Полнолуние для магистра
Шрифт:
— Почему? — грозно повторил Ричард Уэллс. И для пущей внушительности ещё и прихлопнул ладонью по столу.
Как правило, менталисты не позволяют чувствам прорываться наружу. Исключение составляют случаи, если маг намеренно делится эмоциями. Вот и сейчас: от главы Ордена жахнуло такой волной раздражения и недовольства, причём явно усиленной, что присутствующие невольно поёжились.
За его спиной со стороны окна раздался чуть слышный укоризненный вздох. Машинально Великий Магистр сунул руку в карман и, почти не глядя, привычным жестом высыпал на подоконник горсть орехов. Обвёл взглядом хмурых собравшихся. Те тактично
Лишь немногие маги, такие, как Главы Орденов, могли себе позволить двух фамильяров, с которыми поддерживали постоянную связь и делились силой. Один из фамильяров Магистра, малыш Тоби, сейчас спокойно дремал под столом, у ног хозяина, ничуть не озаботясь его тревогами: к Тоби они отношения не имели, а, значит, и волноваться пёсику было не о чем. Второй же фамильяр, старший и загадочный, постоянно пребывал в состоянии невидимости, и окружающие могли лишь догадываться о его истинном облике. Но по негласной традиции делали вид, будто не замечают его присутствия вовсе. Не показывается на глаза — значит, так надо. Возможно, его облик чересчур ужасен или уродлив; но это не их дело.
Ричард Уэллс отряхнул ладони от налипшей шелухи.
— Между прочим, — добавил уже спокойнее, — последний вопрос отнюдь не риторический, джентльмены, и я жду ответа. Не надейтесь отмолчаться с покаянными лицами. Вы, профессионалы, опытные мастера своего дела — и вдруг упустили контроль над лицом, контактирующим с Его Величеством ежедневно? Не ожидал. И это в то время как даже самый последний помощник младшего лакея при дворцовом сортире не обделён вашим вниманием! Джентльмены, вам самим это не кажется странным?
Четверо подчинённых Уолтера Уилсона растерянно переглянулись.
— Нет! — ответили хором.
Их непосредственный начальник побледнел и изменился в лице. Ричард Уэллс выразительно приподнял бровь.
Магистры обменялись быстрыми понимающими взглядами.
— Уолтер, отведите-ка их к сэру Магнусу, на обследование. Всех четверых.
— Думаете, «Отвод глаз», мессир?
— Пока всего лишь подозреваю. И хорошо, если это просто обострение паранойи; рад буду в этом убедиться. Заодно продумайте повод, как свести Магнуса с этим Джейкобом: надо и того проверить…
Младшие Магистры переглянулись в недоумении. Однако вбитая Орденским уставом привычка к дисциплине удержала их от возражений, что не помешало им удалиться из кабинета, сохраняя возмущение на минах. Заподозрить их в поддаваемости чужим внушениям, их, Младших магистров! Уэллс лишь головой покачал, глядя им вслед. Дай-то Бог, чтобы его подозрения не подтвердились, и бедолага доктор пострадал лишь от собственной неуклюжести, и никто не наводил ни на него, ни на орденских безопасников заклинание отвода внимания. И ведь что получается: самого Уолтера могли при этом не тронуть: могущества Старшего Магистра хватало, чтобы почувствовать чужеродный посыл и распознать злоумышленника. А вот Младшие, чьи способности ещё не настолько развиты, в отличие от их самомнения, могли влипнуть… Стоп. Нужно всё же дождаться заключения сэра Магнуса. Целитель из него так себе, средней руки, но вот диагност непревзойдённый. И если уж он скажет, что безопасники и сам Виктор Джейкоб чисты — так оно и есть.
Пора было менять личину. Если уж он заговорил о себе, как о Нэше, значит, скоро ему понадобится именно этот облик. Настоящий.
Он покосился на подоконник. Орехов почти не убыло.
— Скучаешь? — посочувствовал. — Плохо тебе одному… Потерпи, дружище. Может статься, скоро будет гораздо веселей. Или, по крайней мере, интереснее. Познакомлю тебя кое с кем.
Ответом ему был ещё один вздох и тихий шелест.
Под столом шумно задышал, заворочался в своей корзине, принюхиваясь во сне, малыш Тоби. В дверь постучали. Магистр поморщился: не успел… На перемену внешнего облика нужно хотя бы несколько минут и полная сосредоточенность. Что ж, побудет ещё немного в этом теле, которое, кажется, уже обрастает привычками пожилых людей: излишней раздражительностью, например, и манерой всех поучать.
— К вам посетитель, мессир, — почтительно сказал секретарь. — Да, он знает, что день и час не приёмные, но опасается, что из-за нездоровья не сможет придти в другой раз. А, по его словам, дело у него очень важное… Мистер Барри, сэр. Приехал сюда вместе со стряпчими лорда Грэхема и, в ожидании, пока они переговорят с нашими юристами, осмелился просить вас о личной встрече. Что передать?
Питер Барри? Бессменный дворецкий сэра Оливера?
Что он лично сопровождает адвокатов Грэхема — вполне ожидаемо. Кольцо-артефакт с родовой печатью лорда на руке дворецкого — своеобразная доверенность, пропуск в Орден, в котором сегодня ожидали приезда господ-стряпчих, но абы кого с улицы без подтверждения полномочий не пропустили бы. Барри и являлся этим живым подтверждением, изъявителем воли своего хозяина. Но… приватный разговор? Неожиданно. Интересно. И…
Он привычно прислушался к интуиции. Та злорадно шепнула, что ничем хорошим сей визит не обернётся. Кажется, грядут неприятности.
Вздохнул. Опустившись в кресло, потёр кисть руки. Суставы на пальцах чуть припухли: воображение перестаралось, наделив при очередном перевоплощении немолодое тело признаками артрита… Что ж, оно и к лучшему, что не успел преобразиться: старики больше доверяют друг другу, нежели легкомысленной молодёжи.
— Просите, Олдман. И позаботьтесь, чтобы нас никто не беспокоил. Да, сегодня или завтра я ожидаю визита мисс Оулдридж с сопровождением; я приму их в любое время, имейте в виду. А прямо сейчас свяжитесь с сэром Магнусом и попросите его заглянуть, когда освободится, или прислать ассистента: возможно, мистеру Барри понадобится помощь.
Питеру Барри, дворецкому в шестом поколении, помнившему ещё деда нынешнего лорда Грэхема, повествование давалось нелегко. Порой с его высокого, с залысинами, лба градом катился пот, но почти сразу же после приступа жара почтенного старца начинал бить самый настоящий озноб, да такой, что у бедолаги аж зубы клацали, мешая говорить. Озабоченный этими тревожными, причём знакомыми по роду занятий, симптомами, Великий Магистр не выдержал и прервал беднягу, чтобы сделать несколько пассов над его головой и пробормотать формулу Отмены. После чего ошеломлённый наступившим улучшением в самочувствии — «просто как рукой всё сняло, мессир, ей-богу!» — и получивший ради подкрепления сил рюмочку бренди, нежданный визитёр продолжил свой рассказ.