Полное собрание сочинений. Том 20. Золотые закаты

Песков Василий Михайлович

На Птичке Колька появляется — есть товар или нет.

— Птичка — это радость всей моей жизни. Тут много друзей и много всего такого…

— Случается что-нибудь интересное?..

— А как же! Все тут живое, а живое обязательно что-нибудь выкинет. На этом месте в прошлом году грузин большого попугая купил. 300 долларов отвалил. Но нечаянно наступил и отодрал дно у клетки. И «300 долларов» улетели. Что было! Попугай над Птичкой летал и что-то выкрикивал. Потом сел на дерево. И к нему слетелись вороны — знакомиться.

Грузин бегал с причитаньем «Вай! Вай!», рынок хохотал, а попугай снялся и улетел. Куда — неизвестно.

Колька, я понял, выполняет «спецзаказы» для рынка. Кому-то хочется заиметь зайца, кому-то — лисенка, совенка, норку, куницу, енота. Колька берется

поймать. И ловит! Даже волчье логово однажды нашел по заказу.

— В армии научился. Служил я на Кольском. Еда у солдат знаете сами какая. Так я весь наш пост ПВО рыбой и зайчатиной обеспечивал. Во как жили!

Очень занятен этот воспитатель хорьков, отменный ловец, знаток повадок животных и веселый, жизнерадостный человек…

Часам к четырем Птичка начинает редеть. Непроданный товар сажают в клетки и ящики. Уже окрестные воробьи слетаются поклевать, что брошено и рассыпано. Но, как и утром, еще орут петухи. Еще кто-то надеется их продать.

 _{Фото автора. 16 апреля 1998 г.}

Птицеловы

(Окно в природу)

«Я решил заняться ловлей певчих птиц; мне казалось, что это хорошо прокормит: я буду ловить, а бабушка — продавать. Купил сеть, круг, западни, наделал клеток и вот, на рассвете, я сижу в овраге, в кустах, а бабушка с корзиной и мешком ходит по лесу, собирая последние грибы, калину, орехи…» Не уверен, что два моих спутника повесть о детстве и юности Алеши Пешкова («В людях») читали. Но все, что я наблюдаю в их охоте за птицами, очень похоже на то, что описано Горьким.

Встали рано, при звездах. К нужному месту съехались первыми поездами метро, потом — автобус, а когда двигались к лесу, красное солнце показало макушку из жидких кустов пустыря.

Под ногами хрустко — ночной мороз прихватил неурочный в этом году обильный апрельский снег. И зябко. Согреваясь, почти бежим к зарослям лозняка, ольхи, сорных трав и репейников. Для глаза место не очень приятное, но именно тут сейчас кормятся птицы.

На двух очищенных от снега площадках мои спутники в пять минут развернули свое хозяйство. На землю положили сеть, за шнурок издали дернешь — она накроет присевших птиц. В другом месте тонкую «паутинную» сетку ставят ребром. На нее птицы во время полета натыкаются и запутываются точно так же, как рыбы в воде. Но надо как-то птиц сюда и привлечь. Для этого в нужное место сыплют прикормку — смесь подсолнечных, просяных, конопляных семян. И достают из рюкзаков клеточки со щеглами, чижами, овсянками. Это птицы-манки. На свету, радуясь солнцу, они сразу защебетали, не подозревая, что их голоса должны сюда кого-то привлечь.

На солнышке быстро теплело. Кругом на репейниках, на кустах лебеды запорхали щеглы, коноплянки, чижи. Согреваемся чаем. И вот он первый невольник — нарядный, соблазнительный щебетаньем собрата в клетке щегол.

Висит беспомощно в «паутинке». Точно так же ловят птиц орнитологи. Но там — поймали, надели колечко на лапку и отпустили. Тут же щеглу связывают ниткой крылья и сажают в большую клетку. В рюкзаке, в темноте пойманный успокаивается.

Охота пуще неволи…

Расстеленная на земле сетка сработает, если сядет рядом с ней стайка птиц. Но в бинокль хорошо видно: площадка пуста. А «паутинка» ловит. Чаще всего попадаются большие синицы. Они небоязливы и любопытны. Но их мои компаньоны немедленно отпускают. Не понял — то ли жалеют, то ли товар на рынке неходкий. Но синицы, ловушкой никак не смущенные, снова в нее попадают. Как доказательство мне показывают резвую птичку без одной лапки — поймалась дважды.

В этот раз у охотников нет цели наловить много. Главное, по договоренности на Птичьем рынке,

показать мне «процесс». Поэтому мы особо не маскируемся — делаем снимки, говорим в полный голос. Мои спутники — давняя пара ловцов. Понимают друг друга с полуслова. Оба любят охоту страстно. Но характеры разные. Один, явный лидер, незлобно, ритуально друга поругивает: «Ну что ты копаешься, как жук навозный. Я вот третьему крылья связал, а ты все с одним». Напарник невозмутим и даже не отвечает приятелю, тихо, с блаженной улыбкой делает свое дело. «Вот он такой — ни украсть, ни покараулить», — ворчит лидер. А приятель его по-прежнему улыбается и, поцеловав чижа в клюв, сажает в клетку. Он демонстрирует мне манки-свистульки, которыми можно подозвать птицу, но к рассказам не расположен: «Вон Валька расскажет…»

Валька — Валентин Михайлович Шориков — и дело знает, и рассказать о нем может. По профессии он сапожник, но слово «сапожник» ему почему-то не нравится? «Запиши: обувщик…»

Рассказывает об умении сшить любую обувку, но главное счастье жизни сапожника — птицы.

Сорок лет уже ловит. «С первой женой ездили по лесам вместе».

— Были какие-нибудь интересные случаи на охоте?

— А как же. Вот крайняя клеточка со щеглом.

Так вот ее однажды схватил в лапы ястреб-тетеревятник. Он, конечно, сразу сообразил: что-то не так, но бросить клетку не мог — когти заклинило в проволоке. Метров двести с клеткой летел. А еще случай был — на земле к клетке с чижом подкралась мышеед-ласка. Сорока, бывает, поймается. Маленький сокол чеглок гонится за какой-нибудь птичкой и — смотришь — в сетке! Распутаешь, полюбуешься, и, пожалуйста, улетай. Радость не только в ловле, а в том, чтобы видеть, как все на свой лад живет-существует.

Второй ловец «слесарь на пенсии» Виктор Сергеевич Данилин с ниткой в зубах внимательно слушает размышления друга и молчаливо кивает: «Да, да, все так…»

— Беги-ка возьми. Кажется, дрозд залетел, — говорит обувщик. Слесарь, однако, бежать не намерен. Он не спеша идет к сетке, долго там возится и приносит птицу, названье которой я слышу впервые: журбай. «Это вид жаворонков.

Но поглядите, какая красивая пестрая голова. А петь начнет — всех забивает!»

— Ловля птиц — это страсть, — говорит, отхлебывая чай, обувщик. — Бывает, никакая сила меня в городе не удержит. Собираюсь и еду. Помните зиму 79-го — краска от морозов с трамваев слезала, воробьи в метро залетали. 42 градуса! А я ездил, ловил. И тем много птиц сохранил. Они ведь, случалось, на лету замерзали в ту зиму.

Ловля пташек — дело с виду нехитрое. И в самом деле наловить щеглов, чижей, зябликов, коноплянок можно немало. Но, как на рыбалке, один ловит плотвичек и пескарей, а другому щуку, сома подавай, так и тут — почетно поймать птицу неглупую, осторожную, редкую. Короля пения — соловья, по мнению моих знакомых, поймать проще простого. «Он себя голосом обозначит. А уж как его взять — каждому птицелову известно». Трудней поймать певцов рангом пониже, но осторожных — славку-черноголовку, дрозда, варакушку. Трудно поймать спокойного, несуетливого щура, клестов. Не всякому дано взять, например, дрозда черного — в подмосковных местах он редок. И только очень умелый ловец пообещает на рынке заказчику поймать иволгу. Очень красивая! Проходя по опушке березняков, стоит лишь чуть похоже посвистеть иволгой, и она откликается — «родичей близко не терпит». Но как поймать золотую, голосистую птицу? Обувщик признается: «За сорок лет только два раза ловил».

Но есть на Птичьем рынке какой-то Сергей — берется на заказ ловить эту птицу. И ловит. Выслеживает места, куда иволга в жаркое время пить прилетает. И тут, тщательно маскируясь, расставляет тенета. «Работа штучная, дорогая.

И время для ловли короткое. Иволги позже всех прилетают — с них начинается лето. И раньше всех улетают. Ловить надо, когда в гнезде еще птенчиков нет. Иначе — осиротишь… Так что очень непросто исполнить заказ».

Среди почетных заказчиков мои знакомые птицеловы называют спортсмена и писателя Юрия Власова, актера Георгия Жженова, кого-то из знаменитых врачей. Но обычно на рынке покупают щеглов, чижей, коноплянок — недороги, неприхотливы, легко переносят неволю.