Полное собрание сочинений. Том 24
Шрифт:
Беседа с Никодимом заканчивается следующими словами: Бог послал в мир своего сына, такого же, как он сам — жизнь разумения, и сделал этим то, что всякий человек может избавиться от погибели и быть живым невременно, быть сыном царства Божия.
Цель Бога — не смерть людей, а жизнь. Не для смерти, а для жизни их дана людям жизнь — свет разумения.
Тот из людей, кто верит в дух сына, тот живет в свете разумения, тот не умирает и остается в царстве Божием; а тот, кто не верит в свет духа — сына, тот не живет, а умирает.
Только в том и смерть, что людям дан свет жизни, но они делают дурное
Всякий, кто делает дурное, выходит из света разумения и уничтожается, а кто живет по правде и остается в свете разумения, тот жив в царстве Божием.
Мысли этих стихов освещает притча о сеятеле: сеятель — Бог, семя — разумение.
Люди держат разумение, как дорога, камни, репьи и хорошая земля — семя. Так понимают все, так понимаю и я.
Разница моего понимания с пониманием церковным состоит в том, что я понимаю под словом «Бог» то, что Иисус определил под этим словом в искушении, в беседе с Никодимом, в беседе с самарянкою, а не того Бога творца еврейского, которого отрицал Иисус и которого под словом «Бог» понимает церковь.
Если Бог есть творец всемогущий, благой и всеведущий, как понимает его церковь, то является вопрос: зачем он, будучи благим, сотворил человека таким, что человек может быть дурен и погибнуть. Зачем смерть?
Бог всемогущий, всеведущий мог не сотворить зла и мог прекратить зло, а допустил его продолжение и размножение. За что же он погубил людей, которых он мог избавить от греха и смерти? Зачем сделал дьявола и попустил его пасть?
Допуская Бога, творца всего, для разъяснения этого противоречия необходимо выдумать дьявола, падение Адама, искупление, благодать...
Непонимание учения Иисуса об отрицании еврейского Бога творца и о замене этого Бога единым Богом духом, отцом сына человеческого, разумением, — неизбежно вело к изобретению бессмысленных, соблазнительных и безнравственных догматов о творении Богом злых духов, об искуплении и о вечных муках. Стоит только понимать прямо то, что сказано в предшествующих главах и во всем Евангелии о сыне человеческом — однородном отцу, которого признает Иисус, для того, чтобы противоречия этого не существовало. Притчи о сеятеле и другие как бы предугадывают вопрос о том, что есть то, что человек называет злом, и отвечают на него.
Иисус объявил, что Бога творца, законодателя и судьи никакого никто не знает и не знал, а есть только в человеке дух, исшедший из бесконечного начала — сын духа, свет разумения, и в нем жизнь.
В беседе с Никодимом сказано, что источник жизни, Бог, дал жизнь миру, любя его. Не сказано, что Бог любил каждого человека, как и нигде это не сказано; но именно сказано, что Бог любил мир, т. е. людей вообще, и хотел им дать жизнь, и потому дал миру сына, и тем дал миру, т. е. людям вообще, жизнь и возможность вступить в царство Божие. И с этим-то стихом и связываются притчи о сеятеле.
ПРИТЧИ О СЕЯТЕЛЕ, ЗАКВАСКЕ И ДРУГИЕ, ОБЪЯСНЯЮЩИЕ ЦАРСТВО БОЖИЕ
Первая притча о сеятеле есть крайнее представление о том, что есть
Сравнение такое: сеятель, любящий пшеницу, заботящийся о пшенице, выражает Бога, любящего мир, заботящегося о мире, и как севец не заботится о каждом отдельном зернышке, так и Бог не заботится о каждом отдельном человеке. Как севец заботится об урожае, зная, что, несмотря на пропажу многих зерен, урожай будет, сеет повсюду; так и Бог сеет повсюду, зная, что, несмотря на погибель многих, урожай будет.
И Бог не вступает больше в дела мира, как это выражено в притче (Mp. IV, 26—29).
Понимая Бога, как его определяет Иисус, обвинение Бога в том, что он сделал зло — смерть и потому любит зло и смерть — устраняется. Обвинение это становится личным вопросом, неправильно отнесенным к общему явлению. Обвинение человеком Бога в том, что он допустил смерть, подобно обвинению в желании смерти, которое бы сделало семечко березовое, одно из миллионов, за то, что другие прорастают, а оно попадает в реку и погибает. Тот, кто сделал миллионы семечек, не затем сделал их миллионы, чтобы они погибали, а, напротив, затем сделал их миллионы, чтобы они не погибали; и потому цель его есть жизнь, а не смерть.
С точки зрения общей, с точки зрения Бога, начала всего, — это разумно.
Но если ты спрашиваешь, зачем смерть в тебе, — то ответ на это есть внутренний (и ответ этот дается в притче и во всех учительных местах Евангелия): затем, что ты ее хочешь. Зерно каждое имеет возможность прорасти и принести плод; и каждый человек имеет возможность стать сыном Бога и не знать смерти.
На неточность сравнения в объяснении притчи Иисус обращает внимание, когда он говорит (у Луки): Смотрите, как понимаете. Так что притча отвечает на вопрос с двух сторон — с внешней и внутренней — и делает ясное разделение между внешним пониманием царства Бога — о целях и путях Бога, и внутренним пониманием царства Бога — о возможности для каждого вступить в него.
___________
, ; .
, .
, , .
, , .
, , .
.
’ , .
, , , .
Мф. XIII, 1—9; Мр. IV, 1—9; Лк. VIII, 4—8.
Мф. XIII, 1. Вышед же в день тот из дома, Иисус сел у моря.
Иисус вышел из дома, сел у моря.
2. И собралось к нему множество народа, так что он вошел в лодку и сел; а весь народ стоял на берегу.
И собралось к нему так много народа, что он с берега вошел в лодку. А народ стоял на берегу.
3. И поучал их много притчами, говоря: вот, вышел сеятель сеять.
И сказал: вот стал хозяин сеять.
Mp. IV, 4. И, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то.
И попали одни семена на дорогу, и птицы поклевали их.
5. Иное упало на каменистое место, где немного было земли; и скоро взошло, потому что земля была неглубока;
Другие попали на камень,1 и живо проросли и взошли.
6. когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло.