Полосатый катафалк (сборник)
Шрифт:
— И с тех пор Феба ни разу не виделась с матерью?
— Нет. Феба считала, что Кэтрин очень нам обоим навредила.
— Стало быть, инициатором развода была Кэтрин?
— Конечно. Она ненавидела меня, ненавидела Медоу-Фармс, не заботилась даже о собственной дочери. Я точно знаю, что после развода мать и дочь виделись всего один раз, в моей каюте, когда Кэтрин устроила мне эту отвратительную сцену.
— Значит, Феба поднялась на борт одновременно со своей матерью?
— Да,
— Почему «к сожалению»?
— Потому что Феба была потрясена услышанным. Она, естественно, пыталась мамашу урезонить, но не тут-то было. Феба вообще к ней хорошо относилась. Лучше, чем та того заслуживала, — поспешил добавить он.
— А с парохода они ушли вместе?
— Конечно, нет. Как они уходили, я, правда, не видел — откровенно говоря, после разыгравшегося скандала мне было не до этого. Я заперся в каюте, но никогда не поверю, чтобы Феба уехала вместе с матерью. Никогда не поверю.
— У Фебы были сбережения? Она могла купить билет на самолет или на поезд?
— Думаю, да. В день отплытия, кстати сказать, я сам дал ей довольно крупную сумму, — припомнил Уичерли и опять стал оправдываться: — Понимаете, в колледже у нее были довольно большие расходы. Ей, например, пришлось купить машину, и это пробило довольно значительную брешь в ее бюджете. Я дал ей лишнюю тысячу, чтобы она себе ни в чем не отказывала.
— Наличными?
— Да. У меня было с собой довольно много наличных денег.
— А какие у нее были в тот день планы?
— Она собиралась вернуться в отель. Я остановился в «Святом Франциске» и перед отъездом заплатил за сутки вперед, чтобы Феба могла переночевать в моем номере.
— Она была на машине?
— Нет, ее машина осталась в гараже на Юнион-сквер. Феба хотела сама отвезти меня на пароход, но я боялся, что мы попадем в пробку, и уговорил ее взять такси.
— В отель она должна была вернуться на том же такси?
— По идее да. Она попросила водителя подождать. Уж не знаю, дождался он ее или нет.
— Как выглядел таксист, не помните?
— Помню только, что довольно смуглый. Невысокий смуглый мужчина.
— Чернокожий?
— Нет, вроде бы итальянец.
— А на какой он был машине?
— Увы, не помню. Я вообще не наблюдателен. — Уичерли закинул ногу на ногу. Шерстяные брюки обтягивали его толстые ляжки.
— Тогда опишите мне машину вашей дочери или хотя бы назовите ее номер.
— Я ее ни разу не видел. Кажется, Феба купила в Болдер-Бич подержанную импортную малолитражку.
— Ладно, это я сам выясню. Во что Феба была одета?
— Бежевая юбка и бежевый свитер, — после паузы ответил Уичерли, устремив взгляд на карниз под потолком. — Светлое пальто свободного
Я достал ручку и черный кожаный блокнотик и на чистой странице написал сверху «Феба Уичерли», а ниже, с вопросительным знаком: «Мать — Кэтрин», «Друг — Бобби», после чего перечислил предметы ее туалета.
— Что это вы там пишете? — с недоверием спросил мой клиент. — Зачем вам Кэтрин?
— Да вот, решил чистописанием заняться, — не удержался я. Уичерли действовал мне на нервы.
— Как вас прикажете понимать?
— Понимайте как знаете.
— Как вы смеете?
— Простите, мистер Уичерли, но вы слишком многого от меня хотите. Я ведь не могу расследовать дело, подробности которого от меня тщательно утаиваются, Я должен располагать фактами.
— Но вы же на меня работаете.
— Вы мне еще ничего не платили.
— Извольте. — Уичерли сунул руку в нагрудный карман и со зловещей улыбкой, словно собирался достать оттуда очковую змею, вынул свой кожаный бумажник. — Сколько? — спросил он, хлопнув бумажником по ладони.
— Это зависит от того, что от меня потребуется. Обычно я работаю один, но в зависимости от обстоятельств могу привлекать и других людей. В принципе я могу обращаться за помощью к официальным лицам и организациям по всей стране.
— Нет, с этим лучше не торопиться.
— Решайте сами. Деньги ваши и дочь тоже ваша. В полицию обращаться будете?
— Вчера вечером я говорил об этом с местным шерифом. Хупер — старый друг нашей семьи, в свое время он работал на отца. По его мнению, на заявление о пропаже полиция вряд ли откликнется — если нет преступления, эти болваны пальцем не пошевелят. — Эту тираду он произнес довольно мрачно и столь же мрачно добавил: — Шериф Хупер рекомендовал мне вас.
— Очень тронут.
— Он сказал, что вы умеете держать язык за зубами. Надеюсь, так оно и есть. Я не хочу никакой огласки, а в так называемых «сыскных агентствах» я уже имел случай разочароваться.
— А что случилось?
— Неважно. Это к делу не относится. — Бумажник он прижимал к животу, словно грелку. — Так сколько же для начала вы хотите?
— Пятьсот, — выпалил я, удвоив тариф.
Не сказав ни слова, он отсчитал десять пятидесятидолларовых банкнотов.
— Только напрасно вы думаете, что меня можно купить, — предупредил я. — Я буду действовать по своему усмотрению.
— Лишь бы не по усмотрению Кэтрин, — кисло улыбнулся он. — Мне очень не хочется, чтобы она распространяла лживые слухи… по крайней мере обо мне и Фебе.