Полное собрание сочинений. Том 83

Толстой Лев Николаевич

¹⁴ См. следующее письмо. На это письмо С. А. Толстая ответила в письме от 10 августа 1864 г.: «Твое письмо меня так обрадовало, что передать тебе не могу. Они приехали в ту самую минуту, как я садилась зa свой одинокий обед. Я его побежала читать в свою комнату, и даже стыдно было, — всё время от радости смеялась. Уж сколько раз я его перечитывала! Мне тебя даже не жалко, что ты испортился, так я рада, что ты меня всё помнил, и что я тебе недоставала. А домой тебя не вызываю, я рада, что нынешний раз я не выхожу из себя от скуки и страха насчёт Сережи, и рада, что ты из Пирогова не приехал домой. Раз расстались, надо уж сделать дело, чтоб не расставаться во второй раз. Жаль, что опоздал на охоту, а то бы ты повеселился. Щенят я очень кормлю; белый стал еще больше». (ПСТ, стр. 16.)

15.

1864 г. Августа 9. Чернь.

А я то тебя какъ люблю! Голубчикъ, милый.

Всю дорогу халъ до Черни и думалъ: нтъ, непремнно произойдетъ какая-нибудь путаница съ письмами и я не получу

въ Черни. Прізжаю, и бывшій прикащикъ Томаса¹ — такое милое лицо у этаго прикащика — говоритъ: а вы не изволили получить письма? Нтъ. А я такъ проголодался, занялся супомъ, что еще не спросилъ. Какое письмо милое,² и ты милая. Я спокоенъ, и по письму вижу, что ты не въ веселомъ, но въ очень хорошемъ состояніи. Я къ Фету³ и Киреевскому⁴ не думаю хать, `a moins qu’il n’arrive quelque chose d’extraor-dinaire.⁵ Въ Никольское не хать и вернуться къ теб, какъ я хотлъ, было совстно и притомъ нужно, a удовольствія безъ тебя для меня быть не можетъ, кром охоты. Охоты же у Киреев[скаго] и Фета быть не можетъ. Я обдумалъ это теперь. Что ежели бы мн хать къ Кир[еевскому], то надо бы списаться и пріхать къ его вызду. Я не отмняю срокъ 15 числа, а только самъ постараюсь пріхать раньше. Теперь 7 часовъ, я въ Черни. Стало быть, въ Никольскомъ только съ завтрашняго дня. И надо же осмотрть наконецъ и узнать хорошенько это имнье, к[отор]аго я не знаю и не видлъ, несмотря на то, что 5-й годъ имъ живу. Разпроси у Тани, въ какомъ дух былъ нынче Сережа большой. Пресмшно. Узжая отъ Машиньки, я зашелъ въ болотцо, около дороги. Вижу, дутъ Сережа, Гриша и Келлеръ. Думаю себ: вотъ они дутъ, я увижусь, поговорю, только страшно хочется начасъ, надо сходить скоре, чтобъ свободно съ ними быть. Я слъ въ болото и.... Подъзжаетъ Сережа, и надутый... Прощай, прощай. Я въ полной увренности, что онъ въ этомъ пасаж видлъ что нибудь особенное и ему въ пику сдланное. Вслдствіи ли это его характера или отношеній къ Тан, или слдствіе моего характера, только онъ мн тяжелъ и тяжелъ и тяжелъ. Я нынче еще себя спрашивалъ: не я ли виноватъ въ томъ, но нтъ — тетинька мн мила. Машинька чудо какъ мила и пріятна; Зефироты говорить нечего, а онъ связываетъ, стсняетъ меня. —

Дорогой встртилъ знакомаго архитектора⁶ и пригласилъ его къ себ. Онъ будетъ около 16-го. Я на своихъ лошадяхъ дохалъ до Красныхъ Дворовъ,⁷ 18 верстъ за Сергіевское, и послалъ ихъ кормиться къ Черемушкину⁸ до моего возвращенія. Скажи Ив[ану] Ив[ановичу], чтобъ онъ приказалъ лошадей въ конюшн убирать хоть Кондратію.⁹ Еще скажи ему, чтобы лучшую землю (самую навозную), 2¹⁰ десятины, онъ бы не засвалъ, а оставилъ подъ пшеницу, к[отор]ую привезутъ изъ Ник[ольск]аго. Въ выбор земли пусть онъ спросить совта Тимофея¹¹ старосты. Еще скажи ему, чтобъ онъ посмотрлъ семенной клеверъ, — не перепустить бы его, т.-е. какъ бы головки не свалились. Еще семенной же клеверъ за рощей надо обирать. Послать туда 10 двочекъ и Соню¹² съ ними, коли хороша погода, и щипать головки, класть въ фартуки, а изъ фартуковъ въ телгу. —

