Полосатая кошка, пятнистая кошка
Шрифт:
В целом, описания дальневосточных браконьерских охот на леопарда обычно неинтересны. «Ну иду. Ну залаяли. Ну грохнул».
В отличие от охоты на тигра они совершенно лишены какого-либо драматизма. Особенно в устах рассказчиков.
Леопарды и петли
Работники оленепарка, обнаружив, что к ним зачастил леопард, первым делом определяют то место, где он регулярно перелезает через изгородь. Несмотря на то что ограды современных хозяйств представляют для зверя, который ловко лазает по деревьям, совершенно эфемерное препятствие, хищник этот довольно консервативен и «ходит одним ходом».
Наряду с петлями клетки-живоловушки — испытанный способ отлова леопардов.
Хижина охотника, убивавшего леопардов. КНДР, 2004 г. фото М. Кречмара
Возле него-то рабочие или сам владелец оленей устанавливают несколько петель или садятся в засидку. Бригадир Н., как-то вместе с напарником устанавливая петлю, увидел, что вдоль другой стороны изгороди идёт леопард. Оружия у людей при себе не было. Они замерли на месте, рассчитывая, как сами потом признались, что леопард их не увидит. Но хищник обнаружил их за семьдесят метров и мгновенно ретировался. Н. тем не менее довёл дело с петлёй до конца — леопард попался уже на следующую ночь и был застрелен.
Охота в тропиках
Охота на леопарда в тропиках многократно описана такими
Известную лёгкость преследования леопарда Дж. Корбетт мотивирует, прежде всего, тем, что у нашего героя слабое обоняние.
«Для того чтобы убить обыкновенного леопарда, применяется большее количество способов, чем для охоты на всякое другое животное. Эти способы варьируют в зависимости от того, как ведётся охота — со спортивными интересами или в целях заработка. Наиболее азартный и самый интересный вид охоты на леопардов ради спорта — это проследить зверя в джунглях, и когда он обнаружен, подкрасться к нему и застрелить. Самый лёгкий и наиболее жестокий способ убить леопарда для наживы — это всовывание небольшого и сильновзрывчатого патрона в труп животного, убитого леопардом. Многие местные жители научились делать такие патроны. Когда зубы леопарда касаются патрона, он взрывается и разрывает челюсти хищника. В некоторых случаях смерть наступает мгновенно, но чаще несчастное животное отползает в сторону, чтобы умереть медленной и мучительной смертью, так как люди, которые применяют такие бомбы, не обладают достаточной смелостью, чтобы пойти по кровавым следам, оставленным леопардом, и прикончить его.
Выследить, определить местонахождение и незаметно подкрасться к леопарду сравнительно легко, помимо того, что это очень захватывает и представляет большой интерес. Леопарды имеют нежные подушечки на пальцах лап и, насколько возможно, придерживаются звериных троп и тропинок; их совсем нетрудно обнаружить, так как практически каждая птица и животное в джунглях помогают охотнику. К ним нетрудно подкрадываться, потому что, хотя природа благословила их очень острым зрением и слухом, они находятся совсем в невыгодном положении из-за плохого обоняния. Спортсмен может избрать линию движения, подход к зверю, наиболее для себя удобный, не обращая внимания на направление ветра.
Когда вы выследили, обнаружили и подкрались к леопарду, гораздо больше удовольствия можно получить, нажав кнопку фотоаппарата, а не курок винтовки. В первом случае за леопардом можно наблюдать часами, и нигде в джунглях вы не увидите более грациозное и интересное животное. Кнопка фотокамеры может быть нажата в любой момент по вашему выбору, и вы станете обладателем пластинки, которая всегда будет представлять интерес. В другом случае вы получите мимолётное впечатление — вы нажимаете курок, и, если прицел правилен, приобретённый трофей быстро теряет и красоту и привлекательность».
Варварский способ уничтожения зверей с помощью пиротехнического патрона не является ноу-хау индийских крестьян и рабочих — мирных тружеников джунглей, озабоченных тем, как обезопасить себя от самого жестокого хищника. Широко использовали такие снаряды при ликвидации тигров и жители Средней Азии, Дальнего Востока и внутренних районов Китая.
Советские специалисты, трудившиеся в Непале и Индии, тоже не остались в стороне от охоты за пятнистой кошкой.
«Мы вошли в лес, разогнав большое, голов в пятьдесят, семейство обезьян. Они разбежались по веткам деревьев и сверху внимательно следили за нами. Вдруг под кустом низкорослого дерева около ручья мы увидели приготовившегося к прыжку громадного леопарда.
Не долго думая, я вскинул винтовку и выстрелил. Леопард остался лежать на месте. Через него перескочило какое-то животное и, сделав огромный прыжок через ручей, скрылось в лесу. Это был второй леопард. По-видимому, в лесу происходила охота леопардов на любопытных обезьян. Когда я слез со слона, то около леопарда лежала с разодранной лапой мёртвая обезьяна, а на кусте прямо над тяжело дышавшим в предсмертной агонии леопардом сидел маленький обезьяний сосунок и визжал от страха. Я поставил винтовку к дереву, а сам полез за сосунком. Детёныш стал прыгать по веткам, и мне его не удалось схватить. Тогда я попросил погонщика, чтобы он заставил слона нагнуть в мою сторону кусты. В это время леопард сделал свой последний прыжок и, уткнувшись мордой в куст, свалился в ручей. Я в испуге отскочил в сторону. Но обезьяньего сосунка уже не было, он куда-то скрылся и, видимо дрожа, сидел где-нибудь высоко на дереве и смотрел на труп своей матери. Мы взвалили леопарда на слона и пошли к себе в лагерь», — рассказывает советский специалист В. Туркин.
Леопарды и стрихнин
Отрава на леопардов или вообще не действует, или действует как-то уж очень избирательно. По крайней мере, Дж. Корбетту не удалось с её помощью положить конец деятельности леопарда из Рудрапраяга. О воздействии на леопарда самого распространённого яда — стрихнина — известнейший африканский охотник Шомбургк пишет следующее:
«В нашем лагере у Казомы обычно хватало и всякой другой дичи — мясо антилоп или цесарок гораздо вкуснее слонятины. Но в последнее время нас стали донимать непрошенные нахлебники, чьё соседство было совсем небезопасно. Дело в том, что мы заготавливали часть мяса впрок, провяливая его на солнце.
Слуги развешивали длинные ломти на ветвях большого тамариндового дерева, росшего посреди лагеря, и для всех окрестных леопардов это дерево выглядело чем-то вроде рождественской ёлки с подарками. По ночам, а иногда и средь бела дня, они совершали воровские визиты в лагерь. С потерей части запасов можно было бы примириться, но очень действовала на нервы постоянная мысль о возможной встрече с пятнистым убийцей. Надо сказать, что в большинстве районов Африки леопард внушает туземцам гораздо больший страх, чем лев, хотя фактически это и неоправданно: от нападений львов люди погибают намного чаще.
Итак, вернувшись в лагерь, я основательно нашпиговал стрихнином большие куски слоновьего мяса и разбросал их вокруг колючей изгороди. Утром обнаружилось, что леопарды и гиены обрадовались ядовитому угощению, как манне небесной, и сожрали всё до последнего кусочка. И как ни удивительно— без всякого ущерба для здоровья! Я остался в дураках, а впоследствии имел случай убедиться, что львы также невосприимчивы к действию стрихнина».
Охота с копьями
Одному из самых знаменитых охотников мира Дж. Хантеру посчастливилось видеть, как охотились на леопардов люди, вооружённые копьями, — воины масаи, которых сам он называл «храбрейшими из храбрых».
«Пока я жил вместе с масаи, мне также приходилось наблюдать, как они с копьями охотились на леопардов. По-моему, это гораздо больший подвиг, чем охота на львов. Хотя леопард весит не более 200 фунтов, он гораздо быстрее и агрессивнее льва. Кроме того, леопард хитрый зверь. Он лежит притаившись, пока охотник чуть ли не наступит на него. Затем зверь внезапно нападает с огромной быстротой и невероятной решительностью. Леопарды отлёживаются в пещерах и других тёмных углублениях; львы же предпочитают негустой кустарник. Охотник, ползающий среди валунов в поисках леопарда, находится в довольно незавидном положении.
Однажды мне пришлось сопровождать трёх копейщиков, преследовавших леопарда, который систематически убивал их коз. В отличие от льва леопард убивает из одной страсти к убийству. Леопард, о котором идёт речь, оставил несколько убитых коз, после набега даже не попытавшись съесть ни одной. После длительного преследования мораны наконец обнаружили леопарда в узкой полосе высокой травы. Если бы этот зверь оказался львом, достаточно было бы швырнуть несколько камней, чтобы заставить его или броситься на охотников, или же издать крики. Леопард же хитрый зверь, и несмотря на то, что мы забросали полосу травы чуть ли не целым бушелем (36,38 литра. — М. К.) камней, он никак себя не обнаружил. К несчастью, со мной не было моих собак, и единственное, что оставалось, — выгонять зверя самим.
Поскольку на этот раз было всего-навсего три копейщика, я мог воспользоваться ружьём, не опасаясь попасть в кого-либо из них. Я сказал моранам, чтобы они встали по обе стороны от меня и отступили назад. Я знал, что, если леопард бросится, он сделает это почти мгновенно, и был убеждён, что воины не успеют воспользоваться своими копьями. Мне самому едва бы удалось произвести выстрел, когда леопард выскочит. Но я недооценивал моранов, поскольку ещё не был знаком с их блестящим умением владеть копьём с длинным мягким наконечником.
Мы медленно шли по траве, доходившей нам до пояса. Это напоминало охоту на фазанов. Мораны шли в нескольких шагах позади меня, держа щиты перед собой, а копья наготове. Мы медленно продвигались фут за футом, постоянно останавливаясь, ища эту большую коварную кошку. Полоса травы была неширокой, но медленное продвижение начинало сказываться на наших напряжённых нервах.
Вдруг леопард выскочил из травы в каком-нибудь ярде справа от меня. Он сделал прыжок в моём направлении. Не успел я вскинуть ружьё, как моран, шедший справа от меня, уже пронзил зверя своим копьём. Леопард едва успел оторваться от земли, как тонкое лезвие наконечника уже вонзилось в него. Копьё попало между шеей и плечом леопарда, пригвоздив его к земле. Там он и остался лежать, извиваясь и рыча, тщетно пытаясь освободиться. В тот же миг моран выхватил свой „сими“,
Преследование подранков
На первый взгляд леопард кажется не слишком опасным для охотника. По размерам он относительно невелик — по габаритам примерно равен мужчине среднего сложения и, как большинство крупных кошек, не очень крепок на рану. Да, леопард осознанно может охотиться на человека, но если чувствует за собой преследование, то старается неслышно удалиться.
Всё это справедливо, но за одним, и очень важным, исключением — если зверь не ранен. Подстреленный леопард стремится поквитаться с причинившим ему боль человеком, но иногда нападает даже не на самого обидчика, а на первого несчастного, встретившегося ему по пути. Раненый хищник может не только подстерегать в засаде идущего по его следу охотника, он способен и сам двинуться ему навстречу, навязывая свои условия боя. И самое главное: травмированный леопард практически всегда атакует преследователя вне зависимости от своего размера, возраста и тяжести ранения. Именно эта черта леопардового характера и делает его одним из самых опасных зверей, с которыми может повстречаться человек.
Ю. Янковский описывает замечательный эпизод, когда ему пришлось столкнуться с тремя дальневосточными леопардами одновременно.
«Итак, перевалив за хребет и осмотрев горизонт, я не заметил ничего подозрительного. Ниже меня, шагов на двести, спускался довольно отлогий косогор, заросший жёлтым горным ковылём. Местами ковыль был довольно высоким и густым, так что за десять шагов ничего нельзя было видеть. По косогору росли кое-где отдельные дубы. Ниже, шагах в двухстах, косогор пересекался неглубоким оврагом, противоположная сторона которого была хорошо видна, хотя на ней тоже кое-где были разбросаны старые дубы.
По обыкновению, находясь в тайге ежесекундно наготове, я держал винтовку на перевязи на плече и стал собирать с земли тонкие сухие сучья, старясь не производить шума. Набрав приличную охапку, подошёл к намеченной площадке, чтобы развести костёр, поднял голову и ещё раз взглянул на горизонт.
В этот момент я увидел ниже себя, шагах в 150, вскочившего на ноги барса, стоявшего ко мне боком на небольшом холмике и просвечивающего ясным силуэтом сквозь редкий в этом месте ковыль. У меня создалось впечатление, что барс спал на солнце, но услышав мой шорох, вскочил и прислушивается.
Конечно, мой хворост вмиг разлетелся по сторонам, а винтовка очутилась у плеча. Я выстрелил, но был поражён случившимся: вслед за раздавшимся выстрелом вместо одного стояли в ряд три барса — все с поднятыми головами и круто поднятыми хвостами. Но это длилось только мгновение. Второй выстрел я произвести не успел — барсы вмиг спрыгнули под бугорок и скрылись.
Переведя патрон и держа ружьё наготове, я бросился к тому месту, где стояли барсы, в надежде увидеть их удирающими через овраг, но пока бежал, не сводя глаз с горизонта, ничего увидеть не мог. Вскочив на возвышенность, на которой находились в момент выстрела барсы, я увидел одного из них, стоявшего в шагах тридцати в траве и смотрящего в мою сторону. В момент моего появления он лёг, и трава скрыла его. Ничего не оставалось делать, как целить в траву, где, по предположению, мог быть барс.
Я выстрелил ещё раз, барс, видимо раненный, перевернулся через голову и стал волчком крутиться на месте. Я наблюдал, предполагая, что он сейчас же упадёт мёртвым, но зверь, проделав несколько раз „колесо“, вскочил и бросился в сторону, скрывшись в густой траве. Не теряя времени, я добавил патронов, осмотрел горизонт и, не видя других барсов, бросился на ближайший холмик.
Как только вскочил на него, увидел другого барса, переваливающего следующий холмик, шагах в сорока от меня. Выстрелить я не успел и бросился к тому месту, которое только что перевалил зверь. Он бежал не торопясь, и я увидел его переваливающим следующий холмик. Я гнался за барсом шагов двести, мельком видел его несколько раз, но ни разу не мог выстрелить.
Третьего барса мне больше не удалось увидеть. Вернувшись, осмотрел следы и стал разбираться в них, что при полном бесснежьи оказалось очень трудной задачей. Всё же провозившись полчаса, я восстановил полную картину происходящего.
Осмотрев место, на котором были барсы, я заметил несколько капель крови. Следы вели к тому месту, где я увидел зверя, когда он прилёг вторично. Насколько была серьёзна первая рана, установить не представлялось возможным. Всё же была какая-то причина, которая заставила зверя задержаться, пробежав всего десять саженей. Лежи он спокойно, я, направляясь по следам, несомненно, попал бы ему в зубы, так как лежащим его увидеть не мог. На моё счастье, я ещё увидел его стоящим, а прилёг он уже у меня на глазах.
Думаю, что, стреляя в барса в траве наугад, я не попал в него, а только спугнул. Следующая же пуля, пущенная на бегу, ранила серьёзно, так как на месте „колеса“ было много крови. Дальше след завёл меня в сплошные тростники выше человеческого роста и местами такие густые, что дальше двух-трёх <шагов> ничего не было видно.
Я продвигался крайне медленно и осторожно. Пробежавший зверь буквально оставил канаву в зарослях, причём трава с обеих сторон была обильно измазана кровью. Кровь была густой и тёмной.
Идти дальше одному, да ещё без собаки, было безумием, так как при таком ранении хищник не мог быть далеко и, услышав моё приближение, мог бы сделать засаду.
При всей бдительности и виртуозной стрельбе он может захватить охотника врасплох.
…Взвесив всё, я осторожно начал продолжать слежку. Дело происходило на солнопёке, земля была сухой, как и трава, следить было трудно. Кровь терялась, приходилось делать круги, что отнимало много времени и, естественно, утомляло и уменьшало бдительность, а обед всё ещё находился в пейтузе (охотничий мешок).
Было уже три часа, найдя снова след, пройдя немного почти по чистому лесу, я вновь влез в сплошной тростник. След шёл не по ровному месту, а по косогору, и снова голос здравого смысла говорил бросить слежку и прекратить рисковать. Самолюбие „тигра“ — старого охотника, говорило, что если ты действительно „тигр“, то обязан идти дальше и не бросать следа. Кроме того, я фаталист.
Я подумал о том, что за полвека моей охоты, не задумываясь, подвергался ещё большим опасностям и ни разу перед ними не отступил. Неужели мой дух стал слабым? Нет, я не могу не идти дальше! И я отправился по следу, выкинув из головы все сомнения.
Так как видимость горизонта стала более чем ограниченной, а след представлял собой продавленную в сухом тростнике борозду с каплями крови на траве, на всякий случай я ощупал за поясом нож, осмотрел ещё раз взведённый курок винтовки и стал медленно и осторожно пробираться, прислушиваясь поминутно к малейшему шороху и стараясь уловить тяжёлое дыхание раненого зверя, лежащего где-нибудь поблизости в чаще. Должен сказать, что тяжёлое дыхание раненого зверя не раз давало мне возможность разыскать его в чаще. Однако ничто не выдавало близкого присутствия барса, между тем как тяжёлое ранение, несомненно, заставило забрести его в ближайшие заросли. Он не мог быть далеко. Тем более что я не встретил ни одной лёжки.
Неожиданно я потерял след. Видимо, зверь не пошёл дальше, так как я оказался в тупике следа. Я прислушался. Ничего слышно не было. Предполагая, что барс сделал высокий прыжок, не задевая камышей, я остановился и стал разглядывать. Ничего не увидев впереди, повернулся вправо и… мороз пробежал по моей коже…
Всего в двух шагах от себя я увидел лежащего барса!
Первое, что я сделал, — это выцелил, но не успел выстрелить; рассмотрел, что зверь лежит на спине, все четыре ноги задраны вверх; он был мёртв.
Сюрприз был, конечно, приятный. Со времени, когда я стрелял в барса, прошло около часа. Ясно было, что, будучи тяжело раненным, он пришёл сюда, свернул в сторону и лёг над своим следом на косогоре, чтобы напасть на охотника сверху. Дождаться моего появления ему не пришлось — смерть наступила раньше, и он уже мёртвым перевернулся и скатился почти на свой след.
Хищник оказался крупным самцом».
Иногда стрелок ранит леопарда по ошибке, принимая его за какое-нибудь другое животное, но после этого бывает вынужден добирать его по следу.
Ю. М. Янковский с добытыми им «барсами». Корея, 1936 г. Архив Приморского государственного музея им. В. К. АРСЕНЬЕВА / Издательство «РУБЕЖ»
Охотник Н. шёл по заброшенной дороге на юге Приморского края. Его путь пролегал по старым сельскохозяйственным угодьям, часть из которых была распахана, а часть — заросла невысоким и очень густым кустарником. Свои расчёты Н. строил на том, что косули ночью пасутся на остатках сои в полях, а днём ложатся на отдых в кусты. Н. уже несколько раз видел дичь, которая вскакивала довольно далеко от него и убегала, не подпуская на выстрел. Нервы у охотника были напряжены, и поэтому он взял ружьё (Иж-27 12-го калибра) в руки и снял его с предохранителя. Один ствол он зарядил пулей «Вятка», другой — картечью.
Когда в кустах Н. увидел силуэт некрупного животного, он выстрелил по нему картечью и только потом, когда зверь пропал из виду, сообразил, что эта «косуля» имела длинный и гибкий хвост. С очень большой осторожностью Н. подошёл к месту, где в последний раз заметил жертву, и выругался грязно и замысловато: на неглубоком снегу отпечатались следы леопардовых лап. А поверх них виднелись капли ярко-красной крови.
Н. сперва решил было пойти за подмогой и собаками в ближайшую деревню, где жили его родственники, но потом передумал. Ему показалось, что кровь бьёт у леопарда из пробитых лёгких и, значит, долго он не протянет. Охотник обрезал след раненого хищника — тот покинул старые закустаренные поля и двинулся вверх, в сопки, практически по прямой.