Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды
Шрифт:
— Это ружье я купил, когда убил тигра, — сказал старик и показал что-то напоминавшее древний мушкет. — А это — когда поймал удава…
— Вы что же, продали удава?
— Да, — сказал старик. И с удовольствием стал вспоминать, как с другом в молодые годы натолкнулись в джунглях они на змею, как схватили ее за голову и за хвост, как боролись с удавом, как потом вытянули его и, привязав к бамбуковому шесту, торжественно принесли на базар. — Мясо удава вкусно и очень любимо в наших местах…
Этот рассказ я вспомнил, получив недавно снимок с другой стороны
Змея — хороший пловец. Легко представить, как этот гигант будоражит тихую воду.
Много времени анаконда проводит, лежа на дне, высунув на поверхность лишь голову. Но часто греется на прибрежных наклоненных деревьях и на песке. Питается анаконда мелкими водосвинками, птицами, подстерегая их на воде и возле воды.
Существует немало рассказов о нападении водяного удава на человека. Наверное, дыма без огня нет. Но эти редкие нападения надо считать случайными. «Индейцы змею не боятся, — пишет знающий человек, — и преследуют ее всюду, где только заметят». Метко пущенная стрела, аркан, накинутый на голову анаконды, и сноровистые слаженные приемы охотников дают возможность без потерь овладеть нелегкой, конечно, добычей. Вот даже мальчик, пока что робея, схватил анаконду за кончик хвоста. Так же вот дружно побеждали когда-то предки наши даже и мамонтов…
Разные чувства вызывает снимок, сделанный в наши дни. Одно из них: даже примитивно вооруженный человек утверждает себя властелином природы. И природа богаче от этого не становится.
Фото из архива В. Пескова. 20 апреля 1986 г.
Сверчок
(Окно в природу)
Многие слушали его песню. Но мало кто его видел.
В детстве среди множества деревенских звуков крик коростеля и песня сверчка меня занимали особенно, потому, возможно, что, сколько я ни старался, увидеть ни сверчка, ни коростеля не удавалось. Коростели жили за огородом в мокрых лугах. Определив место крика, я тихо крался, бежал сломя голову, но птица, не взлетая, смолкала и, словно дразня, начинала свое «крекс-крекс!» шагах в двадцати в стороне.
Позже я узнал: коростели бегают, раздвигая травинки, и очень редко взлетают.
Сверчок жил в доме, в проеме печи, где хранились ухваты и кочерга. Чуть начинало смеркаться, и раздавалась тихая, монотонная песня: «Трю-трю…» Если в избе было шумно, сверчок молчал. Но стоило голосам стихнуть, начиналось монотонное грустноватое пение. Кто жил в деревне, хорошо знает эти звуки уюта в обжитом доме. Сколько я ни старался, выманить сверчка из темной подпечной ниши
И только совсем недавно в зоопарке я увидел таинственного певца, и не одного, а сразу в количестве нескольких тысяч — сверчков тут разводят на корм обезьянам, лягушкам, лемурам, птицам.
Вот он на снимке, сумеречный музыкант, похожий одновременно на таракана и на кузнечика. Цвет — рыжевато-коричневый. Два блестящих выразительных глаза, приспособленных к темноте. Два длинных подвижных, похожих на удилища уса. Ясно, что может прыгать, но больше бегает. Длинный жесткий отросток сзади — яйцеклад, которым, как шильцем, сверчок протыкает какой-либо податливый материал и кладет около сотни яиц, из которых вылупляются крошечные сверчата. Они растут, линяя, подобно ракам. Сбросив 12 раз свои жесткие латы, сверчок становится взрослым.
Его поэтичное «трюканье» — брачный крик. Два самца, встречаясь где-нибудь в темном убежище, дерутся, теряя при этом усы и крылья. Лишенный жестких передних крыльев, сверчок петь уже не способен, «трю-трю» — то трение друг о друга передних крыльев, одно из которых имеет насечки.
Питаются сверчки всякими крохами органической пищи. В деревенском доме под печкой им хватает вполне того, что прилипнет к ухвату. В зоопарке, я посмотрел, кормят их отрубями, морковкой, огурцами и яблоками.
Сверчки многочисленны в тропиках, там, где тепло и сыро. У нас сверчок довольствуется тропиками искусственными — живет под печкой, в бане, в котельной. Сожительствуя, несколько насекомых имеют свои территории — «знай сверчок свой шесток». Хор сверчков может быть надоедливым, но одиночное монотонное «трюканье» связано в нашем сознании с теплом и покоем. И потому сверчок — сожитель в деревенском доме желанный. Городская среда для него представляет меньше удобств. Но многие наверняка слышали, проходя по улице летней ночью, поэтичное «трюканье». Это он, сверчок!
Однажды знакомые звуки я услышал в громадном здании телецентра. И очень обрадовался — надо же, в царстве металла, пластиков, электроники приютился неунывающий музыкант! Вечерами мы даже специально ходили к знакомой двери послушать сверчка. А однажды не удержались — и постучали… сверчком оказался электронный прибор, издававший очень похожие звуки.
В Москве я знал двух людей, державших сверчков «для уюта» в маленьких клетках.
И как-то прочел: «Предприимчивый англичанин наладил продажу сверчков новоселам многоэтажных домов».
Есть еще сверчки полевые. Внешность их несколько отличается от нашего доможила — окраска темная, почти черная, живут в земляных норках. Но тоже певцы, оттеняющие тишину летней ночи.
Песня сверчка — поэтический символ. Улыбаешься, вспомнив: прозвище Пушкина-лицеиста было — Сверчок. Хорошее, необидное, свойское слово.
Фото автора. 27 апреля 1986 г.
Возвращение
(Окно в природу)