Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты
Шрифт:
— Говорят, король прусский решительно не мог преодолеть себя во время свидания; он был, как сумасшедший: ездил по берегу без всякой цели, то направо, то налево, всё как будто прислушивался к тому, что там говорится, и под конец совсем, как помешанный, поехал прямо в воду, утопиться верно хотел. Он по брюхо лошади, говорят, въехал в воду и [3040] остановился. Ты видел, Друбецкой?
— Нет, не заметил.
— Но, однако, его положение ужасно, — сказал еще другой офицер, — говорят, его жена, королева Амалия, приехала.
3040
Зачеркнуто:ежели бы его не остановили, бог знает, что бы было.
— Как хороша! Я ее видел вчера, — сказал Берг. — По моему даже лучше Марии Федоровны. Она вчера обедала у императора Наполеона.
— Ежели бы я был Наполеоном, я бы ни в чем не отказал
— Да, ежели бы и она ни в чем не отказала ему, — сказал другой офицер.
— Ну, это само собою разумеется.
Офицеры, исключая Бориса, засмеялись.
— Да это и я бы на месте прусского короля с горя бы в реку заехал. Плохо его дело!
Борис, слегка нахмурившись, своим выражением показал, что он считает неприличным даже между товарищами такой разговор о союзнике и коронованной особе, и поспешил переменить разговор.
— Да, господа, — сказал он, — величие души не дается с короною. Для государя Александра удар, нанесенный Фридландским несчастием, я думаю, был не легче, чем удар, нанесенный прусскому королю, но надо было видеть, с каким мужеством, с какою твердостию он перенес это.
И Борис рассказал своим внимательным слушателям впечатление, произведенное в Юнсбурге известием о Фридланде, и в его рассказе видно было, что весь интерес этого события сосредоточивался в одном впечатлении, произведенном им на императора Александра, императора, принесшего столько жертв, перенесшего столько трудов, рассчитывающего на то, что армия его находится в блестящем положении, ожидающего известия о победах, пожертвовавшего своей личной славой, устранившегося от командования только для успеха дела, и вдруг, вместо известия о победе, получающего известие о совершенном поражении, в котором виноваты и главнокомандующие, и генералы, офицеры и солдаты, и которое, лишая государя всех плодов его деятельности, изменяет все его планы и до глубины души огорчает его. Что же сделал государь? Он своей ангельской кротостию и величием души не велел казнить всех преступников. Он только огорчился и, обдумав свое положение, принял новые меры. Борис с таким истинным убеждением говорил всё это, что вполне заставил своих слушателей разделять свое убеждение. [3041]
3041
Зач.:Борис всё время Тильзитского свидания жил в городе с Бергом, не раз близко встречался с Наполеоном, государем, Константином Павловичем и свел искреннюю дружбу с некоторыми гвардейскими французскими офицерами, но ни в один день он так близко не видал Наполеона, как 27 июня, когда оба императора обменялись орденами почетного легиона и андреевской ленты. В этот самый день Н. Ростов частию по делам, частию из любопытства, переодетый в штатское платье, приехал в Тильзит и остановился у Бориса.
————
После фридландского несчастия Н. Ростов оставался старшим офицером в эскадроне, эскадрон только по имени, так как конных солдат у него было всего 60 человек. Они стояли недалеко от Немана. Весть о мире уже дошла до них, провианту стало достаточно и офицеры уже поговаривали об отступлении в Россию.
В это время приехал Николай Ростов к Борису. Появление армейского гусара в штатском платье, очевидно тайно приехавшего в Тильзит, его дружеские приветствия Борису неприятно подействовали на офицеров, но Борис радушно принял старого товарища. Он воздерживался от излияний чувств, но спрашивал, не хочет ли он чаю, обедать или спать. Офицеры разошлись.
— Ну, я очень рад, что ты приехал в это время, ты увидишь много интересного. Ты знаешь, император Наполеон обедал нынче у государя.
— Бонапарт?
— Ах ты, деревенщина. Император Наполеон, а не Бонапарт,— с улыбкой сказал Борис. — Разве ты не знаешь, что мир, что было свиданье?
— Ничего не знаю. А ты видел?
— Как же, я тут был. — Ростову было неловко с своим прежним другом. Он пообедал и лег спать.
На другое утро оба бывшие приятеля пошли на смотр. Борис во фронт, Nicolas во фраке. Он протеснился [настолько], что близко стоял.
Ростов попал в Тильзит в день, менее всего удобный для беседы с другом Борисом и для подачи бумаги Денисова. Самому ему нельзя было, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, но и Борис, которого он просил об этом, не мог сделать этого в этот день, 27-го июня. С утра разнеслось известие, что мир заключен, что императоры переменились орденами, андреевским и почетного легиона, и что будет обед Преображенскому батальону, его угащивает батальон французской гвардии. Борис вышел с раннего утра с батальоном. Ростов пошел бродить по городу. В 11-м часу он вышел на площадь, разделявшую две улицы, в которых жили императоры. На площади стояли преображенцы и французская гвардия. Из соседней улицы выбежал махальный, батальоны стали строиться, и Ростов увидал скачущую ему навстречу, столь знакомую, страстно любимую фигуру императора Александра, счастливую, веселую. [3042]
3042
На полях:Ему вспомнился Перигор, Фридлянд, гошпиталь.
(Письмо Сони. Она утешает Nicolas, просила писать).
Император Александр был в звезде почетного легиона, он смотрел вперед и улыбался. В первую минуту заблуждения Nicolas показалось, что это ему он улыбается, и он испытал минуту счастия, но Александр смотрел дальше. Ростов оглянулся по направлению его взгляда и увидал также скачущего человечка в шляпе без пера, в мундире полковничьем и андреевской ленте. Он догадался, что это был Наполеон. [3043] Это не мог быть никто другой: впереди свиты, маленький, горбоносый, подъехавший к Александру, и взявшись рукой за шляпу; он не верил, что это был Наполеон Бонапарт, Аустерлицкий победитель, так близко он его видел, так человек он был, так плохо даже он ездил и сидел на лошади (что бросилось в глаза кавалеристу). Где же величие? Человек, как мы все грешные... Но в этих рассуждениях Ростова чуть не сбили с ног жандармы, отгонявшие толпу. Он едва успел пробиться к Преображенскому батальону, где стояла толпа, и ежели бы не Борис покровительствовал ему, его бы отогнали. Борис вывел его из толпы и поставил его подле первой шеренги еще с двумя штатскими господами, стоявшими тут. Один был дипломат, другой англичанин.
3043
На полях рукописи во второй редакции:Ростов не смеет разочароваться, но спутан и наблюдает: Александр — человек, Наполеон — итальянский певец.
Всё время, как его толкали и устанавливали, он всё смотрел на своего героя и следил с удивлением и волнением за их отношениями с Бонапартом. (Для Nicolas это был всё Буонапарт, еще больше Буонапарт после Перигора.) Ростов видел, как поговорив, пожав с улыбкой друг другу руки (его оскорбляло, что Наполеон, ему все казалось, что Наполеон и всякий француз — учитель или актер, жмет руку нашего государя), (улыбка Наполеона была неприятно притворна, Александра — ласкова и светла)
* № 89 (рук. № 88. T. ІІ, ч. 2, гл. III—IV).
Pierre, [3044] приехав в Петербург, никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал и целые дни проводил за чтением [3045] масонских книг, доставленных ему его [3046] торжковским знакомым, Иван Никитичем Нарымовым, одним из известнейших масонов того времени. Через неделю после его приезда, [3047] молодой польский граф Вилларский, которого Pierre поверхностно знал по высшему петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова.
3044
Зачеркнуто:всё это время никого не видел, кроме итальянца,
3045
Зач.:доставленных ему масонских книг, перейдя от состояния апатии к страшному любопытству узнать, что же такое было это масонство. Он был принят в 1-ю степень братства и этот прием его оставил в нем сильное, торжественное, незабываемое впечатление. Братом поручителем был итальянец. В назначенный день он заехал за Ріеrr’ом и повез его на Литейную улицу, где находилась ложа.
3046
Зач.:новым другом
3047
Зач.:в назначенный день Иван Никитич, взявший на себя обязанность поручителя для введения Pierr’a в первую ученическую степень братства, заехал за Безуховым.
— Я приехал к вам с предложением и поручением, граф, — сказал он ему, не садясь. — Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица и потому я здесь, чтобы спросить о вашем желании... Желаете ли вы вступить, за моим поручительством, в братство свободных каменщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого почти всегда на балах, в обществе самых блестящих женщин встречал Pierre, и тон благоговения, с которым он говорил про Нарымова, поразил Pierr’a.
— Да... да, я желаю, — сказал Pierre, детски наивно глядя в глаза Вилларского. Вилларский наклонил голову.
— Еще один вопрос, граф, — сказал он, — на который я вас, не как будущего масона, но как честного человека (galant homme), прошу вас со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений — верите ли вы в бога?
Pierre задумался.
— Да... да, я верю в бога, — сказал он, сам не зная в ту минуту, как он произносил эти слова, говорил ли он правду или нет.