Полнолуние
Шрифт:
Как же мне хотелось ошибиться!..
Глава 22. УБИЙЦА
Она ошибалась и не ошибалась.
Стася не ошибалась, потому что в ельнике действительно кто-то прятался. Кто-то, невидимый в темноте леса, явственно ощущал ее присутствие. И не только ощущал, но и следовал за ней. Этот некто почувствовал, как Стася, попрощавшись с Аленой, отошла от костра и пошла домой. И этот невидимый, следивший за ней из глубины леса, бесшумно двинулся следом за девушкой, огибая поляну с костром. Огонь ему не нравился. И поэтому чудовище двинулось к тропинке. Вслед за девушкой.
А
Но девушка не знала об этом.
Не знала она и того, что существо могло пока только следить за ней, и то – по запаху: зрение у чудовища еще не восстановилось до конца, и из-за этого оно вынуждено было полагаться на чутье, не слишком пострадавшее от подводного взрыва. Слух тоже еще не восстановился – до сознания кошмарной твари сквозь боль в ушах доносились лишь отдельные, глухие и разрозненные отзвуки, смутное эхо шагов передвигающейся где-то в отдалении добычи. Эхо не позволяло точно определить, откуда, из какого именно места эти звуки исходят.
Но оно уже старалось определить. Чтобы напасть и убить.
И все-таки существо отчетливо ощутило появление добычи: оно метнулось на тропинку, но находилось еще далеко позади девушки. Тварь низко пригнулась к земле, впитывая жадно расширенными ноздрями запах жертвы. Запах, который поведет его по следу девушки, как охотничью собаку по следу зайца.
Запах страха.
И, следуя за этим запахом, пригнувшись к тропе, существо решительно двинулось в погоню. Оно бесшумно понеслось по тропинке в мерцании призрачного лунного света. Пригнувшись, понеслось на своих мощных кривых задних лапах, как гигантская обезьяна.
Девушка уже выбежала из леса и, не оборачиваясь, перешла на легкую ровную трусцу. Хотя теперь она уже была на открытом, залитом холодным светом пространстве, необъяснимое чувство тревоги не стихло, а наоборот, усилилось, охватывая ее с новой силой. Девушка по-прежнему никого и ничего не видела, но чувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Кто-то идет по ее следу. И этот кто-то – совсем не человек, она могла в этом поклясться. Не какой-нибудь там клыкастый вампир в развевающемся черном плаще и не восставший из праха полуистлевший мертвец, нет. Но и не человек. Что скрывалось там, в черноте ночи, она не знала. Но знала, что он или оно вот-вот ее настигнет. В какой-то момент ей даже показалось, что она слышит у себя за спиной осторожные крадущиеся шаги. Дыхание у нее прервалось от одного только предположения, что сейчас какая-то неведомая тварь бесшумно вынырнет из темноты и вцепится клыками ей в горло.
Девушка стиснула зубы и снова рванулась вперед.
Тропинка устремилась вверх по пологому, поросшему высокой травой и редкими кустами холму, за которым начинались первые дома поселка. Сзади, из сумрачной ложбины, отделяющей холм от леса, начал подступать, накатываться еще почти прозрачными клубами ночной туман. Высокая трава влажно поблескивала в ледяном лунном сиянии.
Странная горбатая тень бесшумно
Но девушка уже не могла ее увидеть, потому что в этот момент как раз перевалила вершину пологого холма и изо всех сил понеслась вниз. Перед ней внезапно открылась узкая пустынная улица поселка, обсаженная черемухой и сиренью. Листья сирени матово поблескивали в свете фонарей. Над улицей плыла круглая луна. Откуда-то доносилась негромкая музыка. Ее перебивало бормотание теледиктора – завтрашний прогноз погоды. Изредка где-то на огородах взлаивали собаки. Только поравнявшись с первыми домами, девушка осмелилась оглянуться.
Сзади никого не было.
Глава 23. СТАСЯ
Я с трудом заставила себя перейти на спокойный шаг и перевела дух. Я задыхалась, воздух со свистом вырывался из саднящих легких.
– О господи, – с трудом просипела я. – Ну я и дура! И чего испугалась?..
Но ничто на свете не заставило бы меня отказаться от убеждения в том, что за мной кто-то гнался.
Только что. И именно за мной.
Я знала, я чувствовала, что меня преследовал кто-то чудовищно злобный, оставшийся там, позади, в жутком ночном лесу. Да, конечно, у меня, как у всякой современной московской барышни, начитавшейся книг Дина Кунца и насмотревшейся по видео фильмов ужасов, было богатое воображение по этой части. И едва я представила себе, какое именно кошмарное ночное существо, сравнимое разве что с невероятным по своей нечеловеческой злобе персонажем знаменитого триллера "Чужой" режиссера Ридли Скотта, могло меня преследовать…
Мне снова, мягко говоря, стало не по себе. Я поежилась словно от холода и снова прибавила шагу. У меня мелькнула мысль: сейчас, когда я иду по освещенной части улицы, я видна как на ладони тому, кто за мной гнался. Поэтому я свернула и пошла вдоль проезжей части в тени кустов, свешивающих свои густые ветви из-за сетчатой ограды какого-то участка. Здесь было довольно темно: на землю падали только редкие и неяркие пятна света. Я выключила фонарик, чтобы светом случайно не выдать своего присутствия. Здесь я наконец почувствовала себя в относительной безопасности.
Но только в относительной.
Дело в том, что у нас в академпоселке дома не стоят плотными рядами вдоль улиц, как в соседнем Алпатове. Одни дачные особняки стоят прямо возле проезжей части, другие прячутся в глубине обширных участков, их и не видно за плотной стеной садовых деревьев и старых сосен. Кое-где дачи поставлены довольно близко друг к другу – их разделяют только невысокие штакетники. Прилипли, что называется, окно к окну. А иные стоят особняком, за высокими заборами посреди практически нетронутого леса, истоптанного тропинками. Да и улицы у нас в поселке скорее напоминают узкие асфальтовые дорожки – с трудом разъедутся две машины.
Я дошла до перекрестка и быстро оглянулась: никто за мной не гнался, никого не было видно. Но острое чувство опасности по-прежнему не покидало меня. Я старалась идти как можно тише. Еще пара шагов, и я завернула за угол, по-прежнему прячась в тени кустов.
И тут я чуть не умерла от страха.
Потому что мне на плечо внезапно опустилась чья-то тяжелая рука.
Я коротко вскрикнула и резко обернулась, инстинктивно выкинув вперед руки: сердце у меня замерло, ушло в пятки и тут же снова заколотилось как бешеное.