Полное собрание сочинений. Том 70. Письма 1897 г.
Шрифт:
13 Одна строка в фотокопии (нижняя) не воспроизведена.
14 См. письмо № 35.
* 161. И. П. Накашидзе.
1897 г. Сентября 14—15? Я. П.
Дорогой Илья Петрович,
Податель этого наш друг St. John (Синджон)1 англичанин, про кот[орого] вы, верно, знаете, бывший офицер, прекрасный серьезный человек. Он хочет войти в общение с духоборами. Чем можете, помогите ему, я получил ваше хорошее письмо и благодарю за него.2 Братски целую вас3
Датируется приблизительно, днем отъезда Син-Джона из Ясной Поляны в Москву (см. запись в Дневнике Толстого 19
Илья Петрович Накашидзе (1866—1923) — публицист и критик, сын общественного деятеля Грузии 1860-х годов П. Г. Накашидзе (1838—1895). Первоначально сочувствовал взглядам Толстого; но с 1904—1905 гг., под влиянием революционных событий, порвал с толстовской философией непротивления злу насилием, хотя и не перешел целиком на сторону революционной идеологии. После установления Советской власти в Грузии встал на сторону революции, до конца своей жизни работая в области культурного строительства своей родины.
С Толстым познакомился лично 21 августа 1897 г., приехав в Ясную Поляну по делу помощи духоборам, в котором он был деятельным сотрудником. Автор воспоминаний: И. Накашидзе, «Как я познакомился со Львом Толстым», Тбилиси 1928. См. о нем: В. Замбахидзе, «Илья Накашидзе», Тбилиси 1927 (на грузин. яз.); Г. Талиашвили, «Лев Толстой и Грузия», изд. «Заря Востока», Тбилиси 1951, стр. 50—63.
1 Син-Джон поехал в Тифлис для передачи духоборам денег, собранных в Англии В. Г. Чертковым, и с целью собрать сведения о их жизни в грузинских деревнях. Син-Джон пробыл на Кавказе около двух недель, затем был арестован и выслан за границу.
2 Письмо И. П. Накашидзе от 5 сентября, в котором он сообщал о положении духоборов.
3 Конец письма не сохранился.
162. С. А. Толстой от 14 или 15 сентября 1897 г.
* 163. И. М. Трегубову.
1897 г. Сентября 15. Я. П.
15 сент.
Собирался вам отвечать на те два ваши письма, дорогой Ив[ан] Мих[айлович], когда получил последнее, очень обрадовавшее меня. Радуюсь вашей радости.1
Собирался же я вам отвечать на первые письма то, что вы напрасно упрекаете меня в воздействии на Эл[ену] Петр[овну]. Я и не хотел и не мог воздействовать на нее в том смысле, чтобы разлучить вас. Вы тоже пишете, что у меня какая-то теория (неверная) о браке. Милый друг, у меня никакой нет.
Разве это теория, что я говорю, то, что вы и все мы знаем, что люди страдают от похоти, производящей в людях всякого рода душевные и телесные болезни, и что эта похоть мешает людям жить и служить богу, и что для спасения от этой похоти есть два средства: одно полное целомудрие — если можешь, если борьба не поглощает всех твоих сил, и другое: брак, в к[отором] мужчина и женщина, соединяясь во едино между собой, только между собой удовлетворяют своей похоти, рождая детей и вместе с тем, вместе стараясь ослабить, уменьшить свою дань похоти и достигая вдвоем, если могут, раньше, но если не могут, то в старости, того целомудрия, кот[орого] они лишились. Какая же тут теория? Это говорил Христос, Павел, это есть основа брака настоящего, как он везде разумеется и практикуется. Это не теория, а только описание того, что есть, тех фактов, к[оторые] есть, и тех отношений, к[оторые] установились во всем мире. Всякое же отрицание этих фактов и этих установившихся отношений, как разврат всякого рода, разводы, духовные союзы мущины с женщиной, свободная любовь, сознательное произведение детей и еще много[е] другое, то теории. И вот против этих теорий я восстаю и указываю на факты.
Вы меня очень, очень порадовали, дорогой Ив[ан] Мих[айлович], своим добрым письмом, а то мне было больно ваше недоброжелательство. Больно мне тоже было высказанное вами суждение о духах, о духовной материальности или материальной духовности, но я надеюсь, что вы увидите свою ошибку и сойдете с этого ложного пути. Духовно то, что противоположно материи, не имеет ничего общего с ней, не может быть познаваемо нашими пятью чувствами. Мы сами так назвали и определили духовное, и потому приписывание духовному возможности проявления нашим чувствам есть грубая ошибка. Бог только тогда бог, когда он вполне духовен, непознаваем для наших чувств, и душа моя только тогда частица бога и бессмертна, когда она совершенно духовна и непознаваема чувствами. Как нельзя смешивать и соединять плотскую любовь с любовью божеской, в каких бы утонченных формах ни проявлялась
Прощайте. Целую вас.
Л. Толстой.
Ответ на письмо Трегубова от 2 сентября, в котором Трегубов просил простить его за два его последние «укорительные» письма (они неизвестны) и говорил, что собирается написать о замеченной им ошибке в «теории брака» Толстого. К своему письму прилагал письмо Е. П. Накашидзе к нему о их личных отношениях.
1 Толстой имеет в виду письмо Е. П. Накашидзе.
164. В. Г. Черткову от 18 сентября 1897 г.
* 165. В английские газеты. Черновое.
1897 г. Сентября 18. Я. П.
В мае месяце ко мне приехали из Самары молокане, над кот[орыми] было произведено неимоверное насил[ие].1 Ночью приехали к ним полицейские [?] и выр[вали]2 от них3 детей и увезли. Я тогда написал письмо гос[ударю], излагая дело и прося его положить конец таким ужасам, к[оторые] производятся его именем. Вот это письмо. Письмо было наверное передано в руки государя тогда же, ответа я никакого не получил, но с нетерпением ждал результатов этого письма. Прошел месяц, два, три, никаких известий. Я написал в Самару, чтобы узнать о судьбе детей. Оказалось, что отнятые дети продолжают содержаться в монастырях, где им дают только на несколько минут свидание с родителями. В августе месяце в Казани был миссионерский съезд, на к[отором], обсуживая меры борьбы с сектантством, православные миссионеры решили, что для поддержания православ[ия] надо отбирать детей от родителей. Но мера эта после прений целого дня была отвергнута только п[отому], ч[то] содержать всех отобранных было бы затруднительно. На днях в одной из самых консерватив[ных] газет неожиданно была статья, в к[оторой] редактор с ужасом и укоризной говорит о миссионерском съезде, кот[орый] мог предложить такую ужасную меру, как отобрание детей. Так что впечатление должно получиться для всех читающих газеты, что, хотя и употребляются для поддержанья православия некоторые меры, не совсем согласные с веротерпимостью, но что такие меры, как отнятие детей, немыслимо употреблять в России.
А между тем нынче, 18 сент[ября], приехали ко мне опять молокане из Самары, слезно умоляя помочь им возвратить отобранных детей, вот уже 4 месяца томящихся в монастырях. Найти какое-нибудь разумное основание этим поступкам русск[ого] правительства нет никакой возможности. Для чего отбирали детей у этих молокан? Если реш[или] отбирать у всех для поддержания православия, для чего отобрали только у этих? Если, как могло бы казаться, отобрали тех детей, кот[орые] были крещены в православие, то для чего не отобрали у многих, у сотен таких крещеных прежде детей, а отобрали в числе 6 отобранных двух некрещеных. Для чего делают эти похищения ночью? Для чего делают это толь[ко] в Самаре, а не в других городах?4 Для чего государь, получив верные сведения о том, что делается его именем, не делает никакого распоряжения о том, чтобы прекратить эти злоупотребления? Ответов на эти вопросы нет никаких, кроме того, что......5 сущес[твует] разбойничья шайка.6
Что же всё это значит? Правительство делает вид, что оно руководимо принципами просвещения Христа, мы при всяком случае молимся богу, поминаем бога и Христ[а], заботимся о мире, благоденствии и нравствен[ности] наших народов, наши пастыри собираются и с молитвой обсуживают средства поддержать истинную хр[истианскую] веру. Пастыри эти немного ошиблись, увлеклись, и вот консервативная газета поправляет, стыдит. Так что надо разуметь, что таких дел быть не может. А есть самодержавный мудрый монарх, заботящийся о дух[овном] и мат[ериальном] благе своих подданных, и есть духовен[ство], есть верные слуги царские, есть закон и исполнители закона. Так это представляется и так хотят представить наш[е] правит[ельство]. Но ничего этого нет.7