Полное собрание творений. Том 5

Брянчанинов Святитель Игнатий

Беспристрастный историк много найдет сказать об этой благородной личности, высоко поднимающейся над толпою. Трудно исчислить все ее труды: она перевела более 250 сочинений с французского и английского языков, успевая перечитывать все журналы и лучшие книги на этих языках, чтобы выбрать лучшее для своего журнала и познакомить с неизвестными, но талантливыми писателями.

В отношении ценз<урных> и почтов<ых> переворотов она передовой и бесстрашный боец. Чувство чести в ней глубоко развито, на ее слово можно положиться, память необычайная, твердость и обдуманность характера, какие трудно встретить и в мужчине. Система и порядок царствуют во всех ее делах: <стоит> только взглянуть на ее конторские книги, чтобы понять, какой мастер дела заведывает ее журналом.

Одна беда: своих друзей она хочет ставить на свое место и ожидает от них таких же способностей, какими сама одарена. Поэтому ее друзьям приходится

иногда очень жутко. В 1857 году она сказала Снессоревой, что переводов с французского совсем недостаточно, тогда как с немецкого переводчицы нет, а вышел новый роман Герстекера «В Америку», который надо поместить в «Собрании», так Снессоревой надо призаняться немецким языком, чтобы перевести его. А Снессорева давно уже забыла немецкий язык. Однако, {стр. 548} нужда удивительный учитель. Пригласив молоденькую образованную немку, только что кончившую курс в Annen Schule [1676], она просила ее заниматься с нею по методе, которую сама для себя придумала: прочитав фразу, каждое слово она переводила, требуя объяснения не только слова, но и каждой частички речи. Трудно было, но с помощью талантливой молодой учительницы и энергии старой ученицы дело пошло на лад: через 8 месяцев роман «В Америку» почти в 800 страниц был напечатан в «Собрании романов» [1677], к общему удовольствию заставившей и заставленной. В 1860 году повторилась та же история и с английским языком, потому что для журнала потребовалась переводчица с английского. С тех пор Снессорева наслаждается еще большим разнообразием в переводных статьях и все больше мелких рассказах, но есть и большие книги: «В Америку» Герстекера; «Тайный брак» Уилки Колинза, «Фанни» Эрнеста Фейдо, «Роман Молодого Бедняка» Октава Фелье, рассказы американца Рупиуса, уголовные процессы Темме, «Картинки без картинок» Андерсена, «Филипп Август», «Война Амазонок», «Семь поцелуев» Букингама, «Воспоминания Старого охотника», «Анна Гирфорд», «Идеал в деревне» и «Золотой ключ» пополам с Ахматовой [1678].

Но никогда Снессорева не работает с большею охотою, как над статьями для детей, и когда Ахматова задумала издавать детский журнал «Дело и Отдых» [1679], тогда Снессоревой трудно было оторваться от работы. «Дело и Отдых» публика не умела оценить вовремя, а жаль: это был действительно прекрасный журнал, предлагавший роскошное угощение не только для детей, но и для взрослых. Ахматова вела это дело с необыкновенным знанием и добросовестностью, не из желания приобрести выгоду, но истинно по глубокому сознанию, что она может принести пользу и детям. Кроме многих мелких статей, отлично выбранных, лучшими статьями из переведенных Снессоревою, можно назвать «Черная пантера», «Рюбен Дэвиджер», «Коралловый риф», «Плавание по лесам», «Мальчик в плену», «Школьные воспоминания», «Записки Черного принца», «Бурда, или Заметки о кошках», рассказы о собаках и комедия, переделанная на русский лад, «Кошки вон, а мышки в дом» [1680]. Отдельно изданные детские книги — «Мальчик, отыскивающий отца в {стр. 549} Полярном море» [1681] и последняя половина книги «Как иметь успех в жизни».

В минуты отдыха Снес<сорева> перевела и издала «Народные сказки Бр[атьев] Гриммов» [1682], которые вышли и вторым исправленным изданием (первая пока часть, а вторая в типографии) с прекрасными портретами и картинками, талантливо сочиненными русским художником Шпаком [1683]. Из собственных ее сочинений она издала по просьбе друзей «Дарьюшка, или Очерк жизни русской странницы» [1684], затем после двухлетних трудов издала биографию игумений Феофании Готовцевой [1685], замечательной по своей жизни как в большом свете, так и в монастыре. Вышла книга с приложениями в 30 листов, с 17 картинами и двумя портретами.

Кроме того, ее любимейшим занятием было дело, порученное ей Преосвященным Игнатием Брянчаниновым, скончавшимся в Николо-Бабаевском монастыре Костромской губернии. Он поручил ей надзор за печатанием, корректурой и редакцией его творений, составивших пять томов и около 150 листов, т. е. 2400 страниц большого формата. Краткое описание кончины его было ею же написано [1686].

Если надо выводить мораль из всякой истории, то из этой жизни можно такое заключение сделать: при благоприятных обстоятельствах и верных друзьях труд прокормит переводчицу, но никогда не обогатит и не обеспечит. Труд модистки, труд портнихи — не говоря о француженках, но даже русских — представляет более возможности оставить «про запас на черный день». Avis aux lectrices [1687], которые в Петербурге и провинции тревожат себя надеждами, а редакторов

просьбами дать работу, думая, что можно прожить одними переводами.

Еще маленькое замечание: а богатые барыни, переводящие романы от нечего делать и наслаждающиеся тщеславием, что их работа красуется в печати, должны опасаться, как бы не вынуть кусочек хлеба изо рта голодных, не имеющих протекции в литературном мире.

И невольно вспомнишь, как смешны казались неутомимым труженицам, всю жизнь работавшим без криков и покровительственных партий, как смешны казались им эти натянуто-разгоряченные страницы романа «Что делать?». Какая-нибудь крикунья Вера Павловна воображала, что она {стр. 550} выведет русских женщин из подвала на чистый воздух самобытного труда и свободной мысли! Сами сидят в подвалах напускных модных теорий и воображают, что без них никто и Америку не открывал. А пригляделись бы получше к жизни и к людям бывалым, так и узнали бы, что и за пятьдесят лет по всей России бывали женщины, не терявшие своей жизни на бесплодное безделье. Вообще говоря, нигде, может быть, женщина не была так самостоятельна, как в России, и в гражданском отношении и в семейном быту. А что мужья в старину бивали жен и что жены, по сохранившемуся преданию, плакали, что муж не бьет — значит, разлюбил, так и теперь бывают подобные случаи у всех народов. Но не у всех народов женщина имеет права собственности, права голоса, собственница. В России никто никогда не мешал ей учиться и прославляться, если талант был. А если правительство не позволяло женщине кричать по улицам и провозглашать разные теории в обществах, так, право, оно бы так и лучше. Вообще говоря, много бы вышло хорошего для мира, если бы всякий муравей потихоньку старался принести посильную пользу в свой муравейник, трудясь в своей окружности, насколько сил и умения хватает.

Примечания Снессоревой

* Замечательно, что этот пансион существует, начиная от 1829 года до настоящего 1871 года, не имея в основании денежных капиталов, не пользуясь правительственными субсидиями; поддерживается же единственно умственным капиталом этой достойной уважения женщины, одаренной редкой добросовестностью и всеми семейными добродетелями, педагогическими способностями, знанием дела и сердца человеческого. Почти полвека отдала она на пользу русских детей, оставляя в сердцах их неподкупную благодарность. Не следовало ли обращать внимание и оценять по достоинству труды подобных деятельниц на русской земле? — Примеч. С. И. Снессоревой.

** Чтоб иметь полное понятие об этом счастливом для воронежских детей времени, полезно прочитать прекрасную биографию Станкевича, написанную Анненковым. — Примеч. С. И. Снессоревой. [См.: Анненков П. В. Николай Владимирович Станкевич. Переписка его и биография. М., 1857 (на обл. 1858). С. 18–20 (первая пагинация) — Е. А. и Е. П.)].

{стр. 551–554} Примечания.

Подготовка текста, публикация и комментарии Е. М. Аксененко и Е. А. Павликовой.

{стр. 555}

Иеромонах Марк

(Лозинский)

Духовная жизнь мирянина и монаха

по творениям и письмам епископа

Игнатия Брянчанинова

Часть первая

I. Епископ Игнатий о состоянии христианства в его время

Епископ Игнатий был невысокого мнения о христианстве своего времени.

Он считал, что христианское общество должно быть соединено в одно духовное тело, иметь один образ мыслей, один дух, одну общую Главу — Христа Спасителя.

Идеалом христианского общества во все века будет первохристианская иерусалимская община, у которой все было едино (Деян. 2. 44). Когда в обществе усиливается грех, то исчезает это дивное единство и вместо него появляются чуждые христианскому духу раздробленность, разномыслие и неприязнь.

Епископ Игнатий всей душой любил свою Родину, свой народ и от всей души желал ему всестороннего процветания. Но когда вопрос касался религиозно-нравственного состояния всего русского общества, то здесь Владыка с болью в сердце всегда признавал, что общество его времени {стр. 556} далеко отступило от первохристианских идеалов. Своим духовным взором Святитель видел то, что обычному человеку было неприметно — грех во всем его ужасающем многообразии глубоко проник во все слои общества того времени. Греховная порча проникла всюду: от крестьянской избы до царского дворца.