Полное собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
Услышав, что он получит один надел, Фоминков растерялся. Он побежал к машине, чтоб высказать гитлеровскому офицеру свои соображения.
Однако фашистский солдат не подпустил его к машине. И тогда Фоминков сказал старосте:
— Ты в своем ли уме — давать мне один надел. Ну-ка сообрази — как я обойдусь с моим семейством при одном наделе? Ведь я же с голоду начну пухнуть, что может бросить тень на Германскую империю, на их новый немецкий порядок.
Староста сказал Фоминкову:
— Всякий получает свое. Ты же получишь
Фоминков с удивлением говорит:
— Что значит «наймись на работу»? Да ты, никак, предлагаешь у тебя батрачить?
Староста говорит:
— Да, я желаю тебя взять в батраки. Посуди сам — могу ли я обработать всю свою землю? Ведь помимо того у меня шесть дарственных коров. Гуси. Овечки. Четыре кабанчика.
Не переставая изумляться, Фоминков говорит:
— Да ты, дядя с барок, что, серьезно зовешь меня в батраки?
Староста говорит:
— Предлагаю это тебе самым серьезным образом. И заявляю всему уважаемому крестьянскому обществу, что отныне свою земельную политику мы будем строить именно так, чтоб у нас завсегда имелись свои батраки, без которых нам теперь не обойтись.
И тогда брат старосты Антошка крикнул:
— Нам теперь, ясно, без батраков не обойтись.
Фоминков снова побежал к машине, чтоб поговорить с фашистским офицером, но солдат навел на Фоминкова свой автомат и снова не подпустил к машине. И тогда Фоминков сказал, обращаясь к обществу:
— Взгляните на их нахальство… в мои зрелые годы… в батраки меня нанимают…
И, подойдя к старосте, Фоминков крикнул ему:
— Не для того столько лет воспитывала меня советская власть, чтоб ты с фашистами хватал меня за глотку!
И с этими словами Фоминков дернул старосту за бороду так, что тот со стоном упал на коленочки. Офицер велел отвести Фоминкова в комендатуру. А староста, поднимаясь с земли, крикнул Фоминкову:
— Попробуй только вернуться с комендатуры. До гробовой доски ты у меня теперь с батраков не выйдешь.
Однако Фоминков не вернулся. Он шумел в комендатуре, и гитлеровцы отправили его в концлагерь. И что с ним сталось в дальнейшем, никому не известно.
5. Вас это не коснется
Весной сорок первого года Лиза Повелихина закончила школу и сразу стала готовиться к экзаменам для поступления в планово-экономический институт. Все лето она решила посвятить занятиям.
Но мать прислала ей письмо из деревни. Пишет: «Нечего тебе делать в городе. Приезжай в деревню. Здесь попьешь молока, отдохнешь и еще лучше подготовишься к своим экзаменам».
Лиза так и сделала. Приехала в деревню. Но буквально на второй день ее приезда началась война.
Девушка решила вернуться в город. Ей не хотелось быть бездеятельной. Но мать сказала ей:
— Не пущу в город. В такой жуткий момент останься тут
Лиза осталась. И хотя теперь занятия не шли на ум, но девушка заставила себя сидеть над книгами.
Между тем нацисты неожиданно заняли деревню. Поблизости не было боев, и никто не предполагал, что так может случиться. Но это случилось, и тогда девушка сказала своей матери:
— Что же мне теперь делать?
Мать сказала:
— Бежать теперь поздно. И тебе остается только одно — сиди тихонько в избе, учись, занимайся. Когда-нибудь война кончится, и тогда ты первая из всех сдашь на «отлично» свои экзамены, имея такую длительную подготовку.
Как в тумане проходили дни при фашистах. Лиза помогала матери по хозяйству. Несколько раз ходила вместе с жителями деревни на работы. А в свободное время по-прежнему склонялась над книгами. Читала, составляла конспекты. Но все это делала она как-то машинально, без чувства и должного внимания, хотя где-то в душе и теплилась неясная надежда, что все это ей в дальнейшем пригодится.
И вот однажды Лиза сидит у открытого окна. Читает. И что-то записывает на листочке.
Неожиданно книга ее захлопнулась. Лиза подняла глаза. Перед окном на улице стоял гитлеровский офицер — молодой, франтоватый, с хлыстиком в руках. Этим своим хлыстиком он и захлопнул книгу.
Несколько раз перед тем Лиза видела этого офицера. Он всегда с улыбкой посматривал на нее. И даже как-то раз заговорил с ней. Что-то спросил ее по-немецки. А Лиза прилично знала язык. Все понимала и немного разговаривала. Она ответила ему по-немецки, но разговора не стала поддерживать — ей было неприятно беседовать с врагом.
И вот теперь этот офицер стоял перед окном и с улыбкой смотрел на девушку. Спросил ее:
— Что вы изволили читать? Роман?
Лиза ответила:
— Нет, это учебник политэкономии. Я готовлюсь к экзаменам.
Офицер весело рассмеялся. Сказал:
— Птичка моя, это напрасный труд. Это вам больше никогда не пригодится.
— Почему? — спросила Лиза с удивлением. Офицер сказал:
— Нам не понадобятся образованные люди в России.
Лиза воскликнула:
— Вам не понадобятся, но нашей стране они будут нужны.
Офицер снова рассмеялся. Сказал:
— Ваша страна, мадмуазель, изменит свое лицо до полной неузнаваемости. Она не будет в том прежнем виде, в каком вы ее привыкли видеть и понимать. Нет сомнения, здесь будут проживать русские люди, нужные нам. Но это будут мастеровые, ремесленники, работники сельского труда. Но интеллигенции среди них абсолютно не будет.
С недоумением Лиза спросила:
— Где же, по-вашему, будет интеллигенция? Куда же она денется?
Похлопывая хлыстиком по своей ноге, офицер сказал: