Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах

Чехов Антон Павлович

310. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ Конец сентября 1887 г. Москва. Sire! Николай жил у меня 2-3 дня и вчера вечером улетучился, сказав, что сегодня будет у Вас. Вчера в Москву прибыла г-жа Ипатьева. Такая путаница, что я решительно ничего не пойму. Николай отбрехивается от кувалды, врет, что все 10 дней прожил у какого-то "почтенного старичка"... но отвык я ему верить. Если сегодня он придет ко мне, то я моментально дам Вам знать. Ваш А. Чехов. Почтение Наталье Тимофеевне.

{02124}

311. Я. А. КОРНЕЕВУ Сентябрь 1887 г. Москва. Яков Алексеевич! Посылаю Вам сию тарелку с Вашими домами. Изображено студиозом. А. Чехов. 87 год.

312. Я. А. КОРНЕЕВУ Октябрь, после 2, 1887 г. Москва. Ваше поручение, пан полковник, уже исполнено, и завтра в 3 часа пополудни Суворин будет читать Вашу статью. В случае, если статью признает он неудобной (что весьма возможно, ибо Вы запоздали, да и не совсем дипломатично со стороны газеты поднимать вновь вихрем улегшийся и затихший вопрос), то оная статья будет возвращена, но уж Суворину все-таки Вы будете известны до гробовой доски и можете рассчитывать в будущем на его услуги и серьезное внимание, так как я расписал Вас ему вовсю, без зазрения совести.

Напрасно только Вы приложили рецензию "Моск(овских) ведомостей". Суворин теперь на ножах с этой газетиной и, вероятно, видеть ее не может после смерти Каткова. Впрочем, это не важно. Во всяком случае с того дня, как Вы станете сотрудником "Нового времени", я буду подстерегать Вас, как убийца, из-за угла, чтобы стянуть с Вас магарыч. Про Вас я, между прочим, написал: "на Дону и среди студенчества он (т. е. Вы) пользуется большою популярностью". За такую правдивую и основательную рекомендацию Вы не откупитесь бутылкой "полусухого вяленого"... Будьте здоровы. Ваш есаул А. Чехов. Сия помарка была ранее. Простите за нее. Я неряшлив в писании и стал писать, не поглядев на обратную сторону листка.

{02125}

313. Н. М. ЕЖОВУ 5 октября 1887 г. Москва. Добрейший Николай Михайлович! Моя пьеса готова. Если Вы не раздумали помочь мне, то пожалуйте завтра, во вторник, этак в десятом часу утра. У нас позавтракаете и пообедаете. Будьте здравы. Ваш А. Чехов. Если не будете, то уведомьте. На обороте: Здесь. Плющиха, 3-й Тишинский пер., д. Баскакова Николаю Михайловичу Ежову.

314. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 или 7 октября 1887 г. Москва. Милейший Гусев! Письмо и деньги получены. Буренину скажи, что я уполномочил тебя передать ему мою искреннюю благодарность за его рецензию, которую я сохраню для своего потомства. Передай ему, что рецензию читал я вместе с Короленко, к(ото)рый вполне согласен с ним. Рецензия превосходная, но г. Буренину не следовало бы в ложку меду лить бочку дегтю, т. е., хваля меня, смеяться над мертвым Надсоном. Все наши здравствуют. Николай бывает налетом. Попроси Федорова или Бежецкого поместить в театральной хронике заметку: "А. П. Чеховым написана комедия "Иванов" в 4-х действиях. Читанная в одном из московских литературных кружков (или что-нибудь вроде), она произвела сильнейшее впечатление. Сюжет нов, характеры рельефны и проч.". Это коммерческая заметка. Пьеса у меня вышла легкая, как перышко, без одной длинноты. Сюжет не бывалый. Поставлю ее, вероятно, у Корша (если последний не будет скуп).

{02126}

Вот и всё. О заметке постарайся. Она набавит цену. В заметке хвалить не нужно, а ограничься общими местами. Кланяйся своим и сообщи свой новый адрес. Не простудись. Tuus А. Чехов. Скажи Буренину и Суворину, что у меня был Короленко. Я проболтал с ним три часа и нахожу, что это талантливый и прекраснейший человек. Скажи, что, на мой взгляд, от него можно ожидать очень многого.

315. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 октября 1887 г. Москва. 7 окт. Добрейший Николай Александрович, первее всего поздравляю Вас с новосельем и посылаю Вам мысленно сдобный кулич и соль. Желаю от души, чтобы Ваша новая изба была красна и углами и пирогами. Наверное, Вы сердитесь, что я не шлю рассказов. Увы, я никуда не шлю их! То болею, то хандрю; время пропадает даром, а денег нет. Вообще положение не из аховых. Вы пишете, чтобы я вымаклачил у "Будильника" объявление для своей книги. Простите, я Вас не послушаю. Будильниковцы мне приятели, но одолжаться у них я не хочу и не могу. Есть люди, любезность которых действует хуже наглости. У Вас или у Билибина я попрошу что хотите и не буду чувствовать себя неловко, просить же у Левинского для меня нож. За деньги - извольте, напечатаю. Перед Рождеством я напечатаю объявление во всех моск(овских) газетах. Что будильниковцы поступили со мной нетактично (затмение), я знаю. Эти господа, в силу ли своей бездарности или московской распущенности, считают верхом остроумия фамильярничанье с публикой и с сотрудниками. Манера некрасивая. Нет того номера, в котором не была бы затронута публика, сотрудник или актер... В цирке клоуны - любимцы публики, глупые и избалованные, любят держаться этой манеры...

{02127}

Что Вы набавили цену журналу, это не беда, но зачем печатать об этом крупным шрифтом? Чем незаметнее, тем лучше, а у Вас целая вывеска. Задачу для подписчиков придумывал, но... еще подумаю. Ваш "Айвазовский" мне так понравился, что я послал его своему домохозяину, а сей последний - любитель веселого чтения - снес его в Клиники, где и читал вслух. Критика: у Вас "На охоте" охотники стреляют куропаток в лесу. Куропатки бывают на опушке леса, а в лесу на деревьях никогда. Когда Вы будете в Москве? Ах! В тяжкие минуты безденежья, когда я повесив нос сидел у себя в кабинете и поглядывал на отдушники, явились ко мне мои приятели братья Вернеры и попросили у меня полтора десятка мелких рассказов, уже бывших в печати. Я отсчитал им, они заплатили мне 150 р. и ушли. Они теперь издательствуют. У меня часто бывает Ежов. Хороший парень. Кланяйтесь Вашим. Пишите, и я буду Вам писать. Прощайте. Ваш А. Чехов.

316. Ал. П. ЧЕХОВУ 10 или 12 октября 1887 г. Москва. Гусиных! Твое письмо получено; чтобы не лежать в постели и не плевать в потолок, сажусь за стол и отвечаю. Сестра здрава и невредима. Интересуется литературой и ходит к Эфрос. Недавно снималась. Если хочешь получить карточку, то напиши ей. Мать согласна починить не только рубахи, но даже и твою печенку. Присылай. Денег на расходы не нужно, ибо у нас тряпья много. Сетует на тебя мать за то, что не пишешь ей. Я болею и хандрю, как курицын сын. Перо из рук валится, и я вовсе не работаю. Жду в близком будущем банкротства. Если не спасет пьеса, то я погыб во

{02128}

цвете лет. Пьеса может дать мне 600-1000 рублей, но не раньше средины ноября, а что будет до этой середины, не ведаю. Писать не могу, а всё, что пишу, выходит дрянью. Энергия - фюйть! вроде alle Juden aus Paris - fьit! Темы есть, а остального прочего кот наплакал. Царапаю субботник, но с грехом пополам и на тему, к(ото)рая мне не симпатична. Выйдет плох, но я все-таки пошлю его. В "Рус(ских) вед(омостях)" платят 15 коп. за строку. Из "Севера" меня приглашают и обещают: "получите, что хотите". Зовут в "Р(усскую) мысль" и в "Сев(ерный) вестник". Суворин сделал бы недурно, если бы прибавил гонорару. Коли Кочетов

получает 300 в м(еся)ц, а Атава, кроме жалованья, 20 к. за строку, мне, пока я не выдохся, было бы не грешно получать по-людски, а не гроши. Я себя обкрадываю, работая в газетах... За "Беглеца" получил я 40 р., а в толстом журнале мне дали бы за 1/2 печатного листа... Впрочем, всё это пустяки. Пьесу я написал нечаянно, после одного разговора с Коршем. Лег спать, надумал тему и написал. Потрачено на нее 2 недели или, вернее, 10 дней, так как были в двух неделях дни, когда я не работал или писал другое. О достоинствах пьесы судить не могу. Вышла она подозрительно коротка. Всем нравится. Корш не нашел в ней ни одной ошибки и греха против сцены - доказательство, как хороши и чутки мои судьи. Пьесу я писал впервые, ergo - ошибки обязательны. Сюжет сложен и не глуп. Каждое действие я оканчиваю, как рассказы: всё действие веду мирно и тихо, а в конце даю зрителю по морде. Вся моя энергия ушла на немногие действительно сильные и яркие места; мостики же, соединяющие эти места, ничтожны, вялы и шаблонны. Но я все-таки рад; как ни плоха пьеса, но я создал тип, имеющий литературное значение, я дал роль, к(ото)рую возьмется играть только такой талант, как Давыдов, роль, на которой актеру можно развернуться и показать талант... Жаль, что я не могу почитать тебе своей пьесы. Ты человек легкомысленный и мало видевший,

{02129}

но гораздо свежее и тоньше ухом, чем все мои московские хвалители и хулители. Твое отсутствие - для меня потеря немалая. В пьесе 14 действ(ующих) лиц, из коих 5 - женщины. Чувствую, что мои дамы, кроме одной, разработаны недостаточно. После 15 справься в конторе насчет продажи "Сумерек". Чем чёрт не шутит? Может быть, мне на мою долю перепадет грош... Спроси Суворина или Буренина: возьмутся ли они напечатать вещь в 1500 строк? Если да, то я пришлю, хотя я сам лично против печатания в газетах длинных канителей с продолжением шлейфа в следующем . У меня есть роман в 1500 строк, не скучный, но в толстый журнал не годится, ибо в нем фигурируют председатель и члены военно-окружного суда, т. е. люди нелиберальные. Спроси и поскорей отвечай. После твоего ответа я быстро перепишу начисто и пошлю. Заньковецкая - страшная сила! Суворин прав. Только она не на своем месте. Если по милости твоей Буренин съел гриб, то это не беда: твоим языком двигала не инерция, а рука всевышнего... Правду не мешает говорить иногда. Кланяйся. А. Чехов.

317. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ Октябрь, после 10, 1887 г. Москва. Гиляй, не хотите ли Вы сегодня в цирк? Если да, то мы ждем Вас к 6 1/3 часам, если же нет, то одолжите сезонный билетик (идем я и Иван). Не откажите в одолжении человеку, обремененному многочисленным семейством. Поклон Марии Ивановне и невинным младенцам. Ваш А. Чехов. Имеются вести о Вашем суббббботнике.

{02130}

318. В. Г. КОРОЛЕНКО 17 октября 1887 г. Москва. 17 окт. Посылаю Вам большое спасибо, уважаемый Владимир Галактионович, за книгу, которую я получил и теперь вновь перечитываю. Так как мои книги у Вас уже есть, то мне поневоле приходится ограничиться посылкой одного только спасибо. Кстати, чтобы письмо вышло не совсем коротко, скажу Вам, что я чрезвычайно рад, что познакомился с Вами. Говорю я это искренно и от чистого сердца. Во-первых, я глубоко ценю и люблю Ваш талант; он дорог для меня по многим причинам. Во-вторых, мне кажется, что если я и Вы проживем на этом свете еще лет 10-20, то нам с Вами в будущем не обойтись без точек общего схода. Из всех ныне благополучно пишущих россиян я самый легкомысленный и несерьезный; я на замечании; выражаясь языком поэтов, свою чистую музу я любил, но не уважал, изменял ей и не раз водил ее туда, где ей не подобает быть. Вы же серьезны, крепки и верны. Разница между нами, как видите, большая, но тем не менее, читая Вас и теперь познакомившись с Вами, я думаю, что мы друг другу не чужды. Прав я или нет, я не знаю, но мне приятно так думать. Кстати же посылаю Вам вырезку из "Нового времени". Этого Торо, о котором Вы из нее узнаете, я буду вырезывать и беречь для Вас. Первая глава многообещающая; есть мысли, есть свежесть и оригинальность, но читать трудно. Архитектура и конструкция невозможны. Красивые и некрасивые, легкие и тяжеловесные мысли нагромождены одна на другую, теснятся, выжимают друг из друга соки и, того и гляди, запищат от давки. Когда приедете в Москву, я вручу Вам этого Торо, а пока прощайте и будьте здоровы. Моя пьеса, вероятно, будет поставлена у Корша. Если да, то о дне постановки сообщу. Быть может, этот день совпадет с днями Вашего приезда в Москву. Тогда милости просим. Ваш А. Чехов.

{02131}

319. Г. М. ЧЕХОВУ 17 октября 1887 г. Москва. 17 ок. Большое тебе спасибо, милый братуха, за то, что не забываешь меня и не бранишь за мое долгое молчание. Отчего я пишу редко, ты можешь понять, если вообразишь меня в моем кабинете. Пишу я целый день и до того дописался, что стало противно держать в руках перо. Я давно собирался ответить тебе на твое последнее письмо, но был сильно занят в последнее время. Вот доказательство: Ан. П. Чеховым, как мы слышали, написана комедия в четырех действиях, под заглавием: "Иванов". Сюжет пьесы нов. Первая постановка на сцену предполагается в Москве. Кроме этого, у меня было много срочной работы и деловой переписки. Только и отдыхаю, когда езжу к больным. Не бываю ни в театрах, ни в гостях, так что мамаша и тетя Ф(едосья) Я(ковлевна) прозвали меня за домоседство "дедом". Жду лета и тогда опять начну ездить по белу свету и отдыхать. Нового у нас нет ничего. Живем хорошо, не нуждаемся и все здоровы. Твой дядя П(авел) Е(горович) сильно стареет, но по-прежнему бодр. С каждым годом он делается всё мягче и добрее. Живет он у Вани на казенной квартире, где для него имеется особая комната; проводит дни и ужинает он у меня. Моя последняя книжка, изданная Сувориным, идет превосходно. Могу похвастать, что у меня торговля идет гораздо лучше, чем у Лободы. Я, брат, стал купцом. Продаю статьи, пьесы, книги и медицинские советы. За пьесу получу не меньше тысячи рублей; на днях продал одному издателю полтора десятка завалящих, уже бывших в печати, старых рассказов за 150 руб. Продал на одно издание. И так далее. Одним словом, торговля кипит. Продолжай писать мне по адресу: "Кудринская Садовая, д. Корнеева". Напиши мне: 1) Что нового? 2) Как здоровье моих дяди и тети? Как ухо? 3) Где Володя? Саня и Печерица пусть не думают, что я забыл о них. Я отлично помню, как они летом собирались меня побить. Посылаю им обеим мою карточку, которую и потрудись вручить им.