Полный справочник по церемониальной магии: Подробное руководство. Каббала для виккан: церемониальная магия в помощь язычнику
Шрифт:
Плотин дал нам знакомую каждому каббалисту относительно простую четырехуровневую космологическую модель, которую оспаривали и дорабатывали его преемники. Эта модель представляет собой иерархию из четырех ипостасей или объективно существующих стабилизаторов состояния. Наивысший мир Создателя и источника всего сущего называется to hen, Единое. Под ним находится мир воспринимающего ума nous, доступный лишь не дискурсивному уму. Под ним находится мир psyche, души. Наверное, проще всего представить душу как то, что отделяется от тела после его смерти, но в данном случае душа – это живая космическая территория и поддерживающая основа материальной среды. Этот мир – естественная среда обитания богов из мифов и культур. Самый нижний мир – это hyle, материя, он состоит из всего физического космоса, простирающегося до восьми сфер фиксированных звезд включительно.
Космология Плотина предполагает, что четырехуровневый космос также действителен для находящихся в нем людей. Объективно существующее единство человека происходит
Соображения Плотина сохранились до нашего времени благодаря одному из его учеников, Порфирию из Тира (прим. 234–305 гг.), собравшего и отредактировавшего коллекцию записей его лекций и эссе. К счастью, Порфирий был отличным писателем, о чем можно судить по другим его трудам, например, «О воздержании от животной пищи, дополнение к изучению постижимого» или «О философии из оракулов», содержащем фрагменты «Халдейских оракулов». О популярности его текста «Против христиан» можно судить по тому, что в 435 году римский император Феодосий II приказал сжечь все копии этого произведения, а в 448 году ему пришлось повторить свой приказ.
Труд Порфирия имел большое значение для науки: его записи о категориях Аристотеля легли в основу биологической таксономии. А для западной магии имеет значение его «Письмо к Анебону». Существует несколько конкурирующих теорий относительно того, о чем на самом деле это письмо. В нем Порфирий критикует современные ему модели поклонения и высказывает идею, позже воспринятую христианами, о том, что получателями сжигаемых и кровавых жертвоприношений являются не боги, а демоны.
Большинство ученых считают критику Порфирия буквальной и искренней. Однако многие изложенные им в данном письме воззрения противоречат его более поздним записям, и поэтому есть предположение, что данный текст следует рассматривать в качестве примера «прений и решений» – типичного для того времени способа высказывания на философские темы, для чего автор сначала перечислял все диспуты по теме, после чего систематически отвечал на каждый из них.
«Письмо к Анебону» сохранилось до наших дней исключительно потому, что было добавлено в труд Ямвлиха, ученика Порфирия (прим. 240–325 гг.). [7] Ямвлих родился в Халкиде на севере Сирии. Он жил и преподавал в сирийском городе Апамея, где, как считается, были написаны и хранились «Халдейские оракулы». До наших дней дошла лишь небольшая часть книг Ямвлиха. Сегодня он известен преимущественно потому, что позднее о нем писали другие авторы, иногда цитируя его труды. В результате у нас имеются отрывки из двух комментариев к платоновским диалогам и из его собственного текста «О душе». Известно также о других его работах, полностью утраченных, в том числе о «Халдейских оракулах», состоявших не менее чем из двадцати восьми глав.
7
Лучшее на данный момент изложение биографии Ямвлиха содержится во вступлении к Iamblichus: De Mysteriis переводе на английский язык Эммы С. Кларк, Джона М. Диллона и Джексона П. Хершбелла, pp. xvii и далее.
Исключением из этих печальных утрат стало произведение Ямвлиха «О мистериях» (De mysteriies). Его полное название звучит так: «Ответ учителя Абамона на письмо Порфирия к Анебону и решения для изложенных в нем вопросов». В нем Ямвлих защищает теургию, прогрессивную политеистическую практику, и приводит обоснование для культового поклонения героям, духам, архонам, ангелам и богам, постепенно подводя к единению с Тем, кто есть Всё. Там же он рассказывает о прорицании, прорицательной способности через божественную одержимость, искусстве жертвоприношения и прочих подобных практиках, которые ныне в целом называют магическими. Важно, что Ямвлих представил нам педагогику, дающую навыки, необходимые для выполнения всего этого и того, что лежит в основе любой магической практики. В этом труде, как и в остальных своих записях и учениях, Ямвлих объединяет поклонение и философию невиданным ранее способом, который стал доминировать в неоплатонической философии Древнего мира.
Уделим внимание в этой книге еще одному крупному философу древности – это Прокл (412–485), руководивший платоновской академией в Афинах. Спустя несколько поколений именно этот важный мыслитель доработал, иногда критикуя, идеи, развитые Ямвлихом. [8] Нам повезло, что сохранилось собрание гимнов Прокла, на примере которых видно использование теургической практики в рифмованном виде. [9]
Нам также посчастливилось обладать более длинными трудами Прокла, такими как «Платоновская теология» и «Первоосновы теологии», оказавшими значительное влияние в эпоху
8
O’Meara. Pythagoras Revived: Mathematics and Philosophy in Late Antiquity.
9
См.: R. M. van den Berg. Proclus’ Hymns.
Особую ценность имеет выполненный в 1988 году Брайаном Копенхейвером перевод текста «О жреческом искусстве согласно греческим представлениям», где содержится одно из редких подробных описаний теургической практики. [10] Согласно утверждению Копенхейвера, этот текст представляет собой отбракованный византийским философом конспект более крупного труда Прокла. Этот текст имеет особую важность, поскольку повлиял на Фичино и упоминается в его «Трех книгах о жизни». В нем даны пояснения о силе и вездесущности молитвы, а также поясняется использование и теоретическое толкование того, что ныне называется соответствиями [11] .
10
Copenhaver. Hermes Trismegistus, Proclus, and the Question of a Philosophy of Magic in the Renaissance. См.: Hermeticism and the Renaissance, 79–110.
11
Редакторский комментарий данном издании магические соответствия упоминаются много раз их пространные таблицы приведены в Книге одиннадцатой: «Магические таблицы».
Преобладание в данном рассказе мужчин можно назвать своего рода историческим артефактом. О женщинах информации мало, но следует помнить о Диотиме из Мантенеи, ранее упоминавшейся в качестве учителя Сократа, о Сосипатре из Эфеса (прим. 306 г.), которая была мистиком и преподавала философию, об Ипатии из Александрии (прим. 350–415 гг.) – учителе, астрономе и математике. В трудах Джоан Бретон Коннелли показана важная роль женщины в религиозной культуре Древнего мира, почти неизвестная нам, потому что женщины не писали. [12]
12
Connelly. Portrait of a Priestess: Women and Ritual in Ancient Greece.
Максим Эфесский (прим. 310–372 гг.) был философом-неоплатонистом, теургистом и магом, обучавшимся вместе с известным мудрецом Евсевием в школе лучшего ученика Ямвлиха – Эдесия. Максим стал наиболее влиятельным учителем будущего императора Юлиана, который впоследствии попытался восстановить в Римской империи классическое язычество. Улучив момент, когда Максим пригласил Евсевия и прочих в храм Гекаты, Евсевий попробовал отговорить Юлиана от обучения у Максима из-за его склонности к колдовству. Максим поприветствовал статую богини и сообщил зрителям, что вскоре они станут свидетелями его возвышенного гения. Затем, нашептывая заклинание, он возжег крупинку ладана, и в этот момент статуя богини будто бы улыбнулась, после чего расхохоталась. Максим попросил зрителей не бояться и предупредил, что в каменных факелах в ее руках вскоре вспыхнет пламя. Так и произошло. Евсевий объяснил Юлиану, что столь театральное чародейство – всего лишь обман чувств, и настаивал на важности очищения души, чего можно достичь исключительно разумом, а в этом может помочь Плотин, но не Ямвлих.
И все же Юлиан отправился в Эфес, где Максим обучал его теургии Ямвлиха, основанной преимущественно на «Халдейских оракулах» и магических религиозных обрядах, унаследованных им на правах сына последнего солнечного царя-жреца Эмесы. Главными ритуалами были жертвоприношение животных и прорицание. Взойдя на трон, Юлиан попытался установить культ Гелиоса-Солнца как верховного божества всего мироздания.
Греческий историк Евнапий, на трудах которого основаны почти все современные знания о Максиме, лично встречался с великим чародеем и составил, пожалуй, лучшее из дошедших до наших дней описание языческого мага поздней античности:
В юности [я] повстречал его, когда он был в преклонном возрасте, и слышал его голос, который мог бы принадлежать Афине или Аполлону Гомера. Можно сказать, что даже зрачки его глаз казались окрыленными. У него была длинная седая борода, а взгляд выдавал резвые импульсы его души. И глазами, и ушами он воспринимался удивительно гармоничной личностью, и каждый пообщавшийся с ним восхищался его даром, поскольку мало кто был способен выдержать быстрые движения его глаз или быстрое течение его слов. В беседе с ним никто, даже самые опытные и наиболее красноречивые персоны, не смел ему возразить, а лишь молча соглашались с ним и безропотно принимали сказанное им, словно оно исходило из трехногого оракула, настолько было окутано очарованием все, что сходило с его губ. [13]
Евнапий также рассказал историю о том, как великого философа и мистика Сосипатру околдовал влюбившийся в нее родственник. Максим обнаружил колдовство и смог нейтрализовать его собственным заклятьем. После смерти Юлиана, правившего всего два года, Максима арестовали и казнили.
13
Филострат и Евнапий. Жизни софистов / пер. Уилмера Кейва Райта. Текст приводится по изданию: Cambridge, MA: Harvard University Press, 1921, 427/