Полное жизнеописание святителя Игнатия Кавказского
Шрифт:
Начальник Динабургской команды был в то время генерал — майор Клименко. Ему сообщено было о настроении Брянчанинова и поручено иметь строгий надзор за его поведением. Товарищи по службе сперва не совсем доверчиво относились к Димитрию Александровичу, но потом переменили свое мнение, увидев истинное благочестие, кротость и благоразумие его. Они даже сделались преданными ему, разделяя его труды по службе вследствие болезненного его состояния. Служебные занятия офицера Брянчанинова состояли в наблюдении за производством разных построек и земляных работ в крепости. Он же до того был слаб здоровьем, что принужден был по несколько недель сряду держаться безвыходно в квартире, а потому необходимо нуждался в помощи товарищей относительно служебных обязанностей. Одна только переписка с о. Леонидом поддерживала Димитрия Александровича в этом одиночестве духовном, так как и с любимым другом
Глава IV
6 ноября 1827 года Димитрий Александрович получил вожделенную отставку. Он уволен был с чином поручика. Немедленно выехал из Динабурга и через Петербург направился в Александровский Свирский монастырь [48] к о. Леониду, чтобы под его руководством начать стезю иночествования. Прибыв в Петербург в одежде простолюдина, в нагольном тулупе, он остановился в квартире брата своего, где жил и Чихачев. Здесь условлено было обоим поступить в монастырь, и, по возможности, немедленно. Чихачев тотчас написал прошение, выставляя причиной домашние обстоятельства, но не получил удовлетворения и должен был еще повременить на службе.
48
Александро — Свирский монастырь — основан на реке Свири (Олонецкий уезд) прп. Александром Свирским в 1506 г. Ныне возрождается. Здесь зимой 1828 г. послушником Димитрием было написано одно из первых известных его сочинений — «Древо зимою пред окнами келии».
Выход из службы Димитрия Александровича совершился без ведома родителей, а потому, естественно, навлек на себя гнев их. Они отказали сыну в вещественном вспоможении и даже прекратили с ним письменные сношения. Таким образом, полная нищета материальная сопровождала вступление Димитрия Александровича в монастырь. Он буквально исполнил заповедь нестяжания при самом начале иночества и вполне справедливо мог сказать с апостолом как истинный ученик Христов: Вот мы оставили все и последовали за Тобою (Мф. 19; 27). В «Плаче» своем он так выразил свои чувствования, с которыми вступал на этот новый путь жизни: «Вступил я в монастырь, как кидается изумленный, закрыв глаза и отложив размышление, в огонь или пучину; как кидается воин, увлекаемый сердцем, в сечу кровавую, на явную смерть. Звезда руководительница моя, мысль благая, пришла светить мне в уединении, в тишине, или, правильнее, во мраке, в бурях монастырских». [49]
49
Т. 1. Аскет. опыты. С. 561.
На Кавказе, в Пятигорске, описывая болезнь свою, он говорит: «Я очень простудился, будучи лет 12–ти, купаясь в ключевой речке Та лице, протекающей неподалеку от села Покровского, моего места рождения, Вологодской губернии, в Грязовецком уезде. О простуде моей я боялся сказать кому следует, опасаясь взыскания. Но простуда была очень сильна, и я с того времени почувствовал, что мое здоровье и самые силы изменились. Во второй раз я простудился, будучи 16–ти лет, при переходе из второго класса в высший в инженерном училище. Это случилось осенью во время слякоти, когда навалило по улицам много мокрого снега. В Петербурге тогда юнкерам, воспитывающимся в училищах, не позволено было ни носить калош, ни ездить на извозчиках. В сей болезни не столько повредила мне самая простуда, сколько, как мне кажется, неправильное продолжительное лечение. После этой болезни силы мои очень изменились; пищи я начал употреблять вдвое меньше, нежели сколько употреблял до болезни; аппетит мой с сего времени уже никогда не восстанавливался. Это было в конце 1823 года.
С того времени я почти постоянно более или менее хворал, но желание мое вступить в монашество, то есть приобрести деятельное познание христианства, так было сильно, что я не только не заботился о восстановлении моего здоровья, но желал его принести в жертву, лишь бы этою жертвою выкупить мне то село, на котором скрыто, по словам Евангелия, духовное сокровище. В конце 1827 года мне удалось выйти в отставку, и в самый день Рождества Христова, вечером, в одежде простолюдина я прибыл в Александро — Свирский монастырь к старцу иеросхимонаху
50
См. прим. 14 к главе I.
Беспрекословное послушание и глубокое смирение отличали поведение послушника Брянчанинова в монастыре. Первое послушание было назначено ему служить при поварне. В самый день вступления в поварню случилось, что нужно было идти в амбар за мукой. Повар сказал ему: «Нука, брат, пойдем за мукой!» и бросил ему мучной мешок так, что его всего обдало белой пылью. Новый послушник взял мешок и пошел. В амбаре, растянувши мешок обеими руками и прихватив зубами, чтобы удобнее было всыпать муку, он ощутил в сердце новое, странное чувство, какого еще не испытывал никогда: собственное смиренное поведение, полное забвение своего «я» так усладили его тогда, что он во всю жизнь поминал этот случай.
Проходя послушание трапезного, он однажды ставил блюдо с пищей на последний стол, за которым сидели послушники, и мысленно произносил следующие слова: «Примите от меня, рабы Божии, это убогое служение». Вдруг почувствовал он необыкновенное молитвенное действие, так что пошатнулся: в грудь его запало сладостное утешение и не оставляло дней более 20–ти. Воспоминание об этом случае неизгладимо напечатлелось в его душе, и он изложил его в своих «Аскетических опытах», приписывая случай этот другому лицу. В числе прочих послушников он назначен был тянуть рыболовный невод в озере Свирского монастыря. Раз как — то невод запутался в глубине. Монах из просто людинов, заведовавший ловлей, зная, что Брянчанинов хорошо умел плавать и долго мог держаться под водой, послал его распутать невод. Несмотря на сильный осенний холод, Димитрий Александрович беспрекословно исполнил приказание. Только это было очень чувствительно для его слабого здоровья — он сильно простудился.
В другой раз случилось ему читать в трапезе поучение из творений святителя Димитрия Ростовского. Чтение Брянчанинова было столько усладительно и духовно сильно, что все обедавшие забыли пищу и с умилением стали внимать чтению; иные плакали. Этот случай произвел столь сильное впечатление, что вся монастырская братия стала с явным уважением относиться к Брянчанинову, отдавая ему предпочтение перед прочими, чем он очень тяготился, потому что, живя в среде монастырского братства, он даже старался скрывать свое происхождение и образование, радуясь, когда незнавшие считали его за недоучившегося семинариста. Обратимся же к описанию отношений ученика к старцу. Они требуют глубоко внимательного и духовного рассмотрения.
Поступив в монастырь, Димитрий Александрович всей душой предался старцу о. Леониду в духовное руководство. Эти отношения отличались всей искренностью, прямотой, представляли совершенное подобие древнего послушничества, которое не решалось сделать шагу без ведома или позволения наставника. Всякое движение внутренней жизни здесь происходит под непосредственным наблюдением старца. Ежедневная исповедь помыслов дает возможность тщательно наблюдать над собой; она предохраняет новоначального инока от вредного действия этих помыслов, которые, будучи исповеданы, подобно скошенной траве, не могут уже возникать с новой силой. Опытный взор старца духовника обнаруживает самые сокровенные тайники души, указывает гнездящиеся там страсти и таким образом удивительно способствует самонаблюдению. Чистосердечная исповедь, всегдашняя преданность старцу и всецелое перед ним отсечение воли вознаграждаются духовным утешением, легкостью и мирным состоянием духа, какие свойственны бесстрастию. Они не только далеко превосходят то обыкновенное спокойствие и радостное расположение, которые получаются от житейского благополучия, но и совершенно разнствуют от них, не подобны им.
Такой род начального подвижничества и в древнее время, когда духовными старцами обиловали пустыни и монастыри, был уделом немногих послушников; тем реже он встречается ныне, при современном оскудении духовного старчества. Ныне редкий находит наставника, могущего руководить духовно, как то: принимать исповедь помыслов, давать полезные советы, разрешать вопросы и недоумения касательно внутренней жизни.
Димитрий Александрович, как сказано, во всем повиновался воле своего духовного отца; все вопросы и недоумения разрешались непосредственно им. Старец не ленился делать замечания своему юному питомцу, вел его путем внешнего и внутреннего смирения, обучал деятельной жизни.