Polo или зеленые оковы
Шрифт:
–Горячую кочергу бы в рот засунул,– улыбнулся Отец,– И провернул бы еще.
–Это другое дело… мама чудесная. Чудесный Басмач, чудесный день…– Продолжал склонять Отца на все лады Мормон.
–Андрюха, давай, подожди чуть-чуть, я за ней слетаю. Одну минуточку! Сейчас вернусь, О`к?– Соскочил Отец с подушек.
–Валяй, только давай не долго. Сделай одолжение.
Черный выход молчаливо проглотил Отца. Мормон, полулежа на подушках, налил в бокал вина, откинулся на спинку, расставив ноги в разные стороны.
–Компьютер, новости.
Отец вышел в небольшую комнатку псевдореального пространства, уставленную по-женски просто. Недорогие старые книжные шкафы, уставленные печатными книгами вперемешку с хрустальными бокалами и фарфоровыми заварочными чайниками, старыми иконами ютились вдоль стен. На стенах висело несколько фотографий в простеньких деревянных рамочках. Рядом темнел
Отец направился к женщинам.
–Здравствуйте,– поздоровался Отец, чуть склонив голову в поклоне.
Маман Рыжей кивком ответила Отцу и повернулась к нему точкой, довольно значительной в ее жизни и важной в отношении разъяснения ее к Отцу отношений.
–Привет, милый,– сказала Рыжая, подойдя к нему. Ее горячее дыхание буквально обожгло все естество Отца. Железы внутренней секреции отреагировали на ее встречу выбросом тестостерона в кровь.– Попробуй. Мы тут с синтезатором колдуем, так вкусно. Я в сети рецепт прочитала, потрясающе.
Рыжая протянула Отцу миску с каким-то салатом.
–Я сыт, Киса. Пошли, там, на Луне, если что, поедим, там здорово, ты была там?
Рыжая кивнула.
Она была все в том же халате, в котором появилась на экране в Османском зале, только теперь он не был достаточно затянут. Хороша, подумал Отец, черт побери, я ее хочу больше жизни.
К Отцу подбежал рыжий спаниель по кличке Роня, и стал его обнюхивать. По настоящему звали его Рональдо или Рональдино, в зависимости от настроения и от количества шалостей, которые тот уже успел совершить на данный момент времени. Обычно, когда пса звали Рональдо, кобель, в итоге, получал тряпкой под хвост. Когда же звучало Рональдино, псу предстояла трепка или купание. Отец слегка лягнул по носу любопытное животное и тот невесело завилял хвостом, делая вид, что гость с ним просто неловко пошутил. Он отошел в сторону к белой кошке, которая лежала на полу под окном, возле органического синтезатора.
Отец присел на табурет возле кухонного стола и кивнул Рыжей в направлении ее будуара, мол, пора отчаливать.
–Сейчас, я пойду, переоденусь, только ты попробуй, салат называется … …
Отец, так и не понял, как называется салат, только хватил его ложкой, чтобы пресечь пристальное внимание к нему и к этому несносному салату, который мог стать ему в горле рядом с маман Рыжей. Милая убежала в свою спальню, в которой находился ее гардероб. Отец, делая попытки остаться незамеченным, бочком направился другую комнату с книжными шкафами. За ним последовала белая кошка Лиса и Роня. Изначально кошка была Алисой, но в целях экономии времени на произнесение длинного имени кошки, кличка претерпела значимую метаморфозу до Лисы. Кошке было все равно, зато краткое имя больше устраивало Рыжую и ее маман, тем более что теперь и сама белая кошка не выглядела так претенциозно, как Алиса.
Зная привычку Рыжей переодеваться так, как будто она хочет произвести эффект на Самого Господа Бога, по часу, Отец развалился в кресле, взял какую-то книжку, раскрыл ее. Но чтиво не шло. Тогда он, соскочив с кресла, прикрыл за собой дверь в комнату, чтобы ни один шум его не выдал. И погнался за Роней. Пес, уже привычный к подобным погоням, нырнул под диван и оскалился. Этот маневр Отец принял не просто так– он разыгрывал стратегическую комбинацию. Необходимо сначала загнать Роню под диван, тогда кошке не будет места спрятаться. Поскольку именно ей сегодня предстоит пережить серьезный стресс. Отец поднял с пола тапок и швырнул его в кошку. Лиса подпрыгнула на всех четырех лапах, округлила глаза и метнулась к закрытой двери. Отец оскалился так, что, в общем, с кошки уже стало. Несчастное животное прижало уши, пригнулось к полу, будто собираясь провалиться сквозь него. Отец расставил пальцы шире, и подпрыгнул на месте, симулируя нападении. Кошка рванулась с места, перепрыгивая через диван, влетела на подоконник, свалила вазу с сухими цветами, взлетела по шторам к потолку и, опасливо озираясь, замерла. Отец схватил тапок, как аргумент нецелесообразности висеть на шторах, швырнул в кошку. Лиса побежала по стенам, переворачивая на своем пути мелкие безделушки, стоявшие на шкафах, газеты, книги. Далее единоборство стало терять отчетливость силуэтов. Тапок – кошка бежит. Прыжок Отца – кошка подпрыгивает на четырех лапах и бежит по стенам.
–Мам, пусти-ка.– И скользнула в комнату.
На ней был все тот же халат. Она, можно сделать такой вывод, и не думала переодеваться, просто пилила свои ногти.… Принимая в расчет раскрытую дверь, Лиса и Роня в мгновение ока покинули спортзал. Кошка на прощание оглянулась, смерив презрительно Отца взглядом, и удалилась прочь.
–Киса, пошли уже, ты же полчаса переодеваешься, а все еще в халате.– Сквасился Отец.
–Ну подожди немного, я сейчас накрашусь…– Отец вплотную подошел к ней и поцеловал. Голова помутилась. Ее немного солоноватый вкус губ, ее запах нещадно сводили с ума. Нежное касание ее язычка– Бог мой. Он уже ей простил и Рим и Трою и Великую депрессию.
–Я люблю тебя,– сказала Рыжая.– Я всегда буду тебя любить. Только дай я накрашусь.
Отец плюхнулся назад в кресло, будто сраженный ядом кураре. Конечно он подождет, конечно он ее любит, пусть она и копуша порядочная, но он ее подождет. Рыжая скрылась.
Жалко, что кошка убежала. Роня– пусть, но вот с Лисой мы не договорили. У Рыжей кроме обозначенных Рони и Лисы была еще одна кошка, Люська. Вот к ней-то Отец очень неровно дышал. Это была очень скверного характера полосатая бестия. Тощая, будто ее переехал каток, серая с полосками, как у гротескного кота, длинный тонкий хвост завершал жалкую картину тщедушного тела. Кошка была очень своевольная. Взять ее на руки можно было только тогда, когда это животное само пожелает. Процедура была следующая: скотина должна сама забраться на колени и улечься, после этого можно аккуратно поглаживать ее по спине. Если рука окажется в недозволенных, по мнению кошки, анатомических областях, таких как хвост или живот, кошка имела право укусить или оцарапать руку. Гладить ее было необходимо все время, пока она лежит на коленях, в противном случае, она имеет право укусить или оцарапать. Однажды Отец, не зная правил, схватил кошку, пытаясь через поглаживания, установить с ней дружеские отношения, однако Люська, по твердому убеждению Отца, повела себя очень некорректно. Когда Отец, наконец, выпустил ослабевшее животное, у него на руке остались следы Люськиных когтей и зубов, а у кошки тяжелая душевная травма и помятые бока. С тех самых пор Люська избегала общества Отца, однако, последний делал попытки с ней уединиться, дабы утвердить ее во мнении, что он– царь зверей.
Отец прикрыл глаза, отложив в сторону газету. Уже начал грезиться какой-то сон. Но шорох в коридоре его разбудил. Потирая глаза, Отец молвил:
–Компьютер, дай Мормона.
На настенном экране появился Мормон в своей чалме с кружкой вина. Возле него примостилась виртуальная девчонка в пеньюаре, облизывая губы.
–Отец родной, ты там навеки, или еще осчастливишь нас своим появлением? Мы тут уже с Лейлой тебя заждались.– Мормон кивнул на девчонку.
–Мормончик, ей-богу, минуту, не от меня эта канитель зависит. Сам знаешь, женщины…– Отец скорчил физиономию.
–Боевая раскраска?– Кивнул понимающе он.
–Точно.– Согласился Отец.
–Как она?
–Рыжая-то? Нормально, помирились. Полчаса уже возится, только когти свои подпилила, если еще пойдет бивни скоблить, я пойду на татар войной.
–Ладно, я тут Сусе позвонил, она занята, не сможет придти. Да и шут с ней. Кстати, я хакеру своему сообщение оставил, когда он на Плуто вернется, чтобы мне отзвонился. Ну все, пока, давай только быстрее.
Экран погас. Минуты тянулись долго, как кишечная слизь. Наконец ожидания Отца были вознаграждены появлением Рыжей. Она была ослепительна, пусть никто и не ослеп. На ней был надет строгий серый костюм, шею прикрывал белый шелковый шарф, каштановый локон упрямо падал ей на щеку. Отец выпрыгнул из кресла. Руки сами тянулись к ее талии. Снова жаркое дыхание, поцелуи, запах. Пахла Рыжая особенно. Она пользовалась духами, но пахла не ими. Она пахла всепоглощающей страстью, томными ночами и глубокими стонами. Она пахла яростным безумством, нежными объятиями и поцелуями. Она была любима, и от того пахла нежностью и уважением, немым томлением и… и этим чертовым салатом, который она приготовила в синтезаторе с ее черствой маман.