Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Вербы

Вербы овеяны Ветром нагретым, Нежно взлелеяны Утренним светом. Ветви пасхальные, Нежно-печальные, Смотрят веселыми, Шепчутся с пчелами. Кладбище мирное Млеет цветами, Пение клирное Льется волнами. Светло-печальные, Песни пасхальные, Сердцем взлелеяны, Вечным овеяны.

Цветок

Я цветок, и счастье аромата, Мне

самой Судьбою суждено, От восхода Солнца до заката Мне дышать, любить и жить дано. А с закатом, в пышной чаще сада, Где я сказкой нежною цвету, Задрожит высокая ограда, И умолкнет ветер налету. Женщина воздушная, вся в белом, Медленно сквозь главный вход войдет, И движеньем ласковым, но смелым, Стебель мой цветущий оборвет. От восхода Солнца до заката Измененья тени и лучей. И растет дыханье аромата... До заката буду я – ничей!

Змеиный глаз

Праздник свободы

Я спал как воды моря, Как сумрак заключенья, Я спал как мертвый камень, И странно жил во сне, — С своей душой нс споря, Свое ожесточенье Любя, как любит пламень Таиться в тишине. Скрываться бесконечно, Мгновения и годы, В земле, в деревьях, в зданьях, И вдруг, в свой лучший миг, — Так быстро и беспечно, На празднике свободы, Возникнуть в трепетаньях, Как молния, как крик. Я спал как зимний холод, Змеиным сном, злорадным, И вот мне все подвластно, Как светлому царю, — О, как я нов и молод, В своем стремленьи жадном, Как пламенно и страстно Живу, дышу, горю!

«Я – изысканность русской медлительной речи...»

Я – изысканность русской медлительной речи, Предо мною другие поэты – предтечи, Я впервые открыл в этой речи уклоны, Перепевные, гневные, нежные звоны. Я – внезапный излом, Я – играющий гром, Я – прозрачный ручей, Я – для всех и ничей. Переплеск многопенный, разорванно-слитный, Самоцветные камни земли самобытной, Переклички лесные зеленого мая, Все пойму, все возьму, у других отнимая. Вечно-юный, как сон, Сильный тем, что влюблен И в себя и в других, Я – изысканный стих.

«Если в душу я взгляну...»

Если в душу я взгляну, В ней увижу я волну, Многопенную, Неба нежную эмаль, Убегающую даль, И безбрежность, и печаль, Неизменную. Если в душу я взгляну, Сам себя я обману Скрытой мукою, И заплачет звонкий стих, Запоет о снах моих, И себя я силой их Забаюкаю.

Мои песнопенья

В моих песнопеньях журчанье ключей, Что звучат все звончей и звончей. В них женственно-страстные шепоты струй, И девический в них поцелуй. В моих песнопеньях застывшие льды, Беспредельность хрустальной воды. В них белая пышность пушистых снегов, Золотые края облаков. Я

звучные песни не сам создавал, Мне забросил их горный обвал. И ветер влюбленный, дрожа по струне, Трепетания передал мне. Воздушные песни с мерцаньем страстей Я подслушал у звонких дождей. Узорно-играющий тающий свет Подглядел в сочетаньях планет. И я в человеческом нечеловек, Я захвачен разливами рек. И, в Море стремя полногласность свою, Я стозвучные песни пою.

Слова – хамелеоны

Слова – хамелеоны, Они живут спеша. У них свои законы, Особая душа. Они спешат меняться, Являя все цвета, Поблекнут, обновятся, И в том их красота. Все радужные краски, Все, что чарует взгляд, Желая вечной сказки, Они в себе таят. И сказка длится, длится, И нарушает плен. Как сладко измениться, Живите для измен!

«Все равно мне, человек плох или хорош...»

Все равно мне, человек плох или хорош, Все равно мне, говорит правду или ложь. Только б вольно он всегда да сказал на да, Только б он, как вольный свет, нет сказал на нет. Если в небе свет погас, значит – поздний час, Значит – в первый мы с тобой и в последний раз. Если в небе света нет, значит умер свет, Значит – ночь бежит, бежит, заметая след. Если ключ поет всегда «Да, – да, да, – да, да», — Значит в нем молчанья нет – больше никогда. Но опять зажжется свет в бездне новых туч, И, быть может, замолчит на мгновенье ключ. Красен солнцем вольный мир, черной тьмой хорош. Я не знаю, день и ночь – правда или ложь. Будем солнцем, будем тьмой, бурей и судьбой, Будем счастливы с тобой в бездне голубой. Если ж в сердце свет погас, значит поздний час. Значит – в первый мы с тобой и в последний раз.

«Что достойно, что бесчестно...»

Что достойно, что бесчестно, Что умам людским известно, Что идет из рода в род, Все, чему в цепях не тесно, Смертью тусклою умрет Мне людское незнакомо, Мне понятней голос грома, Мне понятней звуки волн, Одинокий темный челн, И далекий парус белый, Над равниной поседелой, Над пустыней мертвых вод, Мне понятен гордый, смелый, Безотчетный крик:»Вперед!»

«Жить среди беззакония...»

Жить среди беззакония, Как дыханье ветров, То в волнах благовония, То над крышкой гробов. Быть свободным, несвязанным, Как движенье мечты, Никогда не рассказанным До последней черты. Что бесчестное? Честное? Что горит? Что темно? Я иду в неизвестное, И в душе все равно. Знаю, мелкие низости Не удержать меня. Нет в них чаянья близости Рокового огня. Но люблю безотчетное, И восторг, и позор, И пространство болотное, И возвышенность гор.