Полонянин
Шрифт:
Перед кумиром крада камнями выложена. На краде туши свиные рядком – двенадцать штук, по числу месяцев в годовом Коло. Это Своята-мясник постарался. Вокруг ведуны Перуновы суматошатся, соломой свинок обкладывают, а верховный ведун Звенемир их поторапливает. На ведунах плащи зарницами серебряными расшиты, на Звенемире корзно алое, молнии золотом отсвечивают. В руках у него посох резной, на голове обруч железный, на шее гривна витая. Люди вокруг от морозца ежатся, а от него пар валит. Распалился, видать, миротворец [26] ,
26
Имя Звенемир на современный язык переводится как Миротворец.
Мы в ворота вошли. Я Облака под уздцы веду, на коне Святослав подбоченился, Кветан санями правит, в санях Ольга с Соломоном о чем-то тихонько спорят, а вокруг нас гридни с мечами наголо. Заметил нас Звенемир, руки кверху поднял.
– Слава владетелям земли Русской! – крикнул.
– Слава! – подхватил люд, а дружина в щиты заколотила.
Мирники шапки скинули, поклоны нам отвешивают.
Я усмехнулся тихонько. Получается, что я тоже владетель, раз славу кричат. И вдруг взгляд Ольгин поймал и усмешку свою подале запрятал.
А меж тем Звенемир снова руки к небу вознес.
– Вонми, Перуне, призывающих тя! – громко кощун запел.
И младшие ведуны его подхватили:
– Славен и триславен буде! Громотворение яви! А за ведунами и люд затянул:
– Правины от Кола и до Кола-а!
И громыхнуло вдруг громом среди зимы, среди неба, от мороза звонкого.
– Слава! – радостно народ закричал.
И еще раз громыхнуло, да так оглушительно, что 0блак дернулся. Я его придержал, по храпу погладил.
Тут солома на краде вспыхнула. Будто и правда в нее молния ударила.
– Силен ведун у Перуна вашего, – невольно у меня вырвалось. – Эко громами раскатывает.
– Да это не он. Это за частоколом помощники его в лист железный вдарили, – рассмеялся Святослав, но Ольга так на него зыркнула, что каган сразу язык прикусил и не до смеха ему стало. А пламя пуще прежнего занялось. Жаром требище накрыло. От крады дым в небушко повалил. Палились туши свиные – вкусный дух по капищу пополз, аж защекотало ноздри.
– Сыться, Перуне, дарами нашими! Слава тебе во веки веков! – Ведун поклон земной кумиру отвесил, а вслед за ним все на требище до земли Перуну поклонились.
Все, да не все.
Святослав так на коне и остался, Ольга с Соломоном в санях сидели, я не захотел перед Даждьбожьим врагом спину гнуть, а слева от меня над согбенными людьми гордо высился Ицхак бен Захария, посадник хозарский. Стоял он и от запаха паленой свинины морщился.
А Соломон ничего, даже бровью не повел. Он по делам своим лекарским и не такого нюхивал. Сидит как ни в чем не бывало, с Ольгой о чем-то перешептывается.
Прогорела солома быстро. Погас пал, распрямились спины. Люди снова Громовержцу славу крикнули, и ведун в сторонку отошел – он свое дело сделал.
Мясники наперед вышли. Зацепили крюками тушу опаленную, из крады вытянули, ножами сажу счистили. Подскочил Своята, под челюстью у свиньи прорез сделал, через рот петлю ременную просунул и в прорез ее выпростал.
– Готово! – крикнул.
Схватились мясники за ремень, через перекладину воротную перекинули, потянули дружно, и повисла туша тяжелая между, землей и небом. А Своята на животе у свиньи дугой надрез сделал, брюшину с сосками розовыми отнял и в подставленную бадейку откинул.
– Обрати внимание, княгиня, – услышал я шепот Соломона, – нутро свиное очень на человечье похоже…
Своята меж тем работу свою продолжал, большую золотую чашу ему Звенемир подал, он ее к туше подставил, жилку какую-то поддел, брызнула кровь и по ножу побежала.
Радостными криками встретила толпа кровопролитие. Высоко над головой поднял чашу ведун, кровь в ней парится, а народ шумит. Подошел ведун к кумиру, окунул пальцы и губы Перуна помазал.
– Слава Перуну!
– Слава!
Звенемир народу поклонился и к нам направился. Подал чашу Святославу.
– Прими, каган и Великий князь! Прими чашу сию с рудой [27] от стола Перунова!
Принял чашу мальчишка, пригубил ее, глоток сделал.
– Соленая, – улыбнулся.
Взглянул я, а у него, как и у кумира Полянского, губы в крови. Капля густая по подбородку Святослава сбежала и на подол дорогой одежи упала. Утерся рукавом каган.
– Слава Перуну! – звонко крикнул.
– Слава! – эхом отозвалось на требище. Вернул Святослав чашу кровавую ведуну. Окинул взглядом капище и рукой махнул.
27
Руда – в данном случае кровь.
Тотчас из рядов дружинников Свенельд вышел, подошел к нам, стремя Святославу облобызал, крикнул громко:
– В верности я кагану поклялся и клятву свою подтверждаю!
А мальчишка палец в чашу обмакнул и начертал на лбу у дяди своего знак огня [28] .
Ольга шкуру медвежью в ногах откинула, а под ней ларец, железными полосами окованный. Подняла она крышку, и ахнул Соломон. Ларец полон денег.
– Получи, воевода, плату за службу верную. – И три деньги золотых Свенельду в ладонь отсчитала.
28
Знак огня – крест.
Спрятал воевода деньги в калиту, к дружине вернулся, а от ратников уже следующий бежит – доспехом побрякивает. Губами в стремя ткнулся, клятву давешнюю подтвердил, крестом кровавым на лбу отметился, две деньги золотом ему Ольга сунула. Третьим мой знакомец Претич оказался. Тот в сотниках не обжился еще как следует, оттого двум деньгам несказанно обрадовался. В пояс Ольге поклонился:
– Не забуду вовек ласки твоей, благодетельница, – шепнул и радостный, к своим отправился.
Пять сотников – десять золотых. Кровь меж тем в чаше совсем загустела, так Своята уже вторую тушу обделал. И вновь руда горячая запенилась.