхали? Какая же вы…
– Что же семинаристы?
520
– Их держат в потемках, умы питают мертвечиной и вдобавок порют нещадно: вот кто позадорнее из них, да еще из кадет – этих вовсе не питают, а только порют – и падки на новое, рвутся из всех сил – из потемок к свету… Народ молодой, здоровый, свежий, просит воздуха и пищи, а нам таких и надо…
– Кому нам?
– Кому? сказать? Новой, грядущей силе…
– Так вы – «новая, грядущая сила»? – спросила она, глядя на него с любопытством и иронией. – Да кто вы такой? Или имя ваше – тайна?
– Имя? Вы не испугаетесь?
– Не знаю: может быть, говорите.
– Марк Волохов. Ведь это всё равно здесь, в этом промозглом углу, что Пугачев или Стенька Разин.
Она опять с любопытством поглядела на него.
– Вот вы кто! – сказала она. – Вы, кажется, хвастаетесь своим громким именем! Я слышала уж о вас. Вы стреляли в Нила Андреича и травили одну даму собакой… Это «новая сила»? Уходите – да больше не являйтесь сюда…
– А то бабушке пожалуетесь?
– Непременно. Прощайте!
Она сошла с беседки и не слыхала его последних слов. А он жадно следил за ней глазами.
– Вот если б это яблоко украсть! – проговорил он, прыгая на землю.
Однако она бабушке
521
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
I
Вера, расставшись с Райским, еще подождала, чутко вслушиваясь, не следует ли он за ней, и вдруг бросилась в кусты, раздвигая ветви зонтиком и скользя как тень по знакомой ей тропинке.
Она пробралась к развалившейся и полусгнившей беседке в лесу, который когда-то составлял часть сада. Крыльцо отделилось от нее, ступени рассохлись, пол в ней осел, и некоторые доски провалились, а другие шевелились под ногами. Оставался только покривившийся набок стол, да две скамьи, когда-то зеленые, и уцелела еще крыша, заросшая мхом.
В беседке сидел Марк. На столе лежало ружье и кожаная сумка.
Он подал Вере руку и почти втащил ее в беседку по сломанным ступеням.
– Что так поздно?
– Брат задержал, – сказала она, поглядев на часы. – Впрочем, я только четверть часа опоздала. Ну, что вы: ничего не случилось нового?
– А что должно случиться? – спросил он, – разве вы ждали?
– Не посадили ли на гауптвахту опять или в полицию? Я каждый день жду…
– Нет: я теперь стал осторожнее, после того как Райский порисовался и свеликодушничал: взял на себя историю о книгах…
– Вот этого я не люблю в вас, Марк…
– Чего «этого»?
– Какой-то сухости, даже злости ко всему, кроме себя. Брат не рисовался совсем: он даже не сказал мне. Вы не хотите оценить доброй услуги…
– Я ценю по-своему…
– Как волк оценил услугу журавля. Ну что бы сказать ему «спасибо» от души, просто, как он просто
522
сделал? Прямой вы волк! – заключила она, замахнувшись ласково зонтиком на него. – Всё отрицать, порицать, коситься на всех… Гордость это или…
– Или что?
– Тоже рисовка, позированье, новый образ воспитания «грядущей силы»…
– Ах вы, насмешница! – сказал он, садясь подле нее, – вы еще молоды, не пожили, не успели отравиться всеми прелестями доброго старого времени. Когда я научу вас человеческой правде?
– А когда я отучу вас от волчьей лжи?
– За словом в карман не ходите: умница! С вами не скучно. Если б еще к этому…
Он почесал задумчиво голову.
– В полицию посадили! – договорила она. – Кажется, только этого недостает для вашего счастья!
– Не будь вас, давно бы куда-нибудь упекли. Вы мешаете…
– Вам скучно жить мирно: бури хочется! А обещали мне и другую жизнь, и чего-чего не обещали! Я была так счастлива, что даже дома заметили экстаз. А вы опять за свое!
Он взял ее за руку.