Полный котелок патронов
Шрифт:
До погреба, где планировалась ночевка, добрались без происшествий.
А придя на место, долго и тщательно мылись, сушились, стерилизовали раны. Мало ли что эти бодрые утопленнички могут в организм занести! Может, они перед смертью брюшным тифом болели?
Перед сном выпили по сто. Не боюсь показаться трусом, но меня до самой полуночи колотило от адреналина и дурных предчувствий.
Как показал следующий день, колотило не зря.
Глава 4. Четыре бандита и один огнемет
Deal with the hate inside
That causes you the pain inside
That turns into the rage inside
That makes you feel like death inside
«1000 Points of Hate», Anthrax
Серело.
Серо было сверху. Серо было снизу.
И только коричнево-желтые камыши вносили в это торжество серости ноту колористического разнообразия.
Мы встали до рассвета и, на скорую руку позавтракав, двинулись к цели.
Борхес вел нас к Подстанции весьма и весьма причудливым маршрутом. Настолько причудливым, что удаление гланд через анус на фоне его маневров показалось бы образцом целесообразности.
«Но почему так?», «Какого черта сюда?», «А здесь-то какой смысл закладывать этот чудовищный крюк?» — все эти вопросы вертелись у меня на языке. И лишь сверхчеловеческим усилием воли я не давал им с языка сорваться.
Я знал: коль нанял профессионального сталкера-проводника — зашей себе рот и терпи. Иначе зачем нанимал?
Уж сколько я чайников по Зоне протащил! Сколько туристов! Мне ли не знать, как раздражают эти бесконечные: «А вот по карте видно, что здесь можно пройти напрямик! И детектор аномалий ничего опасного не видит! Зачем же вы ведете нас по этой вонючей ледяной канаве? Самоутверждаетесь, да?!»
В общем, я помалкивал.
Молчал и Костя.
Впрочем, Костя всегда по утрам молчит. Потому что по утрам большая часть его личности находится в спящем состоянии, даже когда тело делает вид, будто бодрствует.
Итак, шли мы на Подстанцию самым экзотическим из возможных маршрутов. А потому, хотя по карте до этого примечательного и опасного места было не так чтобы далеко, я уже понял, что дойти за один световой день у нас вряд ли получится.
Проводником Борхес был старательным. Ни шага без гайки. Он столь тщательно обследовал наш маршрут на предмет аномалий, что я даже испугался, как бы наш общий запас гаек не закончился.
Шутка ли! Вот выйдут все гайки с болтами — и на обратном пути нам придется нащупывать безопасную тропу, швыряя перед собой патроны (тоже ведь в принципе вариант).
А там и до хабара дойдет…
Мы — Борхес первым, потом Костя и я замыкающим — проходили как раз мимо затонувшего рейдового катера «Пожарник» с двумя мощными лафетами гидрантов на борту, когда на тропе перед нами… возникли четверо!
Я машинально бросил
Все четверо незнакомцев были мужчинами крепкого телосложения, одетыми разномастно: кто в куртку с капюшоном, кто в черный плащ, кто в камуфляжку.
Вооружены они тоже были кто чем, но всё их вооружение смотрело прямехонько на нас.
«А ведь могут быть еще сидящие в засаде снайперы», — печально вздохнул я.
— Эй вы, трое, стволы на землю! — потребовал самый крепкий из четверки.
Обращался он, конечно же, к нам.
Мы медлили. Я смотрел вперед через плечо Кости, Костя — через плечо Борхеса.
Я не столько даже видел, сколько чувствовал, что Костя готовится одной рукой сорвать с пояса гранату, другой — выхватить пистолет из кобуры.
— Константин, не надо дергаться, — очень тихо сказал я. — Сколько их на самом деле — мы не знаем.
Агрессивные незнакомцы медленно двинулись к нам (продолжая держать нас на прицеле, разумеется), и я смог рассмотреть их получше.
«Определенно бандиты, — заключил я. — Но вооружены по высшему разряду. На кого-то охотятся. Или на что-то».
Блондин в потертом камуфле и высоких, почти до колена, американских шнурованных ботинках был в этой группе, конечно же, предводителем. В его руках чванился автомат АС «Вал». Лицо предводителя было неумным и отекшим, рот — гнилозубым.
— Стволы на землю, — снова потребовал предводитель. — Третий раз повторять не буду. Меня зовут Коча.
«Коча! Словно бы это что-то объясняет!» — подумал я.
Никогда ни о каком Коче мне слыхать не приходилось. И слава Богу, ага?
Медленно, плавно Борхес обернулся к нам с Константином и посмотрел на нас побудительно.
— Я бы послушался, ребята, — сказал он. — Лично я зарубаться с ними не готов.
С этими словами Борхес сбросил на землю свой автомат.
— Да и я не готов, — пробормотал я. — Стрельба из автоматического оружия — развлечение, которого меньше всего хочется в шесть утра по московскому времени.
— Ну даже и не знаю, — пожал плечами Тополь. — Двух я бы завалил влегкую.
— Константин, не дури. — Я вновь вполголоса воззвал к его благоразумию.
Пока Костя аккуратно укладывал свою FN 2012 на траву рядом с тропой, я рассматривал спутников самовлюбленного Кочи.
Слева от своего, скажем так, лидера стоял конопатый, с безвольным подбородком коротышка, сжимающий в граблях высокотемпный автомат Никонова образца 1994 года, он же АН-94 «Абакан».
Мне всегда нравилась такая вот машинка — пока мой «калаш» выпускал пулю, «Абакан» выпускал две. Даже Костина штурмовая винтовка FN 2012 не поспевала за ним. И лишь врожденная лень вкупе с врожденной скупостью каждый раз отвращали меня от того, чтобы наконец купить «Абакан» и успокоиться.