Положись на принца смерти

Лайм Сильвия

Тайрел повернул ко мне голову и еле заметно усмехнулся.

— Потому что целовать всех подряд не будешь, правда? А руки тоже прекрасно справляются со среднестатистическими болезнями. Ты же почувствовала свет, после того как я поставил на тебе знак «Тур»?

Взгляд упал на ладонь — посередине стояла круглая метка. Два концентрических круга, а внутри самого маленького — четырехлучевая звезда с точкой посередине. Определенным образом этот символ напоминал глаз. Глаз какого-то нечеловеческого существа.

А

потом я вспомнила, как этот знак на мне появился. Тайрел сказал неправду. Это было больно. Словно кто-то выжигал кольца раскаленным прутом.

Но в следующую секунду боль исчезла, и я тут же забыла о ней, словно ее и не было. Потому что свет, который лился из рук друида, не просто лечил. Не просто легко стирал ожоги, как водную краску с камня. Каким-то удивительным образом он сводил меня с ума.

Я испытывала не только мягкое тепло, о котором рассказывают те, кому довелось почувствовать на себе силу друидов. Я ощущала восторг. Удовольствие. Какое-то необъяснимое наслаждение. Словно во мне росло что-то большое и горячее, от чего становилось тяжело дышать. И я, как рыба, хватала воздух ртом.

Хорошо, что это быстро прекратилось. Иначе страшно представить, чем все могло закончиться.

— Да, я почувствовала, — кивнула, отводя взгляд. Хотелось надеяться, что он не заметил моей странной реакции. Иначе, клянусь, умерла бы на месте.

Потому что мне понравилось…

— Ну вот, — кивнул мужчина. — Вообще-то при должном умении руками тоже можно вылечить все что угодно. Просто на это требуется больше времени. А поцелуй… это возможность вдохнуть жизнь тогда, когда времени уже нет.

В этот момент Тайрел внезапно помрачнел. На высоком лбу обозначилась глубокая складка. Золотисто-карие глаза потемнели, а в их глубине мне почудилась скрытая боль.

Но через мгновение все исчезло. Мужчина повернул ко мне голову, положил руку на мешочек с монетами, что лежал между нами, и пододвинул в мою сторону.

А затем на смуглом лице появилось знакомое самоуверенно-дерзкое выражение.

— Принцесска, ты умяла мой единственный омлет. Вставай и пили на базар за едой, а то, клянусь богиней Фенруз, вместо завтрака я съем тебя.

Я сдвинула брови, непонимающе глядя на мужчину. А он, в свою очередь, широко и плотоядно улыбнулся.

— Лео-о-ора, — протянул медленно, и у меня холодные мурашки пробежали по спине, когда сразу после этого он подался немного вперед. — Ты же не хочешь узнать, за что меня прозвали Кровавым Ужасом?..

Я подскочила с дивана как ужаленная. Схватила кошелек и помчалась к выходу.

Уже на бегу услышала:

— И помни, что если твой длинный язычок решит уйти в самоволку и проболтается обо мне, то его хозяйка умрет!

Выбегая из дома, я вдруг поняла, что лицо Тайрела было слишком уж веселым для того, чтобы думать, что он намеревался меня съесть. Да

и в спину мне, кажется, несся сдавленный смех. Но, может, показалось? Кто их знает, этих маньяков?

Я не собиралась проверять границы его терпения.

Тропинку к городу нашла быстро. А сам базар оказался прямо на его окраине. Поэтому через двадцать минут неспешной прогулки низенький и довольный старичок уже продавал мне мешочек картошки и аппетитное кольцо колбасы.

Я неторопливо прохаживалась вдоль рядов, рассматривая товары и придумывая, как можно дать знать этим людям о том, что я в беде. Но так, чтобы при этом не выдать Тайрела?

Один раз я решила пойти на риск. И, когда дородная женщина рубила мне огромным топором ломоть свежего оленьего мяса, рискнула показать ей знак «Тур». Развернула ладонь и будто случайно повернула в ее сторону.

Женщина, упаковывая мясо, бросила на меня ленивый взгляд и попросила деньги.

— Простите, а вы ничего здесь не видите? — уточнила я, указывая на ладонь.

— А что я там должна увидеть? Ты платить, что ли, не собираешься? Так я сейчас быстро стражников позову!

— Да нет-нет, не беспокойтесь, все в порядке, — махнула я рукой и бросила монеты на стол.

Больше проверять свою везучесть желания не возникло.

В общем, где-то через час я купила такую прорву еды, что было тяжело нести. Но денег все еще оставалось много. А потому я решила воспользоваться разрешением Тайрела купить себе немного одежды.

Тетя Берта никогда не покупала мне платьев. Все мои вещи были обносками с чужого плеча — или самой тети Берты, или ее знакомых, подруг и их детей. Но вообще-то я не жаловалась. Вещи мне отдавали неплохие, а у тетки никогда не водилось лишних денег. На ее должности, к сожалению, платили очень мало.

Впрочем, это не отменяло моего желания впервые в жизни приобрести себе что-то новое. Поэтому, оставив все покупки в прихожей небольшой одежной лавки, я радостно прошла внутрь. И через каких-нибудь несчастных два часа вышла оттуда с мешком новых платьев и туфелек.

На губах горела улыбка. Я уже предвкушала, что увижу изумление на лице мужчины в момент, когда он поймет, что я потратила все, совершенно все, что он мне дал!

Эта хоть и небольшая, а все же подлянка грела мне сердце.

Дорога домой показалась значительно короче. Я улыбалась и насвистывала старую бардовскую песенку. А когда вдали между деревьями уже замаячила лачуга моего маньяка, вдруг встретила на поляне рыжего кота.

Он сидел под кустом и довольно уныло жевал траву.

— Эй, друг, — позвала я животинку, — кс-кс-кс…

Поставила авоськи на землю с твердым намерением погладить хвостатого. К слову сказать, этот самый хвост у кота был длинным и слегка ободранным, на тощем животе болталась блеклая шерсть.