Положись на принца смерти

Лайм Сильвия

Я развязала хвост, который уже был изрядно растрепан маленькими, вцепившимися в него веточками, распустила волосы. Светлые прозрачные пряди рассыпались по плечам.

Я по привычке вздрогнула. Но здесь не было никого, кто мог бы сказать, как ужасно я выгляжу. Белкам и гусеницам наплевать, насколько бледная у меня кожа. Случайно пролетающая мимо сова не скажет, что у меня водянистые глаза дохлой рыбины, а прическа напоминает лохмы банши. И пауки, чья паутина случайно осядет на моем лице, не поморщатся из-за рассекающего его шрама.

Чтобы отвлечься, я встряхнула

волосами и представила, что на голове у меня — идеальная прическа, вместо длинной юбки и дурацкой хламиды на мне — настоящее бальное платье, алая луна над головой осеняет меня волшебством, а сама я пробираюсь через лес во дворец принца.

— Как там было в старой сказке? — спросила вслух, отодвигая маленькой лопаткой ветви.

В этот момент мне на руку упала большая пушистая гусеница. Я вздрогнула, но пересилила желание отбросить волосатую подальше. Положила на ладошку и внимательно посмотрела в ее большие черные глаза.

Гусеница не двигалась, глядела на меня и шевелила длинными усами.

— Ну что ж, — пробубнила я. — Как там в сказке было?

И начала рассказывать, продвигаясь сквозь чащу уже в компании пушистой спутницы. Вдвоем было гораздо веселее. И уж точно не так страшно — при свете алой луны.

— Жила-была маленькая волшебница. Родителей у нее не было, только злые сестры да мачеха. И пошла как-то волшебница в лес, скажем… — я посмотрела на свою маленькую лопатку, — корешки собирать. И встретила дух своего крестного…

Одна из веток больно хлестнула по лицу. Я фыркнула, чуть не выронила гусеницу и тут же вышла на большую поляну. Одинокая луна освещала ее целиком. Будто нарочно, в самом центре расположился старый пень. Мол, подойди, девица, присядь.

Ну, меня дважды просить не надо. Уселась я на пенек, положила гусеницу рядом и продолжила рассказ, методично ковыряя землю лопаткой. Все же домой я должна была вернуться с корнями живороста, а иначе тетя Берта меня на порог не пустит.

— Так вот, дух крестного взглянул на волшебницу, и она показалась ему ужасно несчастной. Ему захотелось сделать что-нибудь приятное для своей крестницы, и он предложил ей поехать на бал. Волшебница конечно же согласилась, и тут начались чудесные события.

Я на секунду замолчала. Корни живороста не так-то просто найти. Как говаривала моя тетушка: «Ты должна задницей чувствовать место, где они растут!»

Я понятия не имела, как это — чувствовать задницей, но очень старалась.

— Сначала крестный превратил старую хламиду волшебницы в новое, ужасно модное по тем временам платье, — продолжала я рассказывать древнюю народную байку Туманной империи. — И не беда, что при каждом шаге от волшебного подарка в воздухе расплывалась призрачная плазма. Это было очень красивое платье. Затем дух откопал в земле собственный череп и превратил его в карету. А два мертвых коня, которых в том лесу месяц назад задрали волки, превратились в шельмугров. Нежить ударила багряными копытцами и впряглась в карету, приглашая волшебницу отправиться в путь.

В этот момент я замолчала, потому что лопатка на что-то наткнулась. Магический

набалдашник на ручке вспыхнул и потух. Это значило, что я нашла искомое. Зачарованная лопатка всегда подает знак, если хозяин находит то, что желает найти.

Я обрадовалась, поскольку очень надеялась, что сегодня не придется оправдываться, почему не принесла дурацкий живорост, и начала копать активнее.

— Так вот. Крестный еще много чего наколдовал для волшебницы, стараясь порадовать бедняжку. Но строго-настрого наказал, чтобы со всем этим барахлом она успела вернуться домой до Праздника багряных звезд. Потому что, как только алая луна войдет в зенит, все волшебство исчезнет. А сама крестница провалится в Сумеречный мир.

Свободной рукой я потянулась к твердым наростам, что уже торчали из земли бледными зубцами. Вот не думала, что корни у живороста такие белые и жесткие.

— Волшебница слушала крестного вполуха, она рассматривала подарки, среди которых нашлось, как думаешь, что? — задала я вопрос гусенице, с изумлением рассматривая собственную находку. — Корона… — протянула восхищенно, отчищая от земли острые, торчащие вверх зубцы, которые ну никак не могли быть простыми корнями. Потому что это были… кости. Красиво и умело вплетенные в тонкий металлический обруч.

Я повернула голову к гусенице:

— Ты представляешь, я корону нашла! Эй, ты где?

Но гусеницы не было.

Я фыркнула и пожала плечами.

— Ну и ладно. Тебе же хуже. Не узнаешь конец истории.

Я крутила в руках чудесную находку, окончательно очищая с нее землю и песок. У меня с собой было немного воды в кожаном мехе. И я не пожалела ее, чтобы сполоснуть удивительную вещицу.

— В общем, волшебница надела корону, села в свою карету и умчалась на бал, где встретила прекрасного принца. Принц подумал, что перед ним принцесса, и без памяти влюбился, — с хитрой улыбкой продолжала я, хотя теперь уже разговаривала сама с собой.

Находка была полностью очищена, ее белые полукруглые зубцы притягивали взгляд.

— Ведь не бывает так, чтобы девушка в короне была не принцессой?

Я опять подмигнула пушистой гусенице, а потом вспомнила, что мохнатая уже уползла. Махнула рукой и со словами:

— Встречайте Леорию, новую принцессу гусениц, белок и лесных пауков! — надела корону на голову.

В тот же миг ноги подкосились. Я зацепилась подолом за пень и начала заваливаться на спину.

Юбка оглушительно затрещала.

Не успев подумать, что тетя Берта будет ужасно зла из-за испорченной одежды, я упала. Только не на мягкую траву, а куда-то гораздо глубже. Над головой предательски сомкнулась злая кромешная Тьма.

А потом меня обхватили чьи-то горячие крепкие руки.

Я открыла зажмуренные от страха глаза и увидела его.

Черные волосы, в беспорядке разбросанные по плечам, в тусклом свете сверкали медью. Пронзительные глаза, осенне-рыжие, горящие, как солнце, смотрели на меня с удивлением и каким-то затаенным внутри огнем. В ухе сверкала золотая сережка. А красивое лицо почему-то было перепачкано кровью.