Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю
Шрифт:
Киренский затон. 25 января 1957
Семья Петра Гриновского
Эту историю я услышал в далеком северном поселке с неожиданно теплым названием — Мама.
В гостинице моя кровать оказалась рядом с постелью охотоведа Николая Спиридоновича Калинина, приехавшего из Иркутска ознакомиться с отловом соболей. Это был молчаливый, как и большинство таежных людей, мужчина с седыми усами и простуженным
Утром мы с ним спешили по делам службы, а вечером в жарко натопленной комнате обменивались впечатлениями дня. Николай Спиридонович больше слушал или листал обветшалые, трехгодичной давности журналы. Но однажды разговорился, и вот что я от него узнал.
…Жила на окраинной улице в Иркутске Софья Петровна Гречкина. В самом начале войны, в сорок первом году погиб ее муж. Осталась одна с двумя детишками. Ради них снова вышла замуж. Но попался подлый человек, ребятишек не любил, пьянствовал, а потом исчез неизвестно куда. Оставил после себя люльку с младенцем да новые морщины на лице у женщины.
Софья работала сторожихой, души не чаяла в детях. Они у нее всегда были веселые, опрятно одетые. Но однажды не убереглась мать. Простудилась. Слегла и не поднялась…
После похорон собрались соседи, пришел кто-то из школы, из райсовета. Начали судить, рядить, как быть с ребятишками. Наконец решили определить в детский дом. Только родной дед осиротевших Петр Константинович Гречкин, уронив голову на грудь, молчал. Ему, видно, горько было видеть, что придется расстаться с внучатами. К себе бы взять. Но разве вытянешь семью в такие годы… И тут заговорил Петя Гриновский:
— Как хотите, но детей разлучать нельзя.
Все удивленно повернулись к нему: что, мол, предлагаешь?
— Я беру на воспитание ребятишек…
Семья Гриновских.
Легкомысленными показались всем эти слова. Ведь кто их сказал — студент, первокурсник! До своего рубля еще пять лет топать надо. И мать у него старая… О ней бы и заботился.
Николай Спиридонович давно знал Петю, был знаком еще с его отцом. Петин отец — старый коммунист, при царе дорогу в Сибирь кандалами подметал. Кристальной души был человек. И, видно, от него унаследовал сын и ум, и любовь к людям.
Жил Петя вдвоем с матерью в маленьком домике, обсаженном сиренью. Мария Дмитриевна работала гардеробщицей в педагогическом училище.
После окончания десятилетки в пятидесятом году парень вдруг не пошел в институт, хотя и имел лучший по классу аттестат. Остался работать в школе электромонтером и лаборантом. То ли матери хотел помочь, то ли другое что. В университет поступил только на третий год. Работу, однако, не бросил. И скоро о кабинете физики, который он оборудовал в пятнадцатой школе, заговорили как о лучшем в городе. Чем-то умел Петр привораживать к себе мальчишек. Все вились они около него, все что-то плющили молотками, что-то строгали, клеили.
Отговаривали его в школе, отговаривали друзья. Горсовет попробовал отказать в усыновлении, ссылаясь на недостаточную обеспеченность семьи Гриновских. Но Петр взял счеты, положил на костяшках свою школьную зарплату, прибавил пенсию ребят, свою стипендию.
А сверх этого выложил справку о том, что с завтрашнего дня он работает еще киномехаником в кинотеатре «Гигант». Пришлось горсовету отступить, тем более что среднюю девочку решил пока взять к себе дед Петр Константинович…
Младшего, Володьку, Петя сразу же усыновил, выправив все положенные документы. Со старшим у него состоялся другой разговор:
— Стань-ка рядом, Женя. Ну вот, почти что с меня ростом. На шесть годов только разница. Как я тебя усыновлять буду? Не станем писать лишнюю бумагу. Будем жить вместе, а называй меня, как хочешь: опекуном, братом. По мне же быть бы нам хорошими друзьями.
— На всю жизнь, да?
— На всю жизнь!
Так вот и начала свой путь новая, не совсем обычная семья. Все, кто приходил в домик с голубыми ставнями предложить помощь или дать какой совет, душой отдыхали около ребятишек и ласковой Марии Дмитриевны.
Работа и учеба отнимали у Петра много времени, но всегда у него находились минуты поговорить о ребячьих делах, проверить дневник Жени, повозиться с Володей. Приносил он домой то какую-то «очень полезную» книжку для Жени, то покупал игрушку для Володьки.
А воскресенье — ребятам целиком. Гриновские всей семьей на концерт идут. Говорят, бывало, Пете:
— Ты бы поэкономил деньги, пиджачишко бы справил себе. В этом-то и на народ зазорно показываться.
— Ничего, — ответит, — обойдусь. А сегодня Шестая симфония Чайковского, Жене надо обязательно послушать. Без музыки человеку нельзя расти. У меня, — отшучивался, — на культурные нужды есть твердая статья.
Трудолюбием Петра заразился и Женя.
К концу занятий в десятом классе он уже знал «отцовские» профессии: смог бы быть монтером, киномехаником, лаборантом. И когда Пете приходилось уж очень туго, Женя с успехом заменял его на работе.
Окончил Женя десятый класс. Соседи думали, что теперь полегчает Гриновским: пара рабочих рук прибавится. Сам Женя рвался на производство. Но Петр безапелляционно заявил:
— Пойдешь в вуз. У тебя же способности к химии! Ты больше, чем кто-нибудь, имеешь право учиться. Готовься к экзаменам.
И стали они учиться вместе, на одном факультете. Петр на четвертом курсе, Женя — на первом, а работу поделили пополам. Выровнялись они и ростом. Стали как братья, только Петя светловолосый, а Женя черный, как грач.
На последнем курсе Петя принялся за диплом, всю работу о доме взял на себя Женя. Володя к тому времени ходил уже в пятый класс.
Когда Женя перешел на третий курс, Петя получил назначение на работу. На двери маленького дома повесили замок. Заколотили ставни.
С тех пор Николай Спиридонович Калинин ничего не знает о Гриновским. Как-то они живут теперь?