Полное собрание сочинений в трех томах. Том 1

Мольер Жан-Батист

Климена.Как? Вы видели эту пьесу?

Урания.Да, и высидели до конца.

Климена.И вас не схватили судороги, милочка?

Урания.Слава богу, я не так чувствительна. Напротив, я нахожу, что от такой комедии люди скорей могут вылечиться, чем заболеть.

Климена.Господь с вами! Что вы говорите? Никто из людей здравомыслящих вас не поддержит. Вы это утверждаете вопреки рассудку. Ни один остроумец не вынесет тех пошлостей, которыми уснащена эта комедия, уверяю вас! Я, во всяком случае, не обнаружила

в ней ни крупинки остроумия. «Детей родят из уха» — по-моему, это дикая безвкусица. От «пирожка» меня стало мутить, а когда речь зашла о «похлебке», меня чуть не вырвало.

Элиза.Ах, боже мой, как вы прекрасно рассуждаете! Мне сперва показалось, что пьеса недурна, но вы так блестяще, так убедительно доказываете обратное, что с вами нельзя не согласиться.

Урания.Ну а я не так легко меняю мнения. Я полагаю, что Урок женам— одна из самых забавных комедий этого автора.

Климена.Мне жаль вас — одно могу сказать. До чего же вы слепы! Как может добродетельная женщина восхищаться пьесой, которая беспрестанно оскорбляет стыдливость и оскверняет воображение!

Элиза.Какие у вас изысканные выражения! Вы, сударыня, критик беспощадный. Сочувствую бедному Мольеру, что у него такой враг, как вы.

Климена.Поверьте, дорогая: вам нужно искренне раскаяться в своем заблуждении. Если вам дорога ваша репутация, не говорите в обществе, что эта комедия вам нравится.

Урания.Но я все-таки не пойму, что же там могло оскорбить вашу стыдливость.

Климена.Все! Все! Порядочная женщина не может смотреть ее без омерзения — столько там сальностей и непристойностей.

Урания.Как видно, у вас на непристойности особое чутье, а я их не заметила.

Климена.Просто вы не хотите их замечать, а они, слава тебе господи, на виду. Никаким покровом они не защищены, самый смелый взгляд пугается этой наготы.

Элиза.Ах!

Климена.Да-да-да!

Урания.Будьте добры, укажите мне хоть на одно такое место.

Климена.Зачем же еще указывать?

Урания.Нет-нет, напомните мне хотя бы одно место, которое вас покоробило.

Климена.Ну, например, сцена с Агнесой, когда она говорит о том, чт'o у нее взяли.

Урания.Ну так что же здесь такого сального?

Климена.Ах!

Урания.Нет, в самом деле?

Климена.Фи!

Урания.Ну все-таки?

Климена.Мне нечего вам сказать.

Урания.Да, мне кажется, там придраться не к чему.

Климена.Мне жаль вас.

Урания.А по-моему, за меня можно только радоваться. Я смотрю на вещи с той стороны, с какой мне их показывают, а не переворачиваю их и так и этак и не ищу в них того, чего не надо.

Климена.Достоинство женщины…

Урания.Достоинство женщины не в ужимках. Не нужно стараться быть благонравнее

самых благонравных. Это наихудшая из всех крайностей. По-моему, нет ничего смешнее этой щепетильности, которая все видит в дурном свете, придает преступный смысл невиннейшим словам и пугается призраков. Такие ломаки уважения не заслуживают, уверяю вас. Напротив, их многозначительная серьезность, их ужимки навлекают на них подозрения. Они ликуют, когда можно к чему-нибудь придраться. Вот вам пример: на представлении комедии напротив нашей ложи сидели какие-то женщины, они все время морщились, отворачивались, закрывали себе лицо. Чего же они этим добились? Того, что по их адресу было отпущено невероятное количество глупых шуток. А кто-то из лакеев даже крикнул, что у этих дам самая целомудренная часть тела — уши.

Климена.Только слепой может ничего не видеть в этой пьесе.

Урания.Не надо выискивать то, чего в ней нет.

Климена.А я утверждаю, что все ее сальности бросаются в глаза.

Урания.А я с вами не согласна.

Климена.Неужели же эти слова Агнесы не оскорбляют стыдливости?

Урания.Ничуть! Она не употребляет ни одного неблагопристойного выражения, а если вам угодно видеть в ее словах скрытый смысл, значит, это уж вы придаете ее словам непристойный характер. Ведь она говорит, что у нее взяли ленточку, только и всего.

Климена.Ну хорошо, пусть это будет, по-вашему, ленточка. Ну а слово «мою», которое она подчеркивает? Ведь оно же здесь недаром. Оно наводит на размышления. Это неприличное «мою» меня ужасно коробит, и вы ничего не сможете сказать в его защиту.

Элиза.Это верно, кузина, я согласна с госпожой Клименой. Слово «мою» в высшей степени неприлично, — ты тут не права.

Климена.Это слово до невозможности обсценно.

Элиза.Как вы сказали, сударыня?

Климена.Обсценно, сударыня.

Элиза.Ах, боже мой, обсценно! Я не понимаю, что это значит, но, по-моему, это прелестно.

Климена.Видите? Ваша родственница на моей стороне.

Урания.Боже мой! Эта болтушка всегда говорит не то, что думает. Советую вам не придавать ее словам особого значения.

Элиза.Нехорошо с твоей стороны чернить меня в глазах гостьи! Ну что, если она тебе поверит? Ах, сударыня, не думайте обо мне дурно!

Климена.Нет-нет, я не обращаю внимания на слова госпожи Урании, ваша искренность для меня вне сомнений.

Элиза.У вас для этого есть все основания, сударыня! И я надеюсь, вы мне поверите, что я нахожу вас обворожительной, я разделяю все ваши мнения, я в восторге от всех ваших выражений.

Климена.Ах, что вы! Я выражаюсь так просто…

Элиза.Да, сударыня, у вас все выходит естественно. Ваши слова, ваш голос, выражение лица, походка, движения, одежда — все полно какого-то особого очарования. Я впиваюсь в вас и слухом и взором, я так пленена вами, что готова обезьянничать с вас, подражать вам во всем.