Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Стихотворения. Поэмы (1902–1910)

Гумилев Николай Степанович

12

Во мраке безрадостном ночи, Душевной больной пустоты Мне светят лишь дивные очи Ее неземной красоты. За эти волшебные очи Я с радостью, верь, отдаю Мое наболевшее сердце, Усталую душу мою. За эти волшебные очи Я смело в могилу сойду, И первое, лучшее счастье В могиле сырой я найду. А очи, волшебные очи Так грустно глядят на меня, Исполнены тайной печали, Исполнены силой огня. Напрасно родятся мечтанья, Напрасно волнуется кровь. Могу я внушить состраданье, Внушить не могу я любовь. Летит равнодушное время И быстро уносится вдаль, А в сердце холодное бремя, И душу сжигает печаль.

13.

М. М. М.

Я песни слагаю во славу твою Затем, что тебя я безумно люблю, Затем, что меня ты не любишь. Я вечно страдаю и вечно грущу, Но, друг мой прекрасный, тебя я прощу За то, что меня ты погубишь. Так раненный в

сердце шипом соловей О розе-убийце поет всё нежней И плачет в тоске безнадежной, А роза, склонясь меж зеленой листвы, Смеется над скорбью его, как и ты, О друг мой, прекрасный и нежный.

14

С тобой я буду до зари, Наутро я уйду Искать, где спрятались цари, Лобзавшие звезду. У тех царей лазурный сон Заткал лучистый взор; Они — заснувший небосклон Над мраморностью гор. Сверкают в золоте лучей Их мантий багрецы, И на сединах их кудрей Алмазные венцы. И их мечи вокруг лежат В каменьях дорогих, Их чутко гномы сторожат И не уйдут от них. Но я приду с мечом своим; Владеет им не гном! Я буду вихрем грозовым, И громом, и огнем! Я тайны выпытаю их, Все тайны дивных снов, И заключу в короткий стих, В оправу звонких слов. Промчится день, зажжет закат, Природа будет храм, И я приду, приду назад К отворенным дверям. С тобою встретим мы зарю, Наутро я уйду И на прощанье подарю Добытую звезду.

15. Песнь Заратустры

Юные, светлые братья Силы, восторга, мечты, Вам раскрываю объятья, Сын голубой высоты. Тени, кресты и могилы Скрылись в загадочной мгле, Свет воскресающей силы Властно царит на земле. Кольца роскошные мчатся, Ярок восторг высоты; Будем мы вечно встречаться В вечном блаженстве мечты. Жаркое солнце поэта Блещет, как звонкая сталь. Горе не знающим света! Горе обнявшим печаль!

16. Credo

Откуда я пришел, не знаю... Не знаю я, куда уйду, Когда победно отблистаю В моем сверкающем саду. Когда исполнюсь красотою, Когда наскучу лаской роз, Когда запросится к покою Душа, усталая от грез. Но я живу, как пляска теней В предсмертный час больного дня Я полон тайною мгновений И красной чарою огня. Мне всё открыто в этом мире — И ночи тень, и солнца свет, И в торжествующем эфире Мерцанье ласковых планет. Я не ищу больного знанья, Зачем, откуда я иду; Я знаю, было там сверканье Звезды, лобзающей звезду. Я знаю, там звенело пенье Перед престолом красоты, Когда сплетались, как виденья, Святые белые цветы. И, жарким сердцем веря чуду, Поняв воздушный небосклон, В каких пределах я ни буду, На всё наброшу я свой сон. Всегда живой, всегда могучий, Влюбленный в чары красоты. И вспыхнет радуга созвучий Над царством вечной пустоты.

17. Оссиан

По небу бродили свинцовые, тяжкие тучи, Меж них багровела луна, как смертельная рана. Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий Упал под мечом короля океана, Сварана. Зловеще рыдали сивиллы седой заклинанья, Вспененное море вставало и вновь опадало, И встретил Сваран исступленный, в грозе ликованья, Героя героев, владыку пустыни, Фингала. Схватились и ходят, скользя на росистых утесах, Друг другу ломая медвежьи упругие спины, И слушают вести от ветров протяжноголосых О битве великой в великом испуге равнины. Когда я устану от ласковых слов и объятий, Когда я устану от мыслей и дел повседневных, Я слышу, как воздух трепещет от грозных проклятий, Я вижу на холме героев суровых и гневных.

18. Песня о певце и короле

Мой замок стоит на утесе крутом В далеких, туманных горах, Его я воздвигнул во мраке ночном, С проклятьем на бледных устах. В том замке высоком никто не живет, Лишь я его гордый король, Да ночью спускается с диких высот Жестокий, насмешливый тролль. На дальнем утесе, труслив и смешон, Он держит коварную речь, Но чует, что меч для него припасен, Не знающий жалости меч. Однажды сидел я в порфире златой, Горел мой алмазный венец — И в дверь постучался певец молодой, Бездомный, бродячий певец. Для всех, кто отвагой и силой богат, Отворены двери дворца; В пурпуровой зале я слушать был рад Безумные речи певца. С красивою арфой он стал недвижим, Он звякнул дрожащей струной, И дико промчалась по залам моим Гармония песни больной. «Я шел один в ночи беззвездной В горах с уступа на уступ И увидал над мрачной бездной, Как мрамор белый, женский труп. Влачились змеи по уступам, Угрюмый рос чертополох, И над красивым женским трупом Бродил безумный скоморох. И, смерти дивный сон тревожа, Он бубен потрясал в руке, Над миром девственного ложа Плясал в дурацком колпаке. Едва звенели колокольца, Не отдаваяся в горах, Дешевые сверкали кольца На узких, сморщенных руках. Он хохотал, смешной, беззубый, Скача по сумрачным холмам, И прижимал больные губы К холодным девичьим губам. И я ушел, унес вопросы, Смущая ими божество, Но

выше этого утеса Не видел в мире ничего». Я долее слушать безумца не мог, Я поднял сверкающий меч, Певцу подарил я кровавый цветок В награду за дерзкую речь. Цветок зазиял на высокой груди, Красиво горящий багрец... «Безумный певец, ты мне страшен, уйди». Но мертвенно бледен певец. Порвалися струны, протяжно звеня, Как арфу его я разбил, За то, что он плакать заставил меня, Властителя гордых могил. Как прежде, в туманах не видно луча, Как прежде, скитается тролль, Он, бедный, не знает, бояся меча, Что властный рыдает король. По-прежнему тих одинокий дворец, В нем трое, в нем трое всего: Печальный король, и убитый певец, И дикая песня его.

19. Дева солнца

Марианне Дмитриевне Поляковой

I

Могучий царь суров и гневен, Его лицо мрачно, как ночь, Толпа испуганных царевен Бежит в немом смятеньи прочь. Вокруг него сверкает злато, Алмазы, пурпур и багрец, И краски алого заката Румянят мраморный дворец. Он держит речь в высокой зале Толпе разряженных льстецов, В его глазах сверканье стали, А в речи гул морских валов. Он говорит: «Еще ребенком В глуши окрестных деревень Я пеньем радостным и звонким Встречал веселый, юный день. Я пел и солнцу и лазури, Я плакал в ужасе глухом, Когда безжалостные бури Царили в небе голубом. Явилась юность — праздник мира, В моей груди кипела кровь, И в блеске солнечного пира Я увидал мою любовь. Она во сне ко мне слетала, И наклонялася ко мне, И речи дивные шептала О золотом, лазурном дне. Она вперед меня манила, Роняла белые цветы, Она мне двери отворила К восторгам сладостной мечты. И чтобы стать ее достойным, Вкусить божественной любви, Я поднял меч к великим войнам, Я плавал в злате и крови. Я стал властителем вселенной, Я Божий бич, я Божий глас, Я царь жестокий и надменный, Но лишь для вас, о, лишь для вас. А для нее я тот же страстный Любовник вечно молодой, Я тихий гимн луны, согласной С бесстрастно блещущей звездой. Рабы, найдите Деву Солнца И приведите мне, царю, И все дворцы, и все червонцы, И земли все я вам дарю». Он замолчал, и все мятутся, И отплывают корабли, И слуги верные несутся, Спешат во все концы земли.

II

И солнц и лун прошло так много, Печальный царь, томяся, ждет, Он жадно смотрит на дорогу, Склонясь у каменных ворот. Однажды солнце догорало И тихо теплились лучи, Как песни вышнего хорала, Как рати ангельской мечи. Гонец примчался запыленный, За ним сейчас еще другой, И царь, горящий и влюбленный, С надеждой смотрит пред собой. Как звуки райского напева, Он ловит быстрые слова: «Она живет, святая дева... О ней уже гремит молва... Она пришла к твоим владеньям, Она теперь у этих стен, Ее народ встречает пеньем И преклонением колен». И царь навстречу деве мчится, Охвачен страстною мечтой, Но вьется траурная птица Над венценосной головой. Он видит деву, блеск огнистый В его очах пред ней потух, Пред ней, такой невинной, чистой, Стыдливо-трепетной, как дух. Лазурных глаз не потупляя, Она идет, сомкнув уста, Как дева пламенного рая, Как солнца юная мечта. Одежды легкие, простые Покрыли матовость плечей, И нежит кудри золотые Венок из солнечных лучей. Она идет стопой воздушной, Глаза безмерно глубоки, Она вплетает простодушно В венок степные васильки. Она не внемлет гласу бури, Она покинула дворцы, Пред ней рассыпались в лазури Степных закатов багрецы. Ее душа мечтой согрета, Лазурность манит впереди, И волны ласкового света В ее колышутся груди. Она идет перед народом, Она скрывается вдали, Так солнце клонит лик свой к водам, Забыв о горестях земли. И гордый царь опять остался Безмолвно-бледен и один, И кто-то весело смеялся Бездонной радостью глубин. Но глянул царь орлиным оком И издал он могучий глас, И кровь пролилася потоком, И смерть, как буря, пронеслась. Он как гроза, он гордо губит В палящем зареве мечты, За то, что он безмерно любит Безумно-белые цветы. Но дремлет мир в молчаньи строгом, Он знает правду, знает сны, И Смерть, и Кровь даны нам Богом Для оттененья Белизны.

20. Осенняя песня

Осенней неги поцелуй Горел в лесах звездою алой, И песнь прозрачно-звонких струй Казалась тихой и усталой. С деревьев падал лист сухой, То бледно-желтый, то багряный, Печально плача над землей Среди росистого тумана. И солнце пышное вдали Мечтало снами изобилья И целовало лик земли В истоме сладкого бессилья. А вечерами в небесах Горели алые одежды И, обагренные, в слезах, Рыдали Голуби Надежды. Летя в безмирной красоте, Сердца к далекому манили И созидали в высоте Венки воздушно-белых лилий. И осень та была полна Словами жгучего напева, Как плодоносная жена, Как прародительница Ева.