Полосатый рейс
Шрифт:
Пурш подолгу играл с Кранцисом и Парслой — гонял вместе с ними по комнате мячи, деревянные кегли и просто палки, бегал, прыгал, боролся. Больше всего он любил играть в прятки. Притаившись где-нибудь за диваном, он сжимался в клубок, замирал, а потом внезапно выскакивал и прыгал на Парслу. Шпиц падал, Пурш обхватывал его лапами, и они вместе катались по полу. Кранцис прыгал на Пурша сзади, тигренок отпускал Парслу и бросался на дворнягу, отпрыгивал и нападал снова… Смотреть на их веселую возню можно было часами, и нередко
Ел Пурш в той же комнате, что и хозяева, и обычно в то же самое время. Однажды он заметил, что Ольга Николаевна ест ложкой. Пурш подбежал к столу и тоже схватил ложку. Вернувшись, подержал ее над миской и уронил.
— Что, Пуршик? — расхохоталась Ольга Николаевна. — Неудобно есть ложкой?
Тигренок посмотрел на нее с таким недоумением, словно хотел спросить: «А тебе-то она зачем? Лакать гораздо удобнее!»
Ел Пурш почти все, что ела хозяйка: суп, каши, яйца, котлеты. К мясу особого пристрастия не проявлял, а вообще из мясных блюд предпочитал копченую колбасу и ел ее даже с хлебом — как бутерброд.
В семье Буциниекс Пурш получил прекрасное воспитание. Его ни разу не наказали несправедливо. Когда однажды он разбил вазу (как всякий котенок, он любил в отсутствие хозяйки забраться на стол) и Ольга Николаевна принялась строго его отчитывать, Пурш спрыгнул со стола, бросился к ней, обхватил лапами, стал ласкаться, норовя лизнуть в лицо, и жалобно мурлыкал свое «пурш-пурш», словно извиняясь.
Он навсегда запомнил, что человек — это друг. У хозяев бывали гости, и Пурш был знаком со всеми.
Конечно, хищник не может стать ручным полностью. Инстинкты его не пропадают, а лишь приглушаются. И степень прирученности зависит от того, как и с какого возраста его воспитывают. С первых же дней Пурш видел в человеке существо, которое кормит, ласкает его, заботится о нем, играет с ним. Скорее всего, он считал, что люди — это какие-то его сородичи. Да-да! Именно так воспринимают часто звери своих приемных родителей. Джордж Адамсон так писал о своей львице Эльсе: «Я уверен, что мы для нее своего рода львы, которым можно доверять и которых не надо опасаться».
В шесть месяцев Пурш вырос ростом с овчарку. Уши его уже не казались такими большими, а лапы — неуклюжими. Он стал похож на настоящего тигра. Купать его больше не было необходимости — он сам начал следить за своей шкурой, каждый день тщательно ее вылизывая.
Он по-прежнему любил играть в прятки и теперь играл с Ольгой Николаевной. На прогулках в парке он изображал охоту — прятался в кустах, затаившись, и выжидал. Ольга Николаевна нарочно искала его долго, звала, но он не откликался, не показывался, пока она не подходила совсем близко. Тогда Пурш, припадая к земле, крался по-кошачьи, а затем прыгал, вскидывал лапы хозяйке на плечи и ласково мурлыкал. Он ужасно радовался, что нашел ее и поймал!
Однажды
— Тигр вырвался из клетки! — задыхаясь, крикнула она.
Директор, сразу сообразив, кого имеет в виду посетительница, рассмеялся.
— Что смешного?! Он набросился на женщину и разорвал ее! Я сама видела! Скорее!
— Успокойтесь, пожалуйста, — сказал Арвид Яковлевич. — Никто никого не разорвал. Это наша сотрудница играет со своим тигренком.
— Какие игры?! Какой тигренок?! — продолжала вопить посетительница. — Это огромный тигр! Он прыгнул на нее, схватил за горло и начал рвать! Да сделайте же что-нибудь!
У нее, похоже, началась настоящая истерика. Директор и несколько сотрудников, бывших в то время в кабинете, переглянувшись, встали и вышли на улицу. И сразу увидели Ольгу Николаевну, ведущую на поводке Пурша.
— Эта женщина? — спросил Арвид Яковлевич у посетительницы.
— Д… да… — пробормотала та.
— Этот тигр?
— Да… похоже…
— Но ведь вы сказали, что он разорвал женщину на части. Ольга Николаевна, вы живы?
— Да, а что?
— Тут вот гражданка утверждает, что Пурш вас съел.
— Мне так показалось, — смутилась посетительница. — Вы извините… Так страшно было… и удивительно…
Когда она ушла, директор сделал Ольге Николаевне выговор и попросил не устраивать прогулок, пока последний посетитель не покинет территорию зоопарка. А она в свою очередь шутливо пожурила Пурша. Тигренок и вправду очень убедительно изобразил нападение.
— В кино бы тебе, Пуршик, сниматься, — сказала Ольга Николаевна. — А то такой талант пропадает!
Прошел год.
Вес Пурша приблизился к ста килограммам, и держать его в квартире стало трудно. Он по-прежнему был миролюбив, но в жилище людей ему становилось тесно, особенно когда хотелось поиграть. Каждый его прыжок сотрясал стены, каждый взмах хвоста производил разрушения. Мебель в комнатах была исцарапана его стальными когтями, обои свисали клочьями. Краннис и Парсла забивались под шкаф и оттуда с изумлением взирали на своего товарища по играм: недавно еще крупный котенок, теперь он перерос не только любую кошку, но и самую большую собаку.
Соседи Буциниекс начали волноваться. И, как ни грустно было Ольге Николаевне, пришлось Пурша перевести в зоопарк.
Чтобы тигренок не озлобился в неволе, в той же клетке поселили и Парслу. Ольга Николаевна по-прежнему водила Пурша на прогулки и лишь иногда забирала на ночь домой.
Днем Пурш сидел в клетке, а вечером гулял по зоопарку уже в качестве зрителя. Иногда он пытался подкрадываться к вольерам, в которых находились олени, косули, или к пруду, где плавали птицы, но по первому слову хозяйки останавливался.