Надюсь, дв Тани¹³ у тебя, цлуй ихъ отъ меня. А о теб ничего не говорю. Въ этотъ разъ я чувствую, какъ ты мн еще много ближе стала.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 13—15. Датируется на основании: 1) слов предшествующего письма от 9 августа: «Нынче я буду в Никольском..... Из Черни же тебе напишу», 2) наличия следующего письма Толстого из соседних с Никольским Новоселок, датированного самим отправителем десятым августа. В ПЖ датировано 12 августа; М. А. Цявловским — 10 августа (Л. Н. Толстой, Юбилейный сборник. М.—Л. 1928, стр. 53). Есть противоречие между этим письмом и следующим: в письме от 9 августа написано: «Теперь 7 часов. Стало быть, в Никольском только с завтрашнего дня». В письме от 10 августа: «Я вчера приехал в Никольское в 8». Можно предполагать: 1) ошибку или неточность в обозначении часов; от Черни до Никольского-Вяземского 25 верст, и Толстой мог приехать в тот же вечер; или 2) неправильную датировку Толстым следующего письма (№ 16), также № 17, а равно письма к Борисову, датированного Толстым 9 августа. См. т. 61; в таком случае, надо вместо 10 августа — 11 (№ 16) и «нынче 12-ое» — вместо «нынче 11-ое». Так как возможны обе неточности, то расширяем датировку писем: № 16 — августа 10 или 11; № 17 — августа 11 или 12

¹ Установить, кто был Томас, не удалось.

² Письмо не сохранилось.

³ Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин) (1820—1892), поэт. Был женат на Марии Петровне Боткиной. Жил близ Никольского-Вяземского в имении «Степановка» Мценского уезда Орловской губернии. Находился в постоянной переписке с Толстым до 1881 г. С 1856 г. — начала знакомства Фета с Толстым — до нас дошло 158 писем Толстого к Фету, из них многие напечатаны в воспоминаниях Фета: А. А. Фет, «Мои воспоминания». М. 1890, ч. I—II. И. Л. Толстой пишет о приездах Фета в Ясную поляну: «Я помню посещения Фета с самой ранней поры моего детства. Почти всегда он приезжал с своей женой Марьей Петровной и часто гостил у нас по нескольку дней. Он говорил густым басом и постоянно закашливался заливистым, частым как дробь, кашлем. Отец говорил про Фета, что главная заслуга его, что он мыслит самостоятельно, своими, ни откуда не заимствованными мыслями и образами, и он считал его на ряду с Тютчевым, в числе лучших наших поэтов» («Мои воспоминания». М. 1914, стр. 130). Об отношении Толстого к Фету см. Н. К. Гудзий, «Толстой о русской литературе» («Эстетика Льва Толстого». Сборник статей под редакцией академика П. Н. Сакулина,

ГАХН. М. 1929, стр. 204—208) и H. Н. Апостолов «Поэзия Фета и Тютчева в оценке Л. Толстого» (в его книге «Лев Толстой и его спутники». М. 1928, стр. 156—162).

⁴ Николай Васильевич Киреевский (1797—1870). Ему принадлежало имение «Шаблыкино» Карачевского уезда, Орловской губернии. Владел большим состоянием. В 1815 г. поступил в кавалергардский полк, в 1821 г. вышел ротмистром. Страстный охотник и гитарист; вел постоянно журнал своей охоты. С 1834 г. по 1837 г. Карачевский предводитель дворянства. Прокудин-Горский характеризует его так: «Это был самый неутомимый ходок на охоте, несмотря на его массивную комплекцию..... Охотник он, что называется, старинного закала, методический, понимающий охоту не как промысел, а как наслаждение, выше которого нет другого. В минуты горячки старик готов задать головомойку каждому, кто с ним охотится. Но эти вспышки скоро проходят: он попрежнему становится таким же задушевным компаньоном, таким же добрым сотоварищем» («Поездка в Карачевские болота». М. 1867, стр. 9—10). Дом его, похожий на дворец, состоял из нескольких десятков комнат; принимал он всех, причем все гости его пользовались полною свободою: жили, сколько хотели, и некоторые уеэжали, даже не видев хозяина (из биографии Киреевского, помещенной в «Сборнике биографий кавалергардов», 1801—1826, там же портрет его). Добычей его охоты в 1822 г. были: два медведя, рысь, шесть волков, сорок две лисицы, пять барсуков и девятьсот слишком зайцев. Киреевский написал: «40 лет постоянной охоты. Из воспоминаний охотника». Второе издание. М. 1875; первое издание — не для продажи.

⁵ [Лишь бы не случилось чего-либо особенного.]

⁶ Выяснить, кто этот архитектор — не удалось.

⁷ Постоялый двор, не доезжая почтовой станции Кондыревки.

⁸ Знакомый торговец хлебом в Сергиевском.

⁹ Кондрат Пименов (р. 1798), бывший дворовый Толстых, в 1859 г. отпущен на волю.

¹⁰ Зачеркнуто: ¹/₂

¹¹ Тимофей Михайлович Фокапов (1822—1891), яснополянский крестьянин, был приказчиком в Самарском имении Толстого.

¹² «Меня, Софью Андреевну» (п. С. А.).

¹³ Татьяна Александровна Ергольская и Татьяна Андреевна Берс.

Софья Андреевна так писала в ответном письме от 11 августа (помета: «вторник вечером»): «Все твои приказания я передала Ивану Ивановичу. Жаль, что лучшие десятины нынче уж засеяли, твое письмо шло очень долго. Еще вчера вечером Таня ездила, и письма не было. ..... На счет Сережи большого я говорила с Таней. Она говорит, что он сказал то же самое, что ты. Т. е., что ты был какой-то озабоченный и растерянный, что ему хотелось поговорить с тобой о деле, но что тебе было не до того, что он думал, нет ли какого дурного известия из Ясной. А в Пирогове ничего не было, и он был весел, и с Таней ничего не было, она мне слово дала, что ничего не было, и даже не намекали ни на что друг другу. А с Таней я нынче много говорила откровенно, она очень жалуется на тебя, что ты очень о ней дурного мнения, что ты с ней не хорош, считаешь ее страшной кокеткой, и что она при тебе всегда растеряется, и ей неловко. Конечно, она чувствует, что всё это не даром, и она заслужила; но она не сознается. А я прямо всё сказала, что я думаю, и что у меня на душе, и она была рада моей откровенности. Тетенька [Ергольская] наша всё похаживает по дорожкам с зонтиком, и всё хочется ей съесть: и персики, и петуха, и яблоки. Она в очень хорошем духе и добра. А нынче так трогательно рассказывала про старину, про смерть всех близких ей, и, знаешь, как всегда — голос у ней немного дрожал, и она была в таком трогательном волнении. Я покуда рисовала, а Таня тоже слушала». (ПСТ, стр. 23.)

16.

1864 г. Августа 10 или 11. Новоселки.

Вотъ опять врнйшій случай. Фетъ везетъ. Я вчера пріхалъ въ Никольское въ 8. Страшный тамъ случай, поразившій меня ужасно.¹ Баба скотница упустила бадью въ колодезь на конномъ двор. Колодезь всего 12 арш[инъ]. Сла на палку и велла себя спустить мужику. Мужикъ староста, пчеловодъ, единственный мн знакомый и милый въ Никольскомъ. Баба слзла внизъ и упала съ палки. Мужикъ староста веллъ себя спустить. Долзъ до половины, упалъ съ палки внизъ. Побжали за народомъ, вытащили черезъ полчаса, оба мертвые. Въ колодц было всего 3 четверти воды. Вчера хоронили. Спалъ я скверно, мухи зали. Всталъ въ 10 и получилъ письмо, что Фетъ тутъ и сейчасъ детъ. Я похалъ къ Борисову² и отъ него пишу. Фетъ боленъ и мраченъ. Не хочетъ къ намъ захать. Хозяйство въ Никольскомъ превосходно, но урожай не слишкомъ хорошъ. Завтра я осмотрю земли³ и должно быть буду готовъ. — Грустно, что мы не могли пожить вмст въ Никольскомъ. Фетъ сидитъ и чешетъ каламбуры такіе, что страсть, и развлекаетъ. Борисовъ дастъ собаку. —

Прощай, милая. Нынче посылаю въ Чернь. Авось привезутъ твое письмо. —

У Борисова пропасть сливъ, и Фетъ говоритъ, что здсь живутъ и счастливы ища сливы. — Цлую крпко. Сереж: ат`aта,⁴ атата..

10 Августа.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Отрывок письма опубликован в Б, II, стр. 16; путем ошибочного объединения этого отрывка с отрывком из первого письма от 9 августа (по книге Бирюкова), в ПТС, I, стр. 78—79 напечатано несуществующее отдельное письмо, продатированное августом 1864 г. Полностью письмо напечатано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 12. Датировка подлинника; однако, в виду фразы письма: «Я вчера приехал в Никольское» и написания предшествующего письма из Черни 9 августа, датируем: августа 10 или 11 (см. подробнее в примечании к предшествующему письму).