Полнолуние

Антонов Сергей Валентинович

– Живут же, люди, – брезгливо поморщился рослый сержант, обводя взглядом, спартанское убранство покоя, до боли напоминавшего хлев. – Хуже свиней!

Платов отметил, что среди разбросанных по полу бутылок есть несколько еще не покрытых пылью. О том, что Витька провел здесь, по крайней мере, одну ночь свидетельствовал и продавленный топчан в углу. На скомканном байковом одеяле валялись несколько мятых купюр мелкого достоинства.

– Не иначе, как вчера вечером еще фестивалил, – глубокомысленно заметил второй спутник Платова, нюхая взятый со стола стакан. –

Чернильце еще высохнуть не успело.

– И не один! – радостно констатировал его коллега. – По-моему с бабой!

– Поразительная наблюдательность, – хмыкнул Платов, давно заметивший на стакане след розовой помады. – Знать бы, где эта дамочка.

Ответом стал громкий стук в дверь кладовой, от которого бравые сержанты едва не выронили автоматы.

– Выпустите меня отсюда! Сейчас же!

Судя по голосу, кричала девушка. Иван жестом остановил подчиненных, которые быстро пришли в себя и готовы были изрешетить дверь и того, кто за ней был, шквальным огнем.

– Спокойно, мальчики. Берегите боеприпасы. Будем брать живьем.

Пленница была заперта посредством ржавой отвертки. Как только участковый вытащил ее из дужки пробоя, дверь с душераздирающим скрипом распахнулась, и из темной ниши кладовой показалось заплаканное личико, обрамленное растрепанными каштановыми волосами с запутавшимися в них клочьями паутины.

– Менты?! – при виде освободителей узница явно хотела вернуться в свою темницу, но Иван успел схватить ее за плечо и силой выволок на свет божий.

– Как сиделось? Крысы не беспокоили?

– Только одна, – нашлась девушка. – С рыжей шерстью.

– Надеюсь, ты имеешь в виду не меня, а своего дружка Рыжова, – нахмурился Платов.

– Обоих!

Инспектор оценил смелость девушки и ее внешность. Несмотря на плачевное состояние прически и потеки туши на лице, она была симпатичной. Короткая джинсовая юбка не скрывала стройных ножек, а темно-синий свитер вызывающе обтягивал высокую грудь.

– Вот, что узница замка Иф, сейчас ты пойдешь с нами! – безапелляционно заявил Иван. – Расскажешь, как с Витькой знакомство свела и, чем вы этой ночкой занимались.

– В подробностях? – хихикнула окончательно пришедшая в себя девушка. – А не перевозбудишься?

Все четверо вышли на улицу. Иван заметил заинтересованные взгляды которые бросали сержанты на красавицу из кладовой и почувствовал укол ревности.

– Как звать, запыленная?

– Юлька. Сизова.

– Кой годик миновал?

– Осьмнадцатый! Совершеннолетняя я, начальник, не прицепишься!

– И где ж ты Витьку подцепила?

– Не я его, он меня. С подружками малость бухнули, я их на автобус посадила, а тут и Витька нарисовался, урод тряпочный. Вином угостил, а дальше, – Юлия задорно тряхнула своими каштановыми кудрями. – Амнезия! Только вчера вечером очухалась. Собирались выпить, а к Витьке друг приперся. Он и запер меня, чтобы разговору не мешала.

– Плечевая, одним словом! – хохотнул сержант. – Для таких, как ты, амнезия – нормальное состояние.

Девушка резко остановилась и злобно посмотрела на обидчика.

– Не

посмотрю, что с автоматом! В секунду похабную рожу расцарапаю!

– Чего-о-о? – здоровяк набросился бы на девушку, но Иван вовремя преградил ему путь.

– Брек. Без взаимных оскорблений. А вы, юноша, не забудьте, что пока форму носите.

– Было бы кого оскорблять, – буркнул милиционер, отступая. – Королева бензоколонки…

Юля ничего не ответила, но Платов успел поймать ее благодарный взгляд.

Майор уже поджидал их, обсуждая с работниками прокуратуры все, что смогли нарыть совместными усилиями. Мельком взглянув на Юлию, он покачал головой.

– Это и есть твой Рыжов, участковый?

– Смылся Рыжов, а эту – у себя в кладовой запер.

– Что и следовало ожидать, – Ляшенко опять удостоил девушку взглядом. – Сержант, в машину ее! В отделе разберемся, откуда эта пташка в наши края залетела.

Все расселись по машинам. Напоследок Платов получил ряд ценнейших указаний от начальника и, что самое главное: напоминание о чернильном пятне на своей рубашке, а заодно – репутации. УАЗ отъезжал последним. Иван встретился взглядом с Юлей, которая смотрела на него сквозь прутья решетки и грустно улыбалась. Участковый не смог удержаться от ответной улыбки.

* * *

– Не могу поверить, что Зои больше нет, – Никита Гусев придвинул Ивану вазочку с медом. – Тихая, интеллигентная женщина. Кому понадобилось так жестоко ее убивать? В какое страшное время живем, Ваня!

Платов отхлебнул чай и, причмокнув от удовольствия, проглотил ложку меда.

– Вкусно!

– Еще бы! Пчеловодству мне довелось обучаться в Башкирии, молодой человек. Без ложной скромности заявляю, что лучшего меда вы не сыщете в радиусе двухсот километров.

– Не сомневаюсь, Никита Сергеевич. А что вы можете сказать о похищенной иконе?

– Гм. Вещь, безусловно, ценная и имеющая свою историю. Вы, конечно, слыхали о кресте Евфросиньи Полоцкой?

– В пределах школьного курса истории. Просветительница, крест.

– Стыдно, Иван Александрович. Я русский и прожил на вашей гостеприимной земле всего лишь пять лет, про святую заступницу Белоруссии знаю больше чем вы, коренной житель.

– Мы все учились понемногу…

– Впрочем, все что знаю, я почерпнул у покойной Зои Петровны. Так вот крест, сделанный по заказу игуменьи Евфросиньи, в пятнадцатом веке побывал во многих передрягах, прежде чем окончательно исчезнуть в предэвакуационной суматохе из могилевского хранилища.

Реликвию пытались прибрать к рукам иезуиты, ее возвращал из Москвы в Полоцк Иван Грозный. Крест замуровывали в стену от наполеоновских войск и так далее. Сейчас, по слухам, святыня украшает частную коллекцию Моргана.

– Не понял. Каким боком здесь наша икона? – Иван поскреб ложкой по дну вазочки.

Гусев с улыбкой встал и принес из кухни банку с медом.

– Вижу, что мои пчелы завоевали ваше доверие.

– Боюсь, что ответного чувства толстому рыжему трутню от пчел не добиться.