Половецкий след
Шрифт:
– Дозволь спросить, господин?
– Спрашивай!
– Почему ты думаешь, что половцы именно сегодня передадут указание своим людям?
– Скорей – заберут, – уточнил Миша. – Если вчера не забрали. А завтра уже может быть поздно! Мы знаем, где их кочевья, и они знают, что мы это знаем. Не сегодня-завтра – сражение! Грядет великая битва. Не-ет, ждать они не будут. Они… или – их люди.
– Так ты думаешь…
– Да! Могут и с нашей стороны прийти… Но скорее – уже пришли. Так где бы ты
– Зарыла бы в землю у подножия идола… Или вообще бы не прятала.
– Вообще?!
– Просто написала бы что-то на самой бабе. Правда, может смыть дождь… Но пока сухо…
– На самой бабе…
Напарники переглянулись… Спешились… И дружно обошли бабу.
– Ну вот они, надписи! – Лана показала на покрывавшие подножие идола значки, похожие на детские стрелки – тюркские руны.
Судя по всему, знаки были нанесены углем. Значит, спешили… И те, кто сюда явятся, тоже будут спешить. Без всякой оглядки на погоду, на возможный дождь. Впрочем, почти всю неделю стояла сушь, а легкие перистые облака, иногда возникавшие в небе, на хмурые дождевые тучи ничуточки не походили.
– Будем ждать, – негромко промолвил сотник. – Вон в тех кустах схоронимся… Кстати, ты не можешь это прочесть?
– Нет, – половчанка отрицательно тряхнула головой. – Руны ведают жрецы великого Тенгри. Я же не жрицей была и даже не служанкой – чагой. Просто рабой.
– Тогда сотрем от греха… – сорвав пучок травы, Михайла принялся деятельно стирать знаки, к нему тут же присоединилась и Лана.
Вдвоем управились быстро.
– Что будем делать, если явятся? – тихо спросила девушка. – Может, позвать остальных?
– Позовем, если понадобится. – Взяв коня под уздцы, Михайла зашагал к зарослям. – Правда, не думаю, чтоб их было много. Скорее, двое, трое… Зачем им внимание привлекать?
Привязав коней просто накинули уздечки на ветки напарники расположились рядом, в траве. Просто уселись – и никто бы их не увидел, даже если бы очень захотел, высота травы позволяла.
Ударил в нос пряный запах таволги. Защекотали руки бархатные медвежьи ушки. Миша сорвал травинку, протянул между пальцами:
– Петушок или курочка?
Была в детстве такая игра. Если собранные меж пальцами тычинки густы, значит – петушок, если редкие – курочка… или наоборот.
– Ну-у… пусть курочка, – интересно, половчанка тоже знала эту игру! Ну, так половцы всю жизнь среди трав.
– Точно – курочка! – разжал пальцы сотник. – Я загадал – значит, все хорошо будет.
– Ага…
Лана потянулась с чисто детской непосредственностью, зевнула, прикрыв рот рукой. В карих, вытянутых к вискам, глазах ее отразились желтые искорки солнца, золотистая челка упала на лоб.
Красивая девочка, что уж тут говорить… И взгляд такой… лукавый.
– Жарко…
Лукаво щурясь, Лана сняла пояс и быстро стащила верхнюю рубаху, оставшись в одной нижней – из светло-серого полотна с затейливой красной вышивкой – оберегом. Под тонкой тканью виднелись острые пупырышки сосков… Да что там – виднелись, торчали в полный рост!
Не столь уж и маленькая у нее грудь… Да и вообще, с зимы девушка сильно изменилась, покруглела… уже не замухрышка-подросток, но – дева! Не воробышек – лебедь…
Похоже, хитрая половчанка прекрасно поняла, какое впечатление производит сейчас на сотника. Да и не только сейчас…
Снова потянулась, встала на колени, осторожно выглядывая из травы, отвела рукой ромашки…
– Пусто, господин сотник!
– Да я вижу…
– Ой! Шершень!
И в самом деле, вокруг кто-то тихонько зажужжал, что-то полосатое залетало кругами – шершень? Шмель? Оса?
– Ты не шевелись просто, – предупредил Миша… Однако уже было поздно… Девчонка взмахнула рукою и вскрикнула:
– Укусил, гад! Прям под лопатку! Рубаху прокусил… Бо-ольно. Надо бы жало вытащить… Да поглядеть. Поможешь, господин?
– Ну…
Михайла не успел произнести и слова, как его спутница уже оголила спину, задрав рубаху по самое некуда…
Обернулась, стрельнула золотисто-карим глазом:
– Ну? Есть там что? Потрогай… Ниже… да, да… Ой, вот здесь больно!
Никакого укуса, честно говоря, Миша и не заметил. Просто погладил девушке спинку, раз уж просила…
– Да ничего там нет!
– Это от твоих рук, господин… они такие ласковые… такие…
Их взгляды встретились… Юноша и дева поняли друг друга мгновенно, ведь хотели-то они сейчас одного – друг друга!
Внезапно вспыхнувшая страсть электрической искрой пронзила обоих… И вот уже губы слились в поцелуе – терпком и пряном, как запахи степных трав…
Лана так и осталась на четвереньках. Погладив нежную девичью спинку. Михайла стащил с половчанки порты, положил ладони на талию, Лана подалась назад и тихонько застонала.
А потом разлеглась в траве, усталая, но довольная… улыбнулась и вдруг прижалась ухом к земле, прислушалась…
– Кто-то скачет! – в голосе девушки прозвучала тревога.
Напарники быстро оделись, осторожно выглянули из травы, увидев подъезжающих к истукану всадников.
Их было двое – половцы, сыны степей. Верхом на приземистых лохматых лошадках, оба чем-то походили друг на друга: безбородые, с тонкими вислыми усиками, в одинаковых коричневатых кафтанах с желтой тесьмою, надетых поверх рубах и плотно облегающих торс. Из-под закатанных рукавов кафтанов виднелись длинные узкие рукава нижних рубах.