Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки.
Шрифт:
Подозрительно тихий вечер. Слышно: в темноте с обрыва упал камень, рядом с палаткой прошумели крыльями куропатки…
А за полночь мы проснулись. Палатка хлопает и вот-вот улетит. Что-то смутно белеет около ног. Тянусь рукой — снег! Палатка прогнулась парусом. Нельзя медлить, надо вниз, в ольшаники!.. Тут, в зарослях, все равно дикий ветер.
Снег в сапогах, за воротом, в рукавах. Темень. Заткнули щели в палатке. Зажгли свечу. Огонек, хоть и маленький, все-таки греет…
* * *
Представляю вам трех моих спутников.
Эдуард Назаров. Вообразите высокого интеллигентного вида
В этот момент он больше всего похож на себя.
У «попа» ГУМ, а не рюкзак. В нем есть, кажется, все на свете. «Что, красный светофильтр? — пожалуйста», «Стельку в сапог? — пожалуйста». Кроме того, Эдуард — великий умелец. В две минуты освежевал зайца. «Как пристроить свечу в палатке? — а вот…» «Фотоаппарат? Ну-ка…» Дует на руки, достает крошечную отвертку… Заработал мой «Киев»! И еще он первым заметит, что нога у тебя потерта; «Возьми мой носок, погляди, какой мягкий…» А вообще Эдуард Назаров — капитан третьего ранга, моряк-подводник. При чем вулканы? А ни при чем, просто моряк — из породы бродяг и каждый отпуск куда-нибудь едет. В этот раз выбрал Камчатку…
Николай Огородов с детства, когда еще качался в люльке, видел этот вулкан. Он родился в Ключах. Мальчишкой вряд ли он думал, что будет всерьез изучать вулканы и даже писать диссертацию. Он лазил на вулканы из любопытства, так же как на равнине мальчишки обязательно лазят в овраги, на старые мельницы и курганы.
Школьником его пригласили в серьезную экспедицию: восхождение на вулкан Ключевской.
Откройте любую книжку о вулканах — обязательно встретите место: «Это было третье за всю историю восхождение. Из шести только два человека достигли вершины и заглянули в кратер. Это были вулканолог Алевтина Былинкина и ученик десятого класса Николай Огородов».
Во время спуска эти двое попали под камнепад. «Камни летели величиною с эту палатку». Алевтина Былинкина не успела укрыться. Камень был небольшой, но попал в голову.
Школьник Николай Огородов спустился один и принес в промежуточный лагерь известие…
Такой случай мог бы отбить охоту к вулканам. А он, этот парень, из-за вулканов три года подряд «штурмовал вершину московских Ленинских гор» и прошел-таки по конкурсу. Учился. И вот уже пять лет опять на Камчатке.
Третий член нашей «зимовки» Миша Попов, родился в Москве, геологом облазил Сибирь, теперь попал в объятия науки вулканологии.
Миша продолжает учиться, и Наука отводит ему пока что место не очень легкое — носить на вулканы рюкзак старшего лаборанта с набором колбочек, скляночек и каких-то приборов. Миша привязался к вулканам. Два года был на практике, а теперь прилетел сюда вместе с женой. Поезда «малой скоростью» везут на Камчатку Мишин домашний скарб, жена солит на зиму в Ключах пойманных Мишей кижучей, а сам Миша обновляет штаны на вулкане.
У Миши удивительные штаны, из какого-то сверхсовременного зеленого полотна. Предполагается, что вулканическим газам, имеющим привычку «раздевать» посетителей, эти штаны будут не по зубам.
Миша в экспериментальных штанах лезет в спальный мешок. День начинаем вопросом: «Миша, ну как штаны?»
Я четвертый в этом десанте.
* * *
Нам нужен день, чтобы с «плеча» Шивелуча подняться в кратер. Но этого дня нет. По утрам мы бьем изнутри по палатке, чтобы стряхнуть гору снега, и не спешим вылезать — ничего не увидишь, кроме летящего снега. А надо.
Надо разжигать костер, кипятить чай, надо надевать окаменевшие за ночь морозные сапоги. Ну просто никак не хочет нога лезть в заледеневший сапог. И шутка сказать — костер!
Мокрый снег, ветер и ни одной сухой палки. Валю топором ольшаник, набираю пучок травы, тонких веточек. Но как заставить гореть сырую ольху? Расстегиваю пиджак и, как птица крыльями, закрываю огонь от снега… Почти ложусь на кучу холодных дров. Огонек зацепился, перелез с одной щепы на другую. Свистит, сечет снег… И все-таки огонь вырастает. Трещат дрова, красные языки летают в снегу. Пурга уже не может одолеть мое произведение…
В кратере у Шивелуча.
Взрыв в кратере вулкана.
Фото Гаруна Тазиева.
— Ребята, чай закипает!..
Чай не городской у нас. Совсем черный.
Оттого, что Коля сыплет сразу целую пачку заварки, и оттого, что воду берем в «копытце» недалеко от палатки. (Удивительно еще, как это вода держится на такой высоте!) Мутный настой ольховых листьев, замерзших комариков, каких-то палочек, веточек. Пьем, ничего.
Хуже дело с едою. В первый же день у двоих путешественников случилась рвота. Подозрение пало на большие банки говядины. Сложили банки в пирамиду сзади палатки и загрустили.
Без мяса в горах и в такую погоду… Придется добывать…
Почти не дышу, глядя, как Николай и капитан третьего ранга на гребне горы крадутся к баранам. Поземка то закроет их, то покажет.
Выстрел. Почти по отвесной скале катится что-то, пока невидимое, с гулом, перегоняя друг друга, несутся камни. Прячемся за уступом…
Рыжевато-серой масти снежный баран лежит около ног. Закон запрещает убивать редких животных. Но другого выхода мы не нашли…
Пожарив на прутиках мясо и выпив чаю, мы лезем в мешки. Ветер немного улегся. Видно внизу подсиненную долину. Видно на красном закате дымный синий чум Ключевской сопки.
Вниз от лагеря стелется лес ольхи. Если еще на один уступ приподняться над лагерем, увидишь горы камней, когда-то извергнутых Шивелучем, увидишь черные монументы застывшей лавы. А там, где кратер, — метель.