Мысль не нудится трудом,Но, как милость, нам дается,И, когда ее не ждем,Вдруг в душе она найдется.Человек – обширный дом,В нем палаты есть и печи,И пылают ярко свечи.Если ж в слово мы сожмемВсё, свершаемое в нем,То, наверное, поймем,Как он весь в одно сольетсяИ пред нами облечетсяВ очень яркий идиомДовременно-вещей речи.Вся наука – речем,Всё искусство – судоходствоВ этом море речеводства.
15 (28) апреля 1923
«Надеть личину или снять...»
Надеть
личину или снять?Взойти ли снова на подмостки?Что ты умеешь разгадатьИль разглядеть сквозь эти доски?Твой нож разрезать их не мог,Не уничтожит даже пламяТого, что стало на порогМеж тем, неведомым, и нами.Но повинуешься тому,Кто, словно пламенные маки,Порою шлет в немую тьмуПовелевающие знаки.Кто после огненных бичейИ громыхаюших рыданийНиспровергает к нам ручейСвоих пророческих молчаний.
24 апреля (7мая) 1923
«Пускай ликуют эти люди...»
Пускай ликуют эти люди,Обманом здешним пленены,Мы родины не позабудем,Изгнанники иной страны.Земная жизнь томит и нудит,И только под покровом снаПорою радость в наши грудиПрольет родимая страна.Но мы и здешних не осудим,И, пребывая в тишине,Мы ждем, когда же нас разбудитЗаря в безоблачной стране.
24 апреля (7 мая) 1923
«Слишком медленно сгораю...»
Слишком медленно сгораю,Разрушаюсь каждый миг,И дороги вечной к раюВ темном мире не постиг.Может быть, еще не знаюСамых мудрых, вещих книг.Чернобровая СивиллаКнигу милую сожгла,Но и этим мне открыла,Что в сгорании дотлаЕсть неведомая сила,Крепче камня, тверже зла.Нынче ночью разогнулаТемный свиток предо мной,И в глаза мои сверкнулаГрозовою тишиной,И на миг ко мне прильнулаИз обители иной.
24 апреля (7 мая) 1923
«Солнце вечное сияет...»
Солнце вечное сияетНа вершинах гор.Славу Богу возвещаетПтичий хор.Склон горы угрюм и бледен,Голый камень, мох?Бесприютен, робок, беден,Словно чей-то вздох.Книгу жизни раскрываю,Чтоб горе прочестьИ над нею Божью раюТягостную весть.– Знаем, знаем! – скажут сноваИ гора, и рай.– В круге пламени земногоЯрко догорай.– Всё отдай земле земное,И, как синий дым,Восходи к нам в голубое,Чист и невредим.
24 апреля (7мая) 1923
«Невольным отдыхам не рад...»
Невольным отдыхам не радПривыкший к долгим утомленьям.Не выходить бы из оград,Не предаваться умиленьям!Строптивой воле положитьПора бы строгие пределы,И, доживая, ворожить,Как ворожили тайноделы.И ждать, что упадут цветы,Что на закате, грустно-алом,Они, таинственно слитыОдна с другой, под покрываломСплетая зыбкие мечты,Придут с отравленным бокаломИль с умертвляющим кинжаломИз-под заржавленной плиты.
25 апреля (8 мая) 1923
«Позабыв о светлом Фебе...»
Позабыв о светлом ФебеУ полуночной черты,Мертвый лик на темном небеСеет мертвые цветыИ о нашем черством хлебеОкаянные
мечты.Или нет заботы Гебе?Или кубки все пусты?Что не сгинуло, то сгинет,Только мается пока.Веет скудный дух пустыниС аравийского песка.От погибшей розы нынеНе поднимешь лепестка.Победительная стынетУтомительно тоска.Вспоминаю сказки Коры,Покидавшей мир инойВ час, когда темнеют горыПод внимающей луной, —Эвменид несносных хорыОглашают мрак ночной,Слышны горькие укоры,Голос совести земной.Мать-Деметра, ты АидуПерсефону отдала.Разве только панихидуТы отпеть по ней могла?Слезоносную ОбидуТы на землю навела.Клич скорее Немезиду,Расторгай оковы зла.Сердце кровью ли сочится, —Грудь разрежь, а сердце вынь,Персефона возродится,Ты в отчаяньи не стынь.Пусть на землю кровь струитсяЧистым сеяньем святынь,И навеки расточитсяДух скудеюших пустынь,Роза влагой оросится,Свянет горькая полынь.
25 апреля (8мая) 1923
«Всегда в порывах нетерпенья...»
Всегда в порывах нетерпеньяИ вечно в даль устремлена,Она лишь в ангельское пеньеБыла, пылая, влюблена.Святая песня серафима,Звучанье неземных огней,Ты, для земли неуловима,Пылала ярко перед ней,Пред ней и песня херувима,Сияние чистейших дней,Змеиным ядом не язвима,Струилась чище и ясней.Ее душа всегда крылата,Всегда стремительна была,И даже Зевсовы орлятаБежали бедного крыла.
27 апреля (10 мая) 1923
«Не клятвами любовь твоя была сильна...»
Не клятвами любовь твоя была сильна,И не словами, бледными от повторений,Но в небесах она ковалась, мягче льнаИ пламеннее всех архангельских творений.Вот, жертва бедная покоится в земле,Но пламенной любви пределы кто поставит?Атланта мрачного, смеющегося мгле,Рука холодная пыланий не раздавит.И славит песнь моя, ликующая вновь,Вся упоенная воспламененным горем,Твою нетленную, бессмертную любовь,Сестру пылающим на вечном небе зорям.
28 апреля (11 мая) 1923
«В одном из наших городов...»
В одном из наших городовЖил-был смиренный обыватель.Он после праведных трудовБыл рад добраться до кровати.Послушен власти, исполнялОн все приказы и декреты,И никого не затруднялОн подозрительным секретом.Как все, служил, как все, молчал,В обыкновенной жил квартире,Но налетел однажды шквал,И опыт жизненный расширил.К нему Трагедия пришла,Бледна, как смерть, с грозой во взоре,В его квартире пролилаОна и слез, и воплей море.А он, забившися в углу,Не знал, смеяться или плакать,И слезы на его полуПоспешно обращались в слякоть.Придя на вопли, управдомСказал: – Здесь, кажется, бранятся?Кто вы, гражданка? И притомЯ вас прошу не выражаться.Но бесконечный монологТрагедии о стены бился.И как бы взять с нее налогГубфининспектор ухитрился?И кто бы ей вручил патентКакой профессии свободной?Сам управдом, как монумент,Стоял пред ней в тоске холодной.В ее растрепанной косеШипели змеи цвета меди...Ах, если хочешь жить, как все,Так не пускай к себе трагедий!