Полное собрание сочинений в 15 томах. Том 1. Дневники - 1939
Шрифт:
22- го Вас. Петр., когда был, сказал, что повезли тех, которые сидели в крепости 179, с эскортом на Семеновский плац, говорят, на смертную казнь. Мы не поверили, а думали в ссылку. 344
Ив. Гр. когда пришел из Сената, сказал, как было дело, поэтому я на другой день этого был у Вольфа, чтобы прочитать газеты об этом: за Ханыкова хлопотали, потому что «по уважению и т. д.». В это утро я был сильно довольно занят этим вопросом и в субботу тоже, и в воскресенье, т.-е. вчера, тоже, а ныне, в понедельник, украл у Вольфа листок «Полицейской газеты», где перепечатано это из «С.-П.-Б. ведомостей».
В субботу я старался уговорить Вас. Петр., что это дело с За-леманом о Гете пустое, поэтому пускался в различные разговоры об этом и о написанном и т. д., поэтому было
В воскресенье утром принес объявление (25) 180 сторож из университета, я дал ему 20 к. сер. У обедни не был, а все писал и в этот день к обеду хотел дописать слова Д. До обеда написал все почти; разобрано было уже вовсе, будет нужно только переписывать; оставил 1г кучки (д , д ю, и 2 кучки д с, д я (д ь я). Когда сели обедать, еще не кончили, когда пришел Ив. Вас., с которым просидел довольно приятно. Я ел так много, что должен был сделать, чтоб вырвало. После дописал словарь и уснул. Теперь начал выписывать места, в которых слова, читая и подчеркивая их в книге. Кончил переписку в 6 ч. и просидел до часу, кажется; успел прочитать около 800 строк, кажется 22 страницы.
Ныне, 26-го, как напился чаю, в почтамт (встал поздно); оттуда (мне только 25 р. и говорят: «сюртук, как хочешь». Это меня облегчает, а то я думал об этом. Но сколько заботы, что у папеньки больны глаза — боже мой!) — оттуда к Срезневскому, отчасти для визита, отчасти чтоб успокоиться, что могу оставить у себя его корректурные листки. Да, вечером, до чаю, после того как кончил вчера переписывать, т.-е. с 6 до 8 вечера, играли в преферанс.
Когда пришел домой, было 11^4. Я ел и делал дело до обеда, после снова читал Ипатьевскую летопись, отмечая места до 43Л; после пошел к Вольфу, собственно чтоб разменять деньги, чтоб отдать сколько можно Любиньке ныне же. Когда пришел оттуда, — читать теперь газеты решительно не стоит, — был чай. Тут я разбил блюдечко, потому что положил «Полицейскую газету» на окно за столом: перед столом стоял стул, я поставил на него стакан, выпивши; Ив. Гр., подошедши за нюхательным табаком, увидел газету и спросил; я хотел (лежа сам на диване) отодвинуть стул, чтоб он мог подойти и взять газету, и стакан полетел. После несколько уснул. После этого снова делал дело и дописал до смерти Юрия Долгорукого. Когда Любиньке стал отдавать деньги (15 р. сер.), не взяла; я положил их в ее ящик, когда они ушли гулять. Когда пришла, она снова стала отдавать и насилу оставила у себя, — хорошая женщина, жаль только, что позволяет себе такие маниловские пошлости (любезности и пр.) с Ив. Гр., жаль, что так неприятно действует на мое эстетическое чувство; она стоила бы лучшего чувства, чем какое я питаю к ней, потому что у нее в самом деле благородное и деликатное сердце; т.-е. я не хочу этим сказать бог знает чего, однако она весьма деликатна и способна понимать, что вам нравится, что нет, как нельзя более, — напр., как всегда она не ходит через мою комнату и не ходит в нее, что не всегда кажется нужным Ив. Гр. Ну, теперь 10 м. 2-го ночи, ложусь, выкурив трубку (Ив. Гр. теперь не курит табаку).
26- го [декабря], понедельник. — Особенного, кажется, ничего не делал, а весь день занимался отметкою мест.
27- го [декабря], втррйик. — Утром был Залеман и сказал, что у них не был Вас. Петр., что может быть он и не хочет бывать у них
28- го [декабря], в среду снова работал (прерываю затем, чтобы сходить прогнать и прибить кошку, которая мяучит, и так прибил— так заканчиваю я новый год воинственными подвигами; но ведь и жаль бедной кошки, она мяучит, конечно, не от удовольствия, а ее за это же еще бьют; снова начала мяукать). Вечером был у Ир. Ив. Введенского. Разговор был о заговорщиках. Когда я вошел, было уже человека 4 или 5, между прочим, Билярский и другой, как я после узнал — Чумиков. Я сказал с ними по нескольку слов после. Чумиков умнее всех остальных говорил о заговорщиках и решительно отвергал все планы, которые приписываются им. Не Ханыков, а Пальм закричал: «Да здравствует царь», — это меня порадовало. О них говорили так, что думают, что они не получат прощения, а докончат свой срок; о возможности восстания, которое бы освободило их, и не думают 181. После говорили и о социализме и т. д. Чумиков решительный приверженец новых учений, к это меня радует, что есть такие люди и более, чем можно предполагать. Иринарх Ив. говорил в духе, напр., «SCecle» или чего-нибудь в этом роде, или, пожалуй в духе Lamen-nais, что это деспотизм и что права на вознаграждение за 346 умственный и телесный труд не равны. Разговор не был слишком одушевленный.
Чумиков и Билярский и я вышли вместе. Мы с Чумиковым поехали вместе за двугривенный. Когда слезли, я дал ему 10 к. сер. Он просил меня найти ему переписчика; я думал при этом о Вас. Петр., хотя знал, что он не годится, но если бы он взялся, то я стал бы сам переписывать, бросая переписанное им.
29-го [декабря], четверг. — Пошел в час к Вас. Петр., чтобы сказать об этом, после пошел купить магнезии % фунта во второй лавке от Невского — в первой мне стали давать маленький кусочек и я, сказавши «как вам не совестно», взял деньги назад и пошел. — Вот уже и новый год начался, теперь 2–3 минуты по моим часам. — Заходил в Пассаж, где сделал дурно, что съел говядины кусочек. Вечером был Ал. Фед.
В пятницу к 6 ч. окончил я отметку мест и стал приниматься за значение. Утром был доктор и сказал, что нужно переменить квартиру — Любинька сделалась снова больна ногою. На этот раз мне ее несколько жаль, т.-е. в сердце чувствую симпатию, хотя, правда, весьма слабую. Утром ходил поэтому я смотреть квартиры. Ив. Гр., конечно, этим не воспользовался. Пришел в 3, он также смотрел квартиры. Неизвестно, сходим мы или нет. Я ходил после обеда к доктору справиться о том, как употреблять данное из аптеки. Вечером писал.
В субботу утром пошел к Срезневскому и Корелкину, к первому за словарем и Карамзиным, ко второму отнести речь Срезневского, чтобы сделать ему одолжение, но собственно, чтобы спросить, нет ли писца, и взять Карамзина. (Вас. Петр, отказался переписывать, потому что я сказал несколько слов только, но высказал, что необходима четкая рука.) Карамзина не спрашивал, писца не знает, поэтому я пошел к Соколову, на которого более и надеялся. У него есть такой писец, и я оставил ему адрес Чу-микова. Оттуда в университет, получил письмо от своих — дай бог им всякого благополучия. После стал переписывать места, в которых есть да союз. Это заняло около 5 час., две страницы ровно вышло. После стал разбирать значение. Что-то не клеится.
Итак, эта тетрадь кончена.
Да, шел к Срезневскому, встретил его на дороге, он обещал словари, — я пойду на другой день нового года, и сказал он, что обо мне читано торжественно, — мне показалось, что он сказал в Академии на акте. Соколов, у которого я был и который меня как-то затронул своим скромным трудолюбием, тем, что в поте лица достает себе хлеб, Соколов сказал, что это было в университетском Совете.
Ложусь. Эта тетрадь кончена и начинается другая. — О, если бы в ней мог я написать вещи положительные и приятные для своих и если бы записал перемену к лучшему в судьбе Василия