Полное собрание сочинений. Том 25
Шрифт:
19. Две сверстанные корректуры «Русской мысли», хранящиеся в ГТМ и восходящие непосредственно к только что упомянутым 59 гранкам, одновременно оттиснутые, с пагинацией (от 201—282), разбитые на 20 глав. В одной корректуре не хватает страниц 249 и 250 и с 253 по 262, в другой пропуск со страницы 249 по 280.
Первый оттиск правлен почти исключительно рукой Толстого. В нем свыше тридцати вставок на полях, от одного слова до нескольких строк. Отметим из них лишь две, сделанные с чисто художественными намерениями: Фраза: «Городовой... съ какой то книжкой стоялъ въ сняхъ у окна и дожидался» исправлена так: «Городовой..., сидя въ сняхъ на подоконник, глядлъ
Во втором оттиске на первых двух печатных листах рукой, очевидно, типографского корректора воспроизведены все исправления, сделанные Толстым в первом оттиске. На третьем листе следов корректуры почти нет: всего три мелких поправки корректора и на последней странице этого листа поправки рукой Толстого, частью воспроизводящие точно поправки первого оттиска, частью вносящие новые. Далее — большой пропуск страниц. Сохранилась лишь последняя, на которой первые два из трех зачеркнутых абзацев восстановлены, но переставлены один на место другого. Последний — третий абзац — и здесь зачеркнут. При описании лица покойницы эпитет «важное» заменен другим — «удивленное». Вслед затем — следующее добавление рукой Толстого, тут же зачеркнутое, кроме двух последних предложений:
Мн по крайней [мр] казалось, что она удивлялась на то, что вотъ т люди, которые только ругали и гоняли ее, пока она была жива, чувствовала и страдала, теперь собрали по двугривенному ей на гробъ и на саванъ и разыскали ея брата въ пальто съ барашковымъ воротникомъ, который, пока она жива, не приходилъ къ ней, и даже чужой дьячекъ пришелъ и читаетъ, и я, чужой господинъ, пришелъ и соболзнуетъ теперь надъ ея тломъ, не тогда, когда ей было нужно, а тогда, когда ей ничего не нужно. Выраженіе ея удивленія было то же самое, которое я видлъ на лиц 15-лтней проститутки, когда я спросилъ ее, есть ли у нея мать, то же, которое было на лицахъ, глядвшихъ черезъ перегородку, то же, которое было на лицахъ оборванцевъ изъ Ляпинскаго дома, когда имъ показалось, что я жалю ихъ.
И въ самомъ дл, есть чему удивляться. Люди, считающіе себя образованными
20. Отпечатанные листы статьи для январского номера «Русской мысли» 1885 г., хранящиеся в ГТМ и восходящие ко второму оттиску описанной выше корректуры. Сохранились полностью (страницы 202—262) в составе пятнадцати глав. XV глава оканчивается словами: «Так что же делать? На этот вопрос, если кому-нибудь нужен еще ответ на него, я отвечу подробно, если Бог позволит, в следующем нумере». Вслед зa этим — имя и фамилия автора. Таким образом в январской книжке журнала предполагалось напечатать лишь первые пятнадцать глав статьи.
21. Автограф ГТМ на 9 листах в 4°, написан на двух согнутых пополам полулистах обыкновенной писчей бумаги и пяти четвертушках такой же бумаги, без нумерации. Рукопись написана очень неразборчиво, с массой помарок и вставок на полях и среди текста; страницы 4, 17 и 18 чистые. Начало:«Только тотъ хитрый обманъ». Конец:«Или къ корыту зa мытье рубашекъ». В основном текст соответствует второй половине главы XXIV окончательного печатного текста «Так что же нам делать?» В начале рукописи рукой Толстого для обозначения главы проставлена цыфра не то XVIII, не то XXIII, вернее — первая. Рукопись начинается несколькими абзацами, в печатные издания не вошедшими (см. вариант № 4). 343
После
Я знаю хорошо одну фабрику — это маленькую чулочную фабрику. Она выходитъ одной стороной на Оболенскій переулокъ. Оболенскій переулокъ пустынный, особенно вечеромъ, и я часто хожу по немъ и смотрю въ незавшенныя окна на рабочихъ во время ихъ работы. Я вижу эти однообразныя, сосредоточенныя лица на одномъ и томъ же дл, эти однообразныя, быстро двигающіяся, какъ машина, пальцы и эти однообразно унылыя лица и вижу ихъ такими всегда, всегда одинаковыми, точно какъ строенія. Я иногда мсяцы не хожу, иногда узжаю въ деревню, возвращаюсь, прихожу къ окну — и опять т же лица и т же выраженія, т же движенія. Двочка въ послднемъ окн выросла съ тхъ поръ, все стоя на томъ же мст и длая т же быстрыя, однообразныя движения своими костлявыми пальцами. Одинъ мастеръ во 2-мъ окн очень пожелтлъ и похудлъ все на томъ же мст и за тми же занятіями. То же самое вдь на всхъ другихъ фабрикахъ, гд тысячи, 10 тысячъ, 100 тысячъ такихъ же людей.
После описания времяпрепровождения рабочих, выпущенных на улицу после работы и предающихся разгулу и разврату, следует такое замечание, в печатном тексте выпущенное:
Что бы я сдлалъ, когда мн было 20 лтъ и когда бы меня держали всю жизнь за станкомъ и выпустили бы на праздникъ съ 10 рублями въ карман, и трактирами съ органами, и двками, и извощиками, готовыми свезти, куда хочу, на каждомъ перекрестке?
Сказав о беспечности едущих на бал и не хотящих знать о том, какая связь между этим балом и теми рабочими, которые ходят по улице пьяными после утомительной работы для изготовления предметов, нужных для бала, Толстой продолжает (это место выпущено в окончательном печатном тексте):
Но мало того, что они не хотятъ знать того, кто и какъ сдлалъ имъ ихъ бархаты, вера, конфеты, они не видятъ и того, что сотни людей не спали въ эту ночь, отправляя ихъ господъ и дожидаясь ихъ, и сотни кучеровъ, многіе старики, сидли въ эту ночь до 7-го часа на козлахъ, махая то той, то другой рукой и удерживая прозябшихъ лошадей (морозъ доходилъ до 25 градусовъ), <поглядывая въ освщенныя окна, прислушиваясь къ слабымъ звукамъ музыки и желая только однаго, чтобы у «нашей» заболло что-нибудь и чтобы надо было свезти ее домой и самому отогрться въ кучерской, а не простудиться на смерть.>
Далее на полях следующая вставка, тут же зачеркнутая:
При этомъ надо помнить, что вс т люди на фабрикахъ, которые готовили вс предметы, нужные для бала, и вся та прислуга — кучера и другіе, которые служили участникамъ бала, — это все счастливцы, побдившіе въ борьб за существованіе, что рядомъ съ этими счастливцами есть въ той же Москв десятки тысячъ людей, вытсненные этими счастливцами, — не получившіе мстъ на фабрикахъ и въ прислугу и въ эту самую ночь съ пустымъ желудкомъ валяющіеся въ ночлежныхъ домахъ, и нкоторые умирали, какъ прачка.
Несколько ниже — на протяжении почти целой страницы, захватывая поля, речь идет всё о том же — о вопиющем контрасте между тем, что делается на балах, и тем, что происходит в это время на улице — среди прислуги, дожидающейся своих господ, и бедного, не имеющего пристанища люда. Всё это зачеркнуто.
Немного отступя, следует абзац, частью выпущенный в печатном тексте, частью в измененном виде перенесенный сначала в главу XXII рукописной редакции (см. ниже), а затем в главу XXV окончательного печатного текста